Уйти и не вернуться
Шрифт:
ГЛАВА 10
Летом восемьдесят четвертого уже значительно окрепшие и хорошо вооруженные отряды моджахедов решили начать широкомасштабную войну против нечестивых «шурави», вторгшихся в их страну, и собственных предателей, стоявших у власти в Кабуле. Многие племена, получив современное стрелковое оружие, мигрировали через границу для участия в вооруженной борьбе против неверных. В ответ правительство Афганистана объявило всеобщую мобилизацию, еще более четко поляризуя и без того расколотое на два враждебных лагеря афганское общество. Со стороны Пакистана по всей восточной и южной зоне страны началось широко разрекламированное освободительное
В столицах западных государств с ужасом осознали, что рассчитывать на племенные объединения не приходится. Здесь еще сохранялись почти патриархальные отношения.
Зато отряды, действовавшие в западных областях Афганистана и сформированные на принципах исламского единства и борьбы с безбожниками, были более мобильными и целеустремленными. Американские специалисты из Лэнгли скрепя сердце вынуждены были пойти на установление контактов с проирански настроенными фундаменталистами и их лидерами, чтобы наладить более четкую координацию действий. К тому времени президент Рейган, ведущий избирательную кампанию против демократов, вновь заявлял о своей полной решимости бороться против империи зла. Вообще в свой первый президентский срок официальных контактов с советскими лидерами Рейган не имел. Здесь сказались не только идеологические мотивы. Скорее это была область чистой физиологии, при которой престарелые генеральные секретари ЦК КПСС занимали этот пост уже будучи смертельно больными людьми и довольно быстро угасали. Так, в течение менее чем трех лет страна потеряла сразу трех лидеров. Сначала умер в ноябре восемьдесят второго Леонид Брежнев, уже сильно сдавший в последние годы и практически отошедший от руководства страной. Казалось, что расчетливый Андропов, пришедший к власти, удержится на своем посту еще добрый десяток лет. Но болезни не щадили лидеров империи. Словно сама смерть, вселившаяся в Политбюро, не хотела уходить оттуда, пока не истребила почти половину ее членов брежневского призыва.
Андропов честно проработал лишь полгода. На большее его не хватило, и он попал в больницу, откуда пытался руководить одной шестой частью света и ее сателлитами. Но в марте восемьдесят четвертого его силы окончательно угасли, и следующим лидером стал абсолютно беспомощный Константин Черненко. Этот не смог даже произнести слова благодарности по поводу его избрания. Тогда многие западные телекомпании, газеты и журналы, показывая Горбачева, заявили, что следующим лидером страны, очевидно, станет молодой политик. На фоне семидесятилетних старцев пятидесятитрехлетний секретарь ЦК КПСС действительно выглядел на удивление молодым.
Этого события пришлось ждать не так долго – ровно год. Когда умер Черненко, стало ясно, что с практикой назначения престарелых лидеров страны нужно кончать. Следующим по очереди с удовольствием стал бы Гришин, московский глава и многолетний член Политбюро. Но тут решительно вмешался патриарх советской политики Андрей Громыко. Понимая, какое впечатление производят частые смерти лидеров страны, какой сильный удар наносится по престижу всего социалистического лагеря, как дискредитируется сама идея безальтернативных «единогласных» выдвижений на Пленумах ЦК КПСС, Громыко решительно встал на сторону Горбачева. История хранит молчание по поводу того, была ли какая-нибудь тайная договоренность между Горбачевым и Громыко, хотя оба политика это впоследствии отрицали, но мы можем судить лишь по очевидным фактам.
Именно Громыко заявил на Политбюро, что не видит альтернативы Горбачеву. Именно он выступил с этим предложением на Пленуме ЦК КПСС. И именно он почти сразу стал Председателем Президиума Верховного Совета СССР. В нарушение всех традиций последних лет, когда Генеральный секретарь сразу избирался Председателем Президиума, Горбачев уступил это место Громыко, заявив, что считает нужным сосредоточиться
Заседание Политбюро было проведено с таким расчетом, чтобы на него не попал один из самых влиятельных его членов, активно поддерживающий Гришина лидер самой большой Коммунистической партии в СССР, глава украинских коммунистов Щербицкий. Громыко не дал слово и Романову, также активно поддерживающему Гришина. Зато андроповская команда в Политбюро считала, что Горбачев будет проводить курс с опорой на их мнение.
Это была последняя попытка «брежневской команды» вновь провести своего человека. Тихонов, Кунаев, Романов, Гришин, Соломенцев очень рассчитывали на поддержку Громыко, но тот неожиданно переметнулся на сторону Горбачева. В свою очередь, Михаила Горбачева поддержали и бывшие сторонники Андропова – генералы КГБ Алиев и Чебриков, бывший посол на Кубе, имевший довольно тесные связи с андроповской командой Воротников и, наконец, молодой секретарь ЦК КПСС Николай Рыжков. Поняв, что сопротивление бессмысленно, ветераны Политбюро вынужденно поддерживали выдвижение Горбачева.
Они еще не знали, что готовит им это избрание, а если бы и знали, то ни за что не поверили бы. Горбачев постепенно сдаст их всех, отказываясь сначала от ветеранов, затем от слишком одиозных, по его мнению, союзников, затем от друзей, так горячо поддержавших его назначение. Что-то в этом человеке было такое, обрекающее его на вечное одиночество и предательство.
Теряющий своих друзей и единомышленников, сдающий их по мере необходимости, он в итоге оказался совсем один, когда от него отказались его ближайшие сподвижники. Может, это был закономерный итог всей его карьеры. А может, отказ от собственных принципов, когда он молчаливо разрешил запрет Коммунистической партии, собственно и сделавшей его карьеру, стал его личной трагедией – политика и человека, никогда не имевшего собственных принципов и в конце концов разбившего всех своих идолов.
Но до апрельского Пленума ЦК КПСС, до избрания Горбачева в марте восемьдесят пятого, был еще один год, когда Асанов и Рудницкий оказались у небольшого городка Кохсан, на западе страны. Расположенный почти на границе с Ираном, городок имел очень важное стратегическое значение, так как через него проходила главная магистраль, соединяющая афганский город Герат, являющийся вторым по значению центром Афганистана, с иранским городом Мешхедом – своеобразным центром шиитского движения во всем мире. Посетивший Мекку паломник считался среди мусульман «хаджи». Посетивший Кербелу назывался «каблеи». А правоверный, совершивший паломничество в Мешхед, становился мешеди. Кроме того, мимо Кохсана проходила довольно развитая в судоходном отношении река Герируд, собственно, и являвшаяся границей между Ираном и Афганистаном.
Именно поэтому советское командование проявляло такой повышенный интерес к этому пограничному городу. Именно поэтому в момент общей концентрации всех сил афганской оппозиции и их мощного наступления в этот город были командированы офицеры военной разведки – Акбар Асанов и Игорь Рудницкий.
Капитан Рудницкий был представителем известной офицерской семьи Рудницких. Его отец – генерал-майор Петр Васильевич Рудницкий был офицером Генерального штаба. Старший брат – полковник Александр Петрович Рудницкий командовал полком в Западной группе войск в Германии.
Многие журналисты будут потом отмечать, что в Афганистане не сражались дети известных политиков и генералов, партийных чиновников и дипломатов. И это тоже не вся правда. Конечно, среди солдат действительно было мало детей генералов и дипломатов, но вовсе не потому, что все они уклонялись от призыва или считали войну в Афганистане недостойным делом. Просто многие из них, имея значительно лучшие стартовые условия, мощную поддержку родителей, поступали в престижные, элитарные вузы страны и таким образом избегали воинского призыва. Позднее, когда было принято решение брать и студентов (кстати, решение непродуманное и вредное), охотников поступать в высшие учебные заведения значительно поубавилось. Студенческий билет уже не был освобождением от армии.