Увечный поручик или приключения советского сержанта в 19 веке
Шрифт:
— Простите, но меня ждет много работы на «Русском двигателе», да и тружусь я не на графа, а на общую нашу цель. Уйти сейчас — будет предательством, — сердито прервал того Мошков и покинул кабинет.
Через два дня после возвращения на завод Аркадьев попросил после совещания остаться Мошкова.
— Ну что, переманивал тебя Нобель?
— Было, конечно. Но я остался верен вашему сиятельству и бескорыстным друзьям, — съехидничал Саша. — Да и что может предложить этот скряга. Он еще не знает, что двигатель нужно доводить не один год.
— Думаю, при таком уровне технологий на его заводе, они справятся за 3–5 лет, но вот цены будут неподъемными. Я прикидывал, что 20-сильный такой двигатель будет стоит не меньше 3 000 рублей, а мощнее — еще больше. Наша задача — опередить их на земле и в воздухе, а на море пусть они балуются, — неторопливо произнес Евгений.
Глава 61
Появление больших денег, а также перспектива подобной же операции с заводами в Германии, неожиданно выявили проблему: как их потратить с толком, говоря по-русски. Вспомнив все, что знал о поточном производстве, Аркадьев написал примерный план расширения производства на два года вперед. По расчетам вроде удавалось уложится в бюджет.
Чтобы не отвлекать инженеров от производства, он собрал их в последнее воскресенье февраля, особо подчеркнув, что явка по желанию. Предсказуемо пришли все — не энтузиастов Евгений быстро выбраковывал.
— Все вы в курсе последних событий, поэтому я просто кратко ставлю ближайшие глобальные задачи: первое — максимальное расширение производства двигателей, автомобилей и мотоциклов, второе — удешевление продукции, иначе будут большие сложности с продажами, третье — постоянное обновление продукции и расширение ассортимента. У меня есть кое-какие идеи, но сначала хочу послушать вас, — как обычно безразличным тоном начал совещание Евгений.
— У нас есть проект строительства новых пяти цехов и большого сборочного; надо быстро строить и все, — первым вылез Присс.
— Ага, настряпаем авто по такой цене, кто брать будет? — быстро сказал Брагин. — Сейчас-то берут только богачи и князья.
— Ну и за сколько, по-твоему, будут брать? — заинтересовался Аркадьев.
— Серийный народный автомобиль должен стоить не дороже 1200 рублей, — насупился Брагин.
— Ох и умный ты, Валера! Да это как раз себестоимость машины, а прибыль должна быть? — сразу взвился Присс.
— Стоп! — поморщился Евгений. — Брагин прав, а себестоимость надо снижать. Собственно, за этим я вас и собрал, а не эмоции ваши слушать.
Инженеры быстро успокоились и начали уже предлагать варианты. Аркадьев внимательно слушал, не вмешиваясь, но делая пометки в тетради. Честно говоря, ему уже надоела роль всезнайки, и он ждал решения от сотрудников, немного подталкивая их в нужную сторону. Через полчаса накал споров значительно потускнел, пока Мошков неожиданно не вспомнил:
— Недавно читал в английском журнале, как в Чикаго на бойнях разделывают туши коров: подвешивают на крюк, и она едет вдоль строя рабочих, которые и обрезают мясо при движении.
— Ты предлагаешь машину подвесить? — захихикал Брагин, но остальные задумались.
— То есть, рабочие всегда на одном месте, а двигается изделие? В этом что-то есть. — сразу отреагировал Костович.
Тут уж заговорили все и спорили то вместе, то отдельными группами, перебивая друг друга. Аркадьев с удовольствием смотрел на них со стороны: «Украли мы лавры у Форда, украли, теперь только запустить конвейер и обеспечим всю Европу механическими повозками». Послушав целый час споры, Аркадьев хлопнул ладонью по столу:
— Считаю, какое-то решение найдено, осталось только проработать технологию. Как всегда, инициатива поощряется исполнением, поэтому главным за разработку конвейера назначается Александр Мошков, все предложения несите ему, а я уезжаю в Германию — авось и там продать удастся, но только после испытания нового самолета.
Евгений помолчал, глядя на притихших сотрудников:
— Ну а пока пошли в ресторан — обед за мой счет. Все-таки поощрение мы заслужили.
Глава 62
Самолет выглядел совсем неплохо и напоминал Евгению давно забытое будущее, хотя над ним еще работать и работать. Похожий на «кукурузник» его времени, только поменьше и с двумя моторами на крыльях и открытой кабиной, экспериментальный аппарат производил впечатление уже серьезной машины, а не этажерки с пропеллером.
Испытатель Дубинин небрежно опирался на крыло машины, пока механики проверяли управление. Одетый в кожаную куртку и краги, он излучал такую уверенность, что Аркадьеву стало завидно.
— Что, Борис, уверен в машине? — обратился он к пилоту.
— Ну так, десять раз прогнал по полю. С такой мощью можно лететь хоть до Москвы.
— Нас с тобой поднимет?
— Ага, только первый раз — я один, не сердитесь, — покачал головой Дубинин.
— Ладно, повороты крутые не делай, может сорваться в штопор.
Тот кивнул, явно усмехаясь в душе очередному советчику, но вслух не стал говорить.
Моторы взревели и самолет быстро рванул по дорожке, затем легко оторвался и плавно ушел над деревьями. Сделав большой круг, самолет четко сел.
— Давай теперь со мной, — прокричал Аркадьев, занимая второе место.
«Вроде не первый раз лечу, а какой-то мандраж и нехорошее предчувствие — совсем мнительный стал», — забеспокоился он. Земля ушла вниз и ощущение легкости полета вытеснила беспокойство. Неожиданно ему захотелось махать руками как крыльями, чтобы помочь моторам. Облачность была низкой, но дождя не обещали, а солнце в Питере появляется только в праздник, вернее, в городе праздник, когда солнце.
Договорились сделать пять кругов над взлетной полосой. Аркадьев с удовольствием смотрел свысока на маленькие фигуры людей вдалеке.