Увидеть свет
Шрифт:
Конечно же, тем утром тревога достигла своего максимума. Доминику пора было отправляться в галерею, но медлил, словно там его ожидало что-то особенно страшное. Избавиться от мыслей подобного толка не удавалось.
Алекс отличался одним выдающимся качеством — он точно чувствовал, когда его подопечные оказывались неспособными совершить нужное действие. И Доминик даже не удивился, когда раздался звонок в дверь, хоть они и не договаривались встретиться.
— Вижу, ты ещё не на месте, — поздоровавшись, заметил Алекс. — Я отвезу тебя, можешь не брать
— Я собирался вызвать такси, — признался Доминик. Предположение, что он сядет за руль в таком состоянии, настораживало.
— Тем более, — Алекс смотрел на него очень внимательно, будто выискивая в лице, позе, одежде определённые знаки, которые помогли бы понять, что происходит. Доминик отвёл взгляд, его беспокойство напоминало ему ложь. Он ведь не мог объяснить, что заставляет его так нервничать, а потому не должен был и жаловаться на это. Алекс, видимо, не вполне удовлетворённый осмотром, добавил: — Тебе не хочется поехать?
— Нет, — отозвался Доминик, но тут же исправился: — И хочется тоже.
— Странный мандраж, — Алекс чуть улыбнулся, словно решение только что нашлось. — Наверное, это из-за The Light.
— Почему ты так считаешь? — эта догадка поразила Доминика. Он по-особенному относился именно к этой работе, написанной под влиянием момента, порывисто. Очень долго он не желал её кому-то показывать — точно она запечатлела его самого, слишком открыто, слишком обнажённо, слишком… Но сейчас чувства к полотну стали менее болезненными, и Доминику была удивительна мысль, что он волнуется именно из-за картины.
— Она ведь чересчур личная, — пожал плечами Алекс, хотя в голосе его не было ни капли неуверенности. — Но поверь, тебя ждёт триумф. И ты должен видеть это собственными глазами.
— Возможно, — спорить Доминик не стал.
Алекс всё-таки окинул его задумчивым взглядом, прежде чем они вышли из дома и направились к машине, но больше ничего не сказал. Доминик порадовался этому. Иногда Алекс старался проникнуть глубже, чем следовало, отчего возникала неловкость, ведь Доминик никогда бы не перевёл его в круг друзей — это было неправильно в личной системе социальных контактов.
***
В галерее было людно. Доминик не решился спуститься в общий зал и наблюдал с балкона за тем, как люди переходят от одной картины к другой. Ему нравилось, как здесь всё устроено: балкон позволял художникам, не желавшим встречи с поклонниками, незримо присутствовать на выставке. Сюда поднимался только персонал, организаторы и те, кого хозяйка галереи именовала «мои творцы».
Анхелика де Савар была эксцентричной особой. В свои годы — а ей уже перевалило за шестьдесят — она походила на ветку саксаула. Её кожа казалась выжженой до светло-песочного оттенка, выступающие кости, острые локти и узкие плечи добавляли сходства с растением, которое пережило немало песчаных бурь. Даже смех её ощущался сухим, как пустыня.
Одеваясь в чёрное, Анхелика между тем любила яркие краски. Цветные акценты она добавляла в свой облик крупными драгоценностями,
Попасть в число её творцов было непросто, но Доминику удалось это без труда. Гамма его полотен покорила де Савар.
Сегодня Анхелика встречала гостей выставки. Сопровождаемая личным фотографом и несколькими репортёрами из числа тех, кому она доверяла, де Савар двигалась от одного полотна к другому, объясняя, почему тому или иному нашлось место в галерее. Доминик наслаждался тем, как она говорила, но сейчас искушения присоединиться к ней не возникло. Тревога не отступила, и было всё так же непонятно, чем она вызвана.
В какой-то миг Доминик отвлёкся, а потом увидел, что Анхелика ушла. Похоже, лимит, отведённый на общение с прессой и посетителями, у неё закончился. «Должно быть, скоро она поднимется сюда», — подумал он.
Через ещё пятнадцать минут де Савар действительно подошла к нему.
— Чудесный день, — сказала она с чуть слышным придыханием. — Но я утомлена ими, — она глянула вниз. — А вы, Доминик, не испытываете приязни к тем, кто блуждает в ваших мирах?
— Не в этот день, — ответил Доминик, едва ли не ощутив укол совести. — Но, быть может, завтра…
— О, творцу естественно оставаться выше толпы, — она отсалютовала ему бокалом шампанского. — Ваш «Свет» произвёл на меня неизгладимое впечатление. И на него даже есть покупатель, но боюсь, вы не согласитесь расстаться с таким полотном.
— Алекс расскажет мне подробности, — кивнул Доминик. Ему не хотелось продавать картину, да и обсуждать такие вещи с Анхеликой казалось лишним. — Прессы больше, чем обычно?
— О да, — Анхелика почти безразлично пожала плечами. — Ходят слухи, что жертвы того маньяка посещали мои выставки, — она сухо усмехнулась. — Но моя галерея популярнее других, так что это ничего не значит.
— Действительно, — Доминик вдруг тоже потянулся к шампанскому. Ему срочно требовалось унять дрожь в пальцах, поэтому он сосредоточился на ощущении тонкой ножки бокала.
Анхелика снова глянула вниз. Её тонкие губы казались выписанными кистью. Доминик рассматривал её с внезапной придирчивостью. Он редко уделял внимание портретам, но сейчас им овладело чувство, которое порой возникало, когда требовалось взяться за работу немедленно. Покалывало кончики пальцев. Возможно, стоило написать портрет де Савар…
Интересно, а жертвы не вызывали подобного ощущения у того сумасшедшего творца? Не похожи ли они в этом?
— Даже в смерти есть красота, — сказала Анхелика, отчего Доминик вздрогнул. Что это было — чтение мыслей? Совпадение?.. — Доминик, — теперь она перевела взгляд на него, — как вы считаете, он был здесь?
— Он? — Доминик переспросил лишь для того, чтобы замаскировать волнение. — Тот… — назвать убийцу убийцей было непросто, но Анхелика и так поняла, чуть заметно кивнув. — Вполне вероятно.