Утро псового лая
Шрифт:
Скалолаза звали Джон Уоллес, и он был агентом Центрального разведывательного управления США. Он двигался на юг, каждое мгновение ожидая, что горы расступятся, и впереди покажется хотя бы горное селение, приветливо мерцающее огнями незанавешенных окон. Там его никто не ждал, но Уоллес знал, что ему помогут. Однако горы сменялись горами, и не было даже намека на присутствие поблизости людей.
Однако Уоллес не позволял отчаянию взять верх, упрямо идя вперед, на юг, в единожды выбранном направлении. До очередной вершины оставалось уже не более трех метров, когда склон вдруг начал осыпаться вниз, увлекая за собой и человека, явно уставшего и очень слабого.
– Дьявол! – испуганный крик унесся по расщелине,
Обдирая в кровь пальцы, Джон Уоллес попытался остановить падение, поскольку внизу, метрах, примерно, в двадцати, было дно ущелья, окутанное сумраком, в котором угадывались похожие на клыки каменные обломки, даже с приличного расстояния и в предрассветной мгле казавшиеся острыми, словно лезвия. Уоллес знал, что, упав туда, он уже никогда не выберется на поверхность, даже если судьба смилостивится над ним, и при падении кости останутся целы.
Наконец мужчина зацепился за вросший в бок горы валун, повиснув на кончиках пальцев. Затем медленно, издавая низкое утробное рычание, разрывая напряженные мышцы и сухожилия, призвав все оставшиеся силы, подтянулся, распластавшись по склону. Прижавшись к холодному, почти ледяному после сырой и ветреной ночи камню, заняв относительно устойчивое положение, Уоллес замер, пытаясь успокоить дыхание.
Так мужчина провел неподвижно несколько минут, собираясь с силами, а затем, убедившись, что камнепад прекратился, вновь начал восхождение к вершине, стараясь не смотреть вниз. И лишь перевалившись через каменистый гребень, упав на спину и подставив лицо прохладному дыханию долетавшего откуда-то с горных ледников ветерка, человек облегченно вздохнул. Он чувствовал, что больше не сможет сделать ни шагу, хотя и знал, что нужно двигаться.
– Боже, зачем ты привел меня сюда, – прошептал Джон Уоллес, с трудом шевеля пересохшими губами. – Испытываешь ты крепость моего духа, или караешь меня за былые грехи? Дай мне силы, хоть немного, – горячо взмолился он, уставившись в начавшее светлеть небо, удивительно чистое, взиравшее на человека мириадами звезд. – Позволь выбраться отсюда живым, Господи!
Чудом, иначе не назовешь, уцелевший в той жуткой бойне на границе, когда были разгромлены остатки вторгшихся в Россию чеченских банд, Уоллес был в пути уже второй день, упорно двигаясь на юг, туда, где начиналась территория Грузии, а значит, где он мог найти помощь. Возможно, американский агент, волею своих боссов, находившихся по другую сторону Атлантики, вынужденный сопровождать исламских головорезов-фанатиков в явно самоубийственном рейде, уже находился на грузинской земле. Однако на пути он не встретил никаких признаков того, что пересек границу, не заметив также и присутствия в этих продуваемых ледяным ветром горах человека. Ни селений, ни дорог, ни даже заросших тропинок, только скалы.
Переход по горам, в одиночку, без снаряжения, был настоящим безумием, но пока Уоллес мог сделать хоть один шаг, он не собирался покорно сидеть и ждать смерти. Так учили будущего разведчика профессионалы, сами не единожды оказывавшиеся в подобных ситуациях, и хотя Уоллес, кабинетный работник, не более того, прежде думал, что такая наука едва ли пригодится ему, сейчас все наставления бывалых рейнджеров всплыли в памяти. Он не привык сдаваться, и сейчас был готов идти до конца.
В прочем, Джон Уоллес понимал, что долго ему не продержаться. Рана, даром, что сквозная, отметина, оставленная чужой пулей, хоть и обработанная, давала о себе знать. Повязка, которую давно пора было поменять, пропиталась кровью, штанина набухла от багровой влаги. Все тело ломило, явно начиналось воспаление. Последний шприц-тюбик стимулятора, вдохнувшего силы в разведчика на пару часов, был давно израсходован.
Уоллес, когда группа боевиков попала под обстрел русских, занявших перевал,
Тяжело дышавший агент лежал неподвижно, тупо уставившись в небо. И не сразу он понял, что слышит звук, пожалуй, самый желанный сейчас. Где-то, кажется, в считанных шагах, журчал ручей. И Уоллес, с натужным стоном поднявшись на ноги, и с удивлением поняв, какой ненадежной стала земля, двинулся туда, откуда, как ему на мгновение показалось, и доносилось журчание воды.
Горный поток, узкий настолько, что можно было перепрыгнуть, не замочив ног, прихотливо извиваясь, сбегал с вершины, исчезая в предрассветном сумраке, чтобы, возможно, влиться в одну из быстрых горных рек, впадавших в далекое море. Джон Уоллес, опустившись на четвереньки и едва не упав при этом прямо в воду, склонился над ручьем, сделав несколько длинный глотков. Ледяная вода обжигала нутро, зубы сводило от холода, но Уоллес пил и пил, не останавливаясь. Он пил до тех пор, пока не услышал еще один звук, от которого ему вдруг захотелось смеяться и петь. Где-то неподалеку блеяли овцы, а, значит, здесь были люди.
– Господи, неужели ты услышал меня? – Джон Уоллес поднял лицо к небу, хрипло зашептав: – Благодарю тебя, Боже! Я смог, я дошел!
Американец, с сожалением оторвавшись от ручья, вновь поднялся на ноги и двинулся на шум, прилагая неимоверные усилия, чтобы сделать очередной шаг. Но мысль о спасении, о том, что рядом может находиться кто-то, способный помочь ему, придала сил.
Раздался резкий окрик, в котором слышался испуг, а также и удивление. На пути Уоллеса, которого ощутимо качало, точно пьяного, выросла темная фигура, направившая в живот американцу нечто продолговатое, что могло быть только оружием. Человек, черты лица которого скрывала полумгла, вновь что-то произнес, и агент ЦРУ понял вдруг, что с ним разговаривают на грузинском языке.
– Не стреляйте, прошу, – с усилием выдавливая каждое слово из глотки, прохрипел американец, подняв руки, чтобы показать, что он безоружен. – Пожалуйста, не стреляйте. Мне нужна помощь.
– Кто ты такой, – говоривший по-грузински человек, седой старик в папахе и бурке, сжимавший в руках древнюю винтовку, осторожно, по-прежнему держа Уоллеса на прицеле, приблизился к нему. – Как ты здесь оказался? Ты ранен? Что случилось?
Джон понимал причину явного испуга престарелого пастуха. Грязный, в порванном камуфляже, покрытом своей и чужой запекшейся кровью, он имел далеко не самый располагающий вид. В прочем, пока этот горец, даром, что свое антикварное ружье держал твердо, стрелять не спешил, видимо, здраво рассудив, что успеет сделать это, едва почувствует опасность.
– Это Грузия, – с трудом вспоминая нужные слова, спросил Уоллес. – Мы в Грузии?
– Да, – кивнул пастух. – Кто ты и откуда взялся?
– Я американец, журналист, – на представителя прессы Джон Уоллес, облаченный в натовский горный камуфляж и разгрузочный жилет советского образца, был похож меньше всего, но сейчас не это было важно. – Мне нужна помощь. Прошу вас, свяжитесь с американским консульством в Тбилиси. Я скажу телефонный номер. Здесь есть телефон?
– Журналист, – недоверчиво переспросил грузин, кажется, все же чуточку успокоившийся. Во-первых, незнакомец, даром, что страшный на вид, не проявлял агрессии, во-вторых, он явно был очень слаб и даже пожелай напасть, скорее всего, ничего не смог бы сделать. – Как ты сюда попал, американец?