Увертюра ветра

Элер Алиса

Я мог поклясться, что не был здесь прежде, и совершенно не представлял, как оказался теперь. Это не давало мне покоя: пытливый ум тщетно старался осмыслить происходящее. Мысль прокручивалась в голове с сухим шестереночным шелестом - и каждый раз останавливалась, упираясь в тупик.

Комната, небольшая. Обставленная скупо, но со вкусом и непозволительной для гостиниц расточительностью. Милых сердцу хозяина комнаты вещиц - красивых, но бесполезных - нет совсем; поверхность комода пуста. На съемную непохожа, на жилую - тоже. Я бы сказал, что это гостевая комнатка в доме купца или богатого ремесленника.

Между проворачивающимися шестеренками вновь попал сор - железная стружка. Зло лязгнув, они остановились. Мысль уперлась в тупик.

Купец, ремесленник... замечательно! Но это ни коим образом не приближает к разгадке!

Память сопровождала меня аккурат до момента отъезда в южную столицу республики, а после - позорно капитулировала. Ни одного воспоминания о последних часах и днях, ни одной зацепки, ни единого ключика к пониманию происходящего. Только уже успевшая набить оскомину комната, окно, выходящее на освещенную фонарями улицу, темнота провалов окон напротив... и дверь.

Обычная, в сущности, дверь; цвет древесины не разобрать. Но она раз за разом притягивала блуждающий по комнате взгляд, и в какой-то момент я уже просто не смог думать ни о чем другом.

Я поерзал. Повернулся. Перекатился на другой бок. Вытянулся на спине. "Дурная голова..." - сам себе вспомнил я, надеясь хоть так урезонить беспокойное любопытство, но - тщетно.

Нет уж! Я упрямо скрестил руки на груди, как бы показывая всем своим видом, что не собираюсь вестись на поводу у глупых желаний.

– Это глупо, - сказал я вслух, когда уже готов был плюнуть на все и броситься к двери.

Получалось по-прежнему плохо.

– Глупо!
– терпеливо повторил я, стараясь отвлечь себя рассуждениями.
– Что толку выходить из комнаты ночью? Стены и картины - плохие собеседники. Просто посмотреть дом? А смысл?.. Только если соберусь уйти... но откуда, зачем? И кто тогда объяснит мне...

Тут я замолчал, смущенный внезапно пришедшей мыслью.

А хочу ли я знать ответ?

Я заерзал уже нервно. Комната, вытканная в полумраке лунными бликами, вдруг стала неуютной, кровать - жесткой и неудобной, а дверь - зловещей. И когда она с надсадным скрипом открылась вовне, обнажив темный зев коридора, я резко подался назад, вжавшись к кровати.

Оцепенение спало почти сразу: я увидел того, кто решил нанести мне столь поздний визит.

Снежно-белые волосы рассыпались по плечам, алебастровая кожа в холодном лунном свете казалась мертвенно-бледной, а аметистовые глаза насмешливо поблескивали. Скудное освещение резко, почти с геометрической четкостью линий обозначило и без того острые скулы, угольно-черные брови и хищный разрез ноздрей.

– Значит, мне не показалось. Я действительно слышал ваш голос.

Скрипнули половицы под мягкими вкрадчивыми шагами, тихонько вздохнуло кресло.

Я молчал, стараясь не выдать напряжение ни позой, ни жестом, ни взглядом. Только пальцы сцепил в замок.

– Что ж, я вас слушаю.

Голос - холодный и незнакомый. И глаза - непроницаемые фиалковые зеркала. Будто прорези маски, насмешливой и снисходительной.

– Простите?..

Вопрос, недоумение, непонимание. На этот раз - искреннее.

– Почему вы еще живы?

***

"Еще жив"? О чем он?

– Я не...

...не успеваю договорить: воспоминания обрушиваются штормовым валом, ударной волной - и захлестывают с головой; и несут, уносят в сердце закручивающейся бури.

– ...Почему вы еще живы?
– терпеливо повторил thas-Elv'inor, откинувшись на спинку кресла и сплетя пальцы.

– Почему я еще жив?
– медленно, как бы пробуя на вкус каждое слово, проговорил я.
– Что вы имеете в виду?

– Вероятно, лишь то, что чрезвычайно удивлен этим обстоятельством. Вы были мертвы - решительно и бесповоротно.

– "Были мертвы"?.. "Были"?
– переспросил я. Голос - чуть ироничный, немного насмешливый и ровный; не дрогнувший и ничем не выдавший тщательно скрытого волнения.
– Надеюсь, вы отдаете отчет в том, насколько нелепо звучат ваши слова?

– Я отдаю отчет в том, - вкрадчиво начал aelvis из рода Отрекшихся, - что, в силу профессиональных навыков, могу безошибочно определить, жив человек или нет.

– "Профессиональных навыков"? И кто же вы?
– не смог удержаться я.
– Гробовщик?

– Лекарь, - и бровью не повел бессмертный.
– Моему мастерству вы обязаны тем, что от ожога на вашем лице не осталось и следа, а о ножевом ранении напоминает лишь порванная рубашка.

Я невольно потянулся к щеке. Пальцы коснулись мягкой, а не обуглившейся кожи - и все равно вздрогнули, до последнего не веря.

– Прошу меня простить, но целительство - редкая стезя для thas-Elv'inor, - кашлянув, смущенно пробормотал я.
– И... спасибо.

– Подозреваю, у вас и без моей помощи все было бы прекрасно, - иронично заметил он.

– Обычно лекари стремятся приписать выздоровление собственным талантам, а не стечению обстоятельств... или клиенту.

– Но вы и не мой клиент, - улыбнулся бессмертный.
– Итак, вы были мертвы. Когда я вас обнаружил, с момента смерти прошло около получаса...

– "Ожил" я, надо полагать, тоже не сразу?

– Примерно через два часа, - пожал он плечами.
– Я как раз гадал, что с вами делать.