Уйти, не оставив следов
Шрифт:
Она молчала.
– Оля, чему вас учили в Ворошиловке? – повторил доктор гораздо настойчивее.
Внезапно тело подруги несколько раз конвульсивно дернулось. Очень быстро, с интервалом в четверть секунды.
– Генри, что происходит?! – вскочила я со своего места.
– Эжени, вы видели?! Она сопротивляется. В сознании Ольги стоит барьер, и он определенно искусственного происхождения.
– Как это?! Что нужно предпринять, чтобы его обойти?!
– Спокойно, Эжени! Я погружу ее еще глубже в транс.
Кажется,
После нескольких гипнотических внушений Генри продолжил прерванный опрос. И начал с вопроса, на который не получил ответа.
– У нас было всестороннее образование, – ответила Оля.
– На что делался основной упор?!
– Нам прививали навыки боевика очень высокого уровня.
– Тогда почему вы стали переводчиком?
– Все вокруг считали, что боевика из меня не получится из-за врожденной мягкости характера. А я не хотела выделяться.
Последнее замечание меня несколько насторожило.
– Генри, уточните, что она имеет в виду? – шепнула я, подойдя ближе.
– Ольга, кто велел вам не выделяться?
Оля снова промолчала, только конвульсивно дернула головой, словно отгоняя назойливую муху.
– Генри, ей это не навредит?! – снова забеспокоилась я.
– Не переживайте, Эжени, это еще один барьер. Кто-то очень не хотел, чтобы миссис Ландри рассказывала об этом, даже находясь в состоянии гипнотического транса. Я снова переведу ее через это препятствие.
Спустя несколько минут Генри продолжил опрос.
– Ольга, кто велел вам не выделяться?!
– Наставник, – последовал ответ.
– Даже не берусь предположить, кого она может так называть. В Ворошиловке учитель назывался инструктором, – прошептала я.
– Наставник – это кто?
– Его имени я не знала, мне велели называть этого человека наставником.
– Нужны подробности, – шепнула я.
– Оля, расскажите подробно, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с наставником?
– Примерно за год до окончания Ворошиловки меня вызвали в кабинет директора. Там присутствовал незнакомый человек. Директор листал мое личное дело, выглядел очень расстроенным. Он сказал, что готовится принять неприятное и трудное решение и отчислить меня из учебного заведения. Несмотря на успехи в изучении языков и общих дисциплин, все инструктора заявляют, что солдата из меня не получится из-за врожденной мягкости характера, нежной психики, неспособности причинить боль человеку. К сожалению, их инструктора не смогли меня изменить, сделать грубее и жестче. Он должен был меня отчислить с пометкой «профнепригодность».
Я очень расстроилась, так как знала, что бабушка приложила титанические усилия, чтобы устроить меня в Ворошиловку несколько лет назад. Бабуле почему-то было очень важно, чтобы я там училась, и она стала бы переживать по поводу моего отчисления. Подводить, огорчать бабушку мне не хотелось. Я спросила у директора, что можно сделать для того, чтобы остаться. Он ответил, что вариант существует. Мне нужно пройти ряд индивидуальных занятий с психологом. И предоставил слово незнакомцу.
Этот человек велел называть его наставником и держать наши занятия в тайне от всех. От товарищей по учебе и родных. Чтобы не возникало вопросов, для сокурсников и инструкторов была озвучена версия, что я прохожу ряд индивидуальных тестов с психологом.
– Я помню это время, – уточнила я шепотом. – Оля была на грани отчисления и занималась с психологом. Мы ожидали, что она будет расстроенной и подавленной, но подруга была на удивление бодра. А потом все как-то само собой утряслось.
– Вряд ли само! Эжени, мы нащупали источник изменений в психике миссис Ландри.
– Что вы хотите сказать?
– Еще немного терпения, дорогая.
– Ольга, чем вы занимались на занятиях с наставником?
– Не могу сказать, – последовал ответ.
– Ольга, каковы были методы работы наставника?! – перефразировал Генри вопрос.
– Не знаю. Не могу сказать.
– Эжени, я готов поставить диагноз, но, чтобы не повторяться, сначала выведу из транса миссис Ландри.
– Хорошо.
Мистер Смит задействовал оговоренную в начале гипнотического сеанса установку, велев Оле проснуться. Она, разумеется, не помнила ничего из сказанного, поэтому Генри включил для прослушивания запись с диктофона. Мы прокрутили ее несколько раз, пока ошарашенная подруга пришла немного в себя и осознала, что произошло.
– Мистер Смит, вы понимаете, что сделал со мной этот «наставник»?
– Догадываюсь. Вас подвергали гипнотическому воздействию. Разумеется, не могу сказать, какие именно были применены внушения и методы. Но основной вывод однозначен – во время учебы в Ворошиловке вам привили физические умения и знания боевика, а во время гипноза внедрили психические навыки.
– То есть Оля могла стать солдатом без принципов, сомнений, переживаний?!
– И без угрызений совести, – подхватил Генри, – практически машиной для убийства.
Подруга сидела в кресле, опустив в пол глаза, пальцы ее рук, сложенных на коленях, мелко подрагивали.
– Так что эти провалы… – начала она.
– Вероятно, да. Простите, мне очень жаль, но скорее всего, когда ваше сознание отключалось, вы превращались в созданного этими людьми солдата.
– Скажите, а что могло запустить дремавшие все эти годы установки?
– Да! Почему именно сейчас?! Раньше ведь ничего подобного не происходило! – встрепенулась Оля.
– Точного ответа я дать не могу. Может, он хранится где-то в глубинах вашей, миссис Ландри, психики. Обратите внимание, на записи слышно, мне приходилось проводить вас через несколько искусственно созданных барьеров.