Увечный бог

Эриксон Стивен

Сечул Лат пожал плечами: - Надежда.

– Видишь дыру в моей голове, Костяшки? Я тоже рыдаю, но рыдаю кровью.

– Друг мой, наконец ты становишься истинным богом всех живых миров. Встань же, наконец, на вершине творения, и мы воздвигнем тебе статуи, славя святую рану, символ бесконечных страданий жизни.

– Я такое приму - если текущая по лицу кровь перестанет быть моей собственной.

Килмандарос хмыкнула: - Не сомневаюсь, твои поклонники будут рады истечь кровью ради тебя, Эрастрас. Пока Бездна не проглотит нас всех.

–

И жажда моя сравняется с их щедростью.

– Когда...

Но рука Килмандарос внезапно ухватилась за плечо Сечула, развернув его.
– Друзья, -пророкотала она, - время.

Они повернулись назад.

От гребня холмов шла простершаяся на запад равнина, усеянная камнями и клочьями жилистой травы - насколько они могли видеть. Но освещенный утренними лучами пейзаж начал меняться. Почва стала светлой - широкое изогнутое пятно потеряло все краски. От серого к белому, пока вся равнина не начала казаться скопищем костей и пепла. Вдалеке - в самой середине порченого пятна - земля начала подниматься.

– Просыпается, - произнесла Килмандарос.

– И теперь, - шепнул Эрастрас, сверкая глазом, - мы поговорим о драконах.

Холм поднялся на ровном месте, закрыв горизонт - целая гора...

... и взорвался на глазах, взметая землю и камни.

Громадные трещины покрывали дно низины. Холмы под ногами задрожали, Старшие Боги пошатнулись.

Когда колонна пыли и пепла взлетела ввысь, когда подобное грибу облако закрыло половину неба - их достиг, наконец, и звук, плотный как движущаяся стена, рождающий мучительную боль в черепах. Сечула и Эрастраса вбило в землю. Даже Килмандарос упала - Сечул, кувыркаясь, смотрел на нее, видел, что рот раскрыт, но не мог различить страшного вопля за воем ветра, за грохотом взрыва.

Изогнувшись, он поглядел на огромное клубящееся облако. "Корабас. Ты вернулась в мир".

В смерче начали формироваться отдельные вихри пыли, грязи и дыма. Он видел, что они колышутся, словно разгоняемые потоками воздуха из незримого центра. Он наморщил лоб..."Ее крылья? Всё это сделали крылья? Кровь Старших!"

Когда замолк гром, Сечул услышал Эрастраса. Тот хохотал.

– Мама?

Килмандарос встала на ноги. Поглядела на сына.
– Корабас Отас'тарал ирас'Элайнт. Отатарал, Сечул, это не вещь - это титул.
– Она развернулась к Эрастрасу.
– Странник! Знаешь его значение?

Смех одноглазого Бога медленно затих. Он отвернулся, пробурчав: - Какое мне дело до древних титулов?

– Мама?

Она поглядела на ужасающую порчу неба и земли, что осталась на западе.
– Отас"тарал. В каждой буре есть глаз, место... тишины. "Отас'тарал" значит "Глаз Отрицания". И ныне мы породили в мире БУРЮ.

Сечул Лат снова сел, спрятал лицо в покрытых пылью ладонях. "Устаю ли я? Да. Устаю. Смотрите, что мы выпустили. Смотрите, что мы начали".

Эрастрас подошел ближе и упал на колени; Сечул вгляделся в измученное лицо, увидев разом и маниакальную радость,

и ломкий ужас. Странник выдавил жуткую улыбку: - Видишь, Сетч? Им придется ее остановить! У них нет выбора!

"Да, пожалуйста. Остановите ее".

– Начинает двигаться, - провозгласила Килмандарос.

Сечул оттолкнул Эрастраса и сел. Однако в небе не было ничего, кроме дыма, пыли и пепла - бледная завеса заслонила две трети неба, а оставшаяся треть казалась больной, как бы бегущей вдаль. Быстро сгущался неестественный сумрак.
– Где?
– спросил он.

Мать указала: - Следи за почвой. Пока что только это мы и можем.

Сечул Лат встал.

– Вот, - вскрикнула она.

Широкая прогалина отбеленной смерти протянулась далеко.
– Северо-восток, - шепнул он, следя, как медленная порча пробивает путь по земле.
– То, что лежит внизу...

– Где она пролетает, - пояснила Килмандарос, - никогда не будет жизни. Недвижность материи станет абсолютной. Она Глаз Отрицания, центр бури, где все должно умереть.

– Мама, мы зашли слишком далеко. В этот раз...

– Слишком поздно!
– взвизгнул Эрастрас.
– Она сердце волшебства! Без Глаза Отрицания не будет магии!

– Что?

Но Килмандарос покачала головой: - Не так просто.

– Почему же?
– спросил Сечул.

– Теперь, когда она свободна, Элайнты должны ее убить. Выбора у них нет. Их сила в магии, и Корабас будет убивать все, на чем основана магия. Раз она неуязвима к волшебству, будут когти против когтей, клыки против клыков. Потребуются все Элайнты, каждая буря, пока не проснется Тиам. Что до К'рула, гм... он более не сможет отвергать призывы Эрастраса - именно он впервые обуздал хаос драконов.

– ОНИ ДОЛЖНЫ ЕЕ УБИТЬ!
– завопил Эрастрас. Сочащаяся из глаза кровь покрылась слоем пыли.

Килмандарос хмыкнула без всякого сочувствия: - Если они действительно ее убьют, Эрастрас, буря умрет.
– Она стояла к нему лицом.
– Но ты знал или, по крайней мере, догадывался об истине. Ты ищешь гибели всякого колдовства, связанного законами контроля. Ты желаешь создать мир, в котором смертные не смогут снова тебе повредить. Королевство, где будут лить кровь во имя наше, но мы не сможем вмешиваться, даже если захотим. Ты жаждешь поклонения, Эрастрас, но не желаешь ничего давать взамен. Правильная догадка?

Сечул Лат качал головой: - Ее не смогут убить...

Эрастрас взвился: - Но должны! Говорю тебе, я увижу всех их уничтоженными! Назойливые боги... хочу, чтобы наши дети умерли! К'рул поймет - увидит, что нет иного пути закончить эту гнусную, жалкую трагедию.
– Он наставил на Сечула палец.
– Думал, это игра? Схитришь с костями, потом подмигнешь красотке? Я призвал Старших Богов! К'рул думает, что остался в стороне? Нет! Я водил его рукой!
– Тут он резко кашлянул, сжал пальцы: - Она - кровь, пущенная в его жилы! Она найдет его мозг и он умрет! Я Владыка Оплотов, И МЕНЯ НЕЛЬЗЯ ИГНОРИРОВАТЬ!