Увидеть Хозяина
Шрифт:
По спине брызнул холод. Я почувствовал, что у меня шевелятся от страха волосы.
Воля Хозяина, вот что это было.
Он не пускал меня. Его прислужники – те, что стреляли в майора Мао – не видели меня, но он– то наверняка видел. Как там сказал МегаСан – пять тысяч чего? Вуалей? Чего бы у меня там ни было пять тысяч, это же наверняка несопоставимо с мощью Хозяина, раз я не умею всего того, что так страшно и убедительно демонстрировал Хозяин тем несчастным в Космопорте…
Я так долго рвался, ополоумев со страху, в это невидимое, но непреодолимое ничто –
Два очень высоких человека… полно, да человека ли? Впрочем, я не мог увидеть ни их ушей, ни их глаз – того, что сразу подсказало бы мне, гоблины они или нет. Их лица были полностью закрыты черными эластичными масками и огромными черными очками, головы спрятаны под гладкими черными шлемами вроде мотоциклетных, могучие плечи плотно обтянуты черными синтетическими куртками, и даже рук их я не видел – вроде бы были на них какие-то перчатки, но я толком не мог разглядеть, потому что они жестко и неотвязно держали меня за обе руки – каждый одной рукой за предплечье, другой за запястье, так что я не мог шевельнуться.
Я понял, что перестал повторять про себя свою мантру, и меня увидели.
Вы не видите меня, подумал я.
Меня нет здесь. Вы держите за руки друг друга. Вы ошиблись, отпустите.
Бесполезно.
Они не отпускали. Их движения были странно неловки, но меня они держали несокрушимо крепко.
Только потом я понял, что они были под воздействием какого-то мощного психоблокиратора, и что я пытался в эти секунды взять под контроль только их, забыв об окружающих, и меня теперь видели все, от кого я пытался скрыться – и, пока я молча, весь сконцентрировавшись на паническом повторении своей мантры про себя, рвался из рук двух заторможенных силачей, ко мне подбежали другие – еще двое, трое, четверо – и мне в лицо брызнули каким-то бесцветным аэрозолем со странно знакомым запахом. Ну конечно же, так пахнет конфета "Снежок", понял я.
Теперь я уже не мог двигаться совсем. Ни руки, ни ноги не действовали. Меня обездвижили.
Этих людей – или не людей? – совсем не сдерживало то, что секунды назад не пускало меня в лифтовый холл. Меня быстро внесли в этот холл. Один из этих, в масках, шел впереди и неприятным, но сильным голосом объявлял:
– Вы в безопасности, господа. Вы в безопасности. Служба безопасности телецентра просит вас пропустить сотрудников в лифт. Злоумышленники обезврежены, господа. Вы в безопасности. Пропустите сотрудников.
Открылись двери лифта. Странно, я все осознавал, все видел, обоняние и слух даже обострились, запахи буквально душили меня – конфета "Снежок", и какой-то механический, угарный запах от тех, кто держал меня. Я только не мог шевелить руками и ногами и, кажется, именно от этого воспринимал все фрагментарно, обрывочно. Вот лифт опускается, вот меня несут по коридору, вот я удивляюсь, как люди в лифтовом холле могли принимать этих громил в черном за службу безопасности телецентра, которая ведь одета (и вообще выглядит) совершенно иначе, но тут же понимаю, что испуганные стрельбой и непонятным для них ментальным давлением люди ни за что не вспомнят потом, как именно были одеты громилы, главное – что стрельба прекратилась, и люди в боевой униформе протащили куда-то злоумышленника, в униформу не одетого, а значит – все в порядке, славные органы имперского правопорядка защитили подданных Великого Престола… или нет, здесь же республиканский Телем – славные органы правопорядка, даром, что имперские, все ж таки не зря едят телемский хлеб – вон как ловко и быстро они защитили вольных телемитов… Да, пожалуй,
И тут я увидел знакомый мощный шлюз, две двери с пуленепробиваемыми окошками по сторонам, камеры наблюдения под потолком…
Студия "Канала Отрешенных"! И даже охранник тот же самый – рослый, широкоплечий, толстопузый, в щегольском белом кепи с черной окантовкой. Не знаю, узнал ли он меня: здоровяки в черном оттеснили его к одной из боковых дверей, он стоял там, почтительно вытянувшись, а могучая стальная плита, закрывавшая вход в студию, невыносимо медленно поднималась, я даже ощущал легкую дрожь в перекрытиях – поднимающие плиту двигатели натужно гудели где-то вверху, и тут я понял, что действие пахнущего конфетами аэрозоля заканчивается, у меня уже начинали рефлекторно подрагивать руки и ноги, я уже ощущал свои пальцы, и к тому же я наконец придумал, что именно я должен внушить тем, кто захватил меня.
И когда я начал внушать им это, те четверо, что окружали меня, зашатались, а лицо толстопузого охранника в белом кепи нехорошо исказилось, и он даже успел прохрипеть грязное ругательство, прежде чем повалиться на пол бесчувственным кулем, и эти четверо начали опускаться на пол, еще пытаясь что-то понять, один даже успел расстегнуть ворот своей куртки и стащить шлем, так что я увидел, что он все-таки не человек, у него длинные, почему-то быстро вздрагивающие темные уши.
Те двое, что держали меня, тоже шатались, но, наверное, не из-за того, что я внушил им. Много позже я узнал, что ни один химический психоблокиратор не может противостоять той мощности психодавления, что развивал я – разве что в летальной дозе. Видимо, полученная этими двумя силачами доза была слишком велика. Но руки и особенно ноги меня до сих пор очень плохо слушались. Я пытался вырваться, но пока что без особого успеха.
С каким невероятным облегчением услышал я сзади – из коридора, со стороны, противоположной той, откуда меня притащили – чей-то хриплый мужественный голос:
– Полиция! Бросить оружие!
Бросили, правда, меня. Я неловко упал на четвереньки, чувствуя, как по сторонам глухо шлепают разрядники, услышал глухой звериный вопль над своей головой, и один из здоровяков рухнул возле меня, разбросав ноги, а второй покатился в другую сторону и замер там, натолкнувшись на скрюченные ноги толстопузого охранника, которому я внушил, что в воздухе этого коридора внезапно кончился кислород. Шлем соскочил с головы того, что упал рядом со мной. У него были коротко остриженные светлые волосы, заметный шрам на виске и обычные человеческие уши.
– Их надо сталью, острой холодной сталью!
Этот голос я узнал.
Ланселот схватил меня за руку и рывком поставил на ноги.
– Цел?
Позади гулко хлопнуло, потом еще и еще. Потянуло серной вонью.
– Вроде цел, – просипел я.
Реостат – это он кричал "полиция, бросить оружие" – ухватил меня жесткими пальцами за подбородок, повернул мою голову влево, вправо, втянул хищным крупным носом воздух.
– Ренцимаром брызгали? – деловито осведомился он.
– Не знаю… – просипел я. – Аэрозоль… конфетами пахнет…
– Ренцимар, – уверенно кивнул шкипер. Только тут я сообразил, что он выглядит совершенно необычно для себя: встреть я его сейчас на улице – принял бы за завсегдатая "Атавистик Шато". На нем были кожаные брюки и потертая коричневая кожанка на голое тело; на распахнутой груди, покрытой рыжей растительностью – крупный темный металлический крест, волосы повязаны темно-красной банданой с белым узором.
– Здорово, брат, – кивнул мне Святослав.