Утро звездочета
Шрифт:
Журналист Андрей Сизый находится быстро, со второго звонка, и я даже начинаю подозревать, что меня и впрямь использовали как наживку. От встречи я, однако, не отказываюсь, пока не понимая, чем, кроме намерения улизнуть от шефа, она мне будет полезна и как я буду отстаивать ее необходимость перед Мостовым.
Мы договариваемся о встрече в «Чайхане» у метро 1905 года. Для Сизого это рядом с редакцией, для меня — в пятнадцати минутах ходьбы от дома.
Голос журналист оказался гораздо солиднее его обладателя. В кафе
Небрежно пожав ему руку, я присаживаюсь и раздраженно отмахиваюсь от взявшего было старт ко мне официанта.
— Ну что, Андрей, рассказывайте, почему не следовало убивать Карасина? — отталкиваю я от себя меню. В моем кошельке шестьдесят три рубля, я обнаружил это уже в метро, и теперь моя задача — изображать из себя раба собственной занятости, для которого посещение «Чайханы» — вынужденный и случайный эпизод, не стоящий сколько-нибудь значительного времени и тем более расходов.
— Карасина? — удивляется Сизый. — Я ничего не писал про Карасина.
— Как не писали? А фотография? — говорю я, не понимая, что мне мешало захватить газету с собой, чтобы почитать статью в метро.
Мой дурацкий вопрос заставляет Сизого сконфузиться. Он пригибает голову, как непутевый ребенок после подзатыльника.
— Это все выпускающий редактор, — бормочет журналист. — Он, вообще-то, отказывался ставить материал в номер.
— Андрей, у меня на самом деле немного времени, — перебиваю я.
— Вы же сказали, что встретимся после работы. После вашей работы.
— К сожалению, рабочее время следователя нелимитировано.
— Журналиста — тоже, — пытается улыбнуться он, но, наткнувшись на мое каменное безразличие, снова тушуется.
— Андрей, — говорю я, — ваша статья называется «Почему нельзя убивать журналистов», или что-то в этом роде. Можете ли вы, если вас не затруднит, кратко изложить ее содержание? Поверьте, у меня нет времени на переработку всего вала информации, которая вывалилась на нас в связи с делом Карасина.
— Я понимаю, — охотно кивает он.
— Пишут, кому не лень и что попало, — наигранно завожусь я. — Вашего же коллегу, такого же журналиста как вы убивают — топором, заметьте. Нагло, цинично, в центре Москвы! Так помолчите же, черт возьми, или если пишите, то не мелите всякую чушь! Содействие следствию — вам, Андрей, знакома такая формулировка? О гражданском долге вы, журналисты, слышали вообще? — упираюсь я обеими ладонями в стол.
— Я ничего не знаю о деле Карасина, — тихо говорит Сизый. — Редактор разместил фотографию с одной целью — привлечь внимание к статье.
— Вот! — хлопаю я по столу. — Рейтинг, да?
— Я же говорю, — мнется он, — выпускающий посчитал, что статья вообще непроходная.
— Вы в какой газете работаете? — щурюсь я и
— Я прекрасно знаю историю своей газеты, — блеснув глазами, говорит Сизый окрепшим голосом.
— И что? — бушую я. — Убили журналиста — и что! Пишем всякую хрень, вставляем фото жертвы, главное же этот, как его… информационный повод!
— Вы меня неправильно поняли, — прикладывает Сизый ладонь к груди. — Я ничего плохого не хотел и, между прочим, изложенные в статье мысли вполне могут быть востребованы в том числе следствием по делу Карасина.
— Андрей, я вас прошу, — кривлюсь я.
— Вы не читали статью, — говорит он.
— Я не читал? — тычу я себя в грудь.
— Не читали.
По его глазам я понимаю, что Сизый обрел спокойствие, с которого мне его уже не сбить. Странно, но я все еще чувствую в себе ярость, а заодно и стыд, который внушают взгляды посетителей кафе и официанта. Последний, правда, так и не решается подойти к нашему столику. Даже ради спокойствия остальных посетителей.
— Я считаю, — сцепив ладони, доверительно говорит Сизый, — что на убийство журналиста можно пойти только будучи не в себе или от отчаяния.
— Ну, это можно сказать в отношении любого убийства, — стараюсь придать голосу расслабленность я.
— Не скажите. Убийство ради наследства — какое же тут отчаяние? Да и идут на такое очень расчетливые люди.
— Ну, допустим.
— О чем я, собственно, написал? О том, что убивая журналиста, преступники попадают под двойное, если можно так выразиться, расследование, — он указывает на меня. — Органы правопорядка с одной стороны, а с другой, — он тычет в себя, — журналистское сообщество. Поверьте, журналисты, если захотят, раскроют любое преступление. Лю-бо-е. Уши, глаза, камеры, диктофоны — мы везде и нас много. Мы расспросим сотню свидетелей, а вы — лишь пятьдесят. Объедем десять городов, а ваш…
— Понятно, понятно, — поднимаю я ладонь. — Я понял идею. У меня к вам будет предложение. За расследование убийства Карасина не возьметесь?
— Я понимаю вашу иронию. И знаю, что вы подумаете, когда я скажу, что любое издание в ответе за своих журналистов.
— Вы предлагаете журналу «Итоги» провести самостоятельное расследование?
— А я не исключаю, что они его уже ведут, и это нормальная вещь. Так делала «Новая газета» в известной печальной истории, так делают на самом деле многие. Не обижайтесь, но журналисты не могут рассчитывать только на правоохранительные органы.