Увертюра ветра
Шрифт:
– К чему это представление?
– раздраженно спросил я, не выдержав. И только сейчас понял, какой я идиот. Как я мог не потребовать у Корина встречных гарантий?! Он вполне может мне не помогать и... нет, что за бред?! Какой в том ему прок?
Корин положил подбородок на сцепленные пальцы, хитро сверкнув глазами.
– Я, конечно, могу выписать тебе пропуск...
– протянул он.
– Но, видишь ли, почти уверен, что это бесполезно. Ты не найдешь ответа ни в академической, ни в Королевской библиотеке.
– Почему?
– невольно удивился я.
– Потому что твое бессмертие связано с преобразователем. В открытом доступе этих книг нет. Вернее, не так. Здесь этих книг нет.
– Здесь - это...
– В Торлиссе. Новая, республиканская, власть стремилась утвердиться как можно прочнее. Большая часть прежних учреждений закрыта. Академию, Королевскую библиотеку и сам Торлисс не тронули, памятуя о дарованной со дня основания автономии, но, как могли, взяли под контроль. Новый город ученых и магов - полностью подконтрольный аристократам, конечно же - создали на острове близ южной оконечности материка. Высшая школа заменила Академию, тамошняя библиотека - Королевскую. Поэтому если ты действительно хочешь получить ответы, боюсь, тебе придется отправляться туда.
– Потрясающе. Ты не мог сказать об этом раньше?
– ядовито процедил я, уже не считая нужным сдерживаться.
– А что не так?
– невинно хлопая глазами, спросил Корин.
– Все не так!
– рыкнул я.
– Ты заставил меня пойти на клятву, чтобы ничем не помочь?! Замечательно!
– То есть я не зря просил? Мои подозрения верны?
– Корин вопросительно изогнул бровь.
– То есть любое обещание - слишком большой риск, чтобы разбрасываться ими налево и направо!
– Не нарушай - и не будет риска.
– Типичное человеческое суждение, - презрительно бросил я.
– Ничего не знать и искренне верить в обратное!
– Причем тут это?
– Почему невыполнение обещаний влечет за собой такие последствия?
– резко переменил тему я.
– Это непреложный закон бытия, - пожал плечами Корин.
– Да? И что же это за закон? В чем он заключается? Каков его механизм? Почему не всегда приходит расплата, и почему в схожих ситуациях она так отличается?
– Исключения лишь подтверждают правило, - стоял на своем Корин.
– Мир зиждется на объективных рациональных законах. Собственно, он и есть закон.
– Мир не обязан быть рациональным только потому, что тебе так этого хочется.
– Только не говори, что ты из тех, кто верит, что за всем в мире стоит некая Воля. Глупые фейские сказки!
– он выразительно поморщился.
– Ложь, чепуха, суеверие. Только атомы, энергия - и непреложные, фундаментальные законы.
– Не собираюсь вступать в бесполезные споры, - и бровью не повел я.
– Просто послушай дружеский совет: никогда не делай то, последствия чего не можешь предугадать.
– Это не тот случай, - уперся Корин.
– Можешь думать, что хочешь, но факты неумолимы. Обещания принципиально непредсказуемы, механизм их работы - не ясен. Поэтому не надо разбрасываться ими налево и направо.
– До этого момента как-то все обходилось.
– Знаешь, цыпленок тоже считает, что птичник всегда будет приходить лишь за тем, чтобы вкусно его накормить. А в один день - вот же незадача!
– он придет - и свернет цыпленку шею. Аналогия ясна?
– Она неуместна. Птичник - разумное существо.
– Зато отлично показано, что, не зная целей, мотивов или механизма чего-либо, не стоит слишком уж истово верить в правильность собственных выводов. А иначе можно оказаться этим самым цыпленком.
– Детские байки.
– Дурак ты, - беззлобно, почти с жалостью, сказал я.
– Сам не знаешь и советов не слушаешь. Будь по-твоему, если тебе так больше нравится. Просто учти, что, по большому счету, у тебя будет всего одна попытка. И после уже ничего не исправишь.
– А ты как будто знаешь!
– Да, знаю, - спокойно осадил его я.
– Даже слишком хорошо. Поэтому и предостерегаю.
– Неужели? Откуда? Сорока на хвосте принесла?
– саркастично спросил Корин.
– Я знаю, - так же спокойно продолжил я, - что потерял самое дорогое из того, что у меня было. Да, я нарушил данное слово. Но оно касалось только меня; моей судьбы, моей свободы, моего выбора. Меня заставили его дать. Считается, что такие обещания не имеют силы. Но жизнь рассудила иначе. И теперь я не "великий волшебник", а безродный бродяга, которому некуда и незачем идти. Забавно, не правда ли? Смысл жизни, талант, путь, сокровище - вот ставка в этой игре. Самое ценное, самое дорогое. Все еще желаешь рискнуть?
– Но ты же говорил, что...
– начал Корин и растеряно замолчал.
– А что я должен был сказать десятилетнему мальчишке?
– вопросом на вопрос ответил я. Он молчал, огорошенный, сбитый с толку. Я великодушно продолжил, обрывая затянувшуюся паузу: - Теперь ясно, отчего я разозлился?
– Вообще-то, нет, - Корин прочистил горло, выравнивая голос, и деловито продолжил: - Не знаю, с чего ты это решил, но я не собирался отказывать тебе в обещанной помощи.
Расстегнув ворот рубашки, он царапнул по горлу, пытаясь подцепить что-то. Наконец, это ему удалось. Корин выудил из-за шиворота серебряную мелкозвенную цепочку, стянул ее через голову и теперь держал на вытянутой руке, давая мне как следует ее разглядеть. Вернее, не её, а покачивающуюся подвеску. Она ослепительно сияла в солнечном свете и испускала скачущие по стенам, книжным стеллажам, витражу блики.
Я сощурился. Сквозь яркий свет совершенно невозможно было разглядеть саму подвеску. Цепочка колебалась, словно натянутая струна; подвеска описывала неправильные круги. Я следил за ней, заинтересованный. И, подгадав момент, качнулся вперед.
Корин проворно отдернул руку. Пальцы сомкнулись на пустоте.
– Что это?
– спросил я, заинтригованный больше прежнего, и откинулся на спинку кресла. Взгляд был прикован к подвеске, которую Корин теперь неосознанно крутил в руках.