Узел

Ричи Блоссом скатился с кровати, когда неудачно потянулся за новой парой колготок.

— Бёрди! — воскликнул он, посылая воздушный поцелуй в направлении увеличенной кодаковской фотографии покойной жены. Снимок был сделан как раз во время их с Ричи последнего пикника на заднем дворике дома, где они жили. —

Лучше было бы, если б ты вместо меня пыталась влезть в них.

Ричи продолжал извиваться, натягивая на себя колготки теперь уже не на полу, а на пятнистом, в золотую и зеленую крапинку, потрепанном коврике, который был когда-то приобретен в ознаменование сорок пятой годовщины их с Бёрди свадьбы.

— Эге-гей! — протянул он, довольно глядя на собственное отражение в зеркале, закрепленном на дверце платяного шкафа, и болтая в воздухе ногами. — Ничто! Повторяю: ничто, даже когти страшной колдуньи не смогут порвать эти мои колготочки! — Двигаясь, как это делают известные танцовщики, Ричи развел ноги в стороны, потом хлопнул ими друг о друга. Получилось нечто похожее на «ножницы», которые стали столь модными в современных классах аэробики. Вид собственных ног, теперь полностью облаченных в атлас, Ричи очень понравился. — Ни одного разрыва! И даже ни одной зацепочки! — с энтузиазмом констатировал он.

Ричи вновь ухватился за ткань, плотно облегавшую его правую ногу, и изо всех сил потянул ее на себя. Он прекрасно знал, что мозоль на его правой пятке так затвердела, что может не только порвать колготки, но даже рассечь деревянную доску. Натянув мягкую материю достаточно высоко, он разжал пальцы, опять сел на кровать, а потом еще раз сильно дернул ткань вверх. Только после этого он согнул ногу в колене и стал внимательно изучать результаты своих экспериментов.

— Даже следа не осталось! — шепотом отметил Ричи.

И он беспокойно огляделся, словно опасаясь, что кто-то может его подслушать. Именно сейчас он убедился в том, что изобрел нервущиеся, не цепляющиеся, не боящиеся самых твердых мозолей колготки. Иными словами, осуществилась та мечта, что он лелеял, еще когда Бёрди, Бёрд Легз, или «Птичьи Ножки», не могла найти себе чулки, которые бы не раздувались парусом на ветру вокруг ее спичкоподобных икр. Это вынуждало Бёрди постоянно подтягивать колготки, что и приводило к тому, что никакая пара не жила дольше одной партии в мини-гольф.

— Бёрди, Бёрди, Бёрди, — радостно пел Ричи, вновь обращаясь к фотографии жены.

Снимок, к сожалению, был сделан как раз в тот момент, когда Бёрди готовилась крикнуть мужу, чтобы он поторопился. Этот кадр был самым последним на пленке, поэтому сделать следующий уже не было возможности. Неожиданная кончина Бёрди во сне в ту же самую ночь привела к тому, что Ричи утратил к «кодаку» всякий интерес. Конец был положен и проблемам Бёрди с ее колготками.

— Вот этот вот шедевр я создал в память о тебе, мой милый лютик, мой цветочек! Женщины смогут покупать их разной расцветки. И любые из моих колготок будут носиться долгие годы. Никто в мире не посмеет сказать, что это плохо.

Может быть, такое впечатление создавалось по той причине, что солнце, пробивавшееся сквозь густой влажный воздух Майами, неудачно отражалось на немного сморщенном носике Бёрди на фотографии. Возможно. Но совершенно очевидным было и то, что Бёрди в этот день на снимке выглядела весьма озабоченной.

Пронзительный рев и вибрация, шедшие от двигателей «Боинга-747» где-то под ногами Риган Рейли, не выдерживали сравнения с отвратительным щелканьем челюстей соседки, жевавшей жвачку. В течение долгих часов полета через всю страну Риган пыталась игнорировать эти звуки, но пределов испытанию не было. Одна пластинка жвачки сменялась свежей из, казалось, неисчерпаемого дорожного запаса. Единственная передышка выдалась на время поистине цыплячьей трапезы. Поковыряв предложенные блюда крошечной вилкой, Риган все-таки отказалась от попыток съесть хоть что-то, поняв, что стряпня, красовавшаяся на

подносе и гордо названная в меню «лазанья ало аль форно», напоминает ей те сомнительного происхождения блюда, которые она вынуждена была есть в дни учебы в колледже.

Риган нажала на кнопку и откинула назад спинку своего сиденья. В то же мгновение до нее долетел раздраженный вздох сидевшего сзади пассажира. Она решила не заметить этого и закрыла глаза. Мгновение спустя она встрепенулась и села. Дело в том, что ее соседка с энтузиазмом запихнула в рот свежую пластинку жевательной резинки. Теперь она к тому же была поглощена чтением какого-то глупого бульварного журнальчика, одна из статей которого повествовала о «неопознанном летающем объекте», приземлившемся в Диснейленде с кучей беременных скелетов на борту. «Господи, куда же девается Госпожа Воспитанность, когда она бывает нужна людям?» — подумала Риган. Впрочем, возможно, по воздуху она путешествует только в салонах первого класса.

Чувствуя нарастающее напряжение, Риган услышала, как во рту соседки шипит слюна, подавшись вперед, достала из кармана на спинке переднего сиденья экземпляр «Ю-Эс-Эй тудей» и попыталась читать. Почему-то она всегда любила читать именно эту газету во время перелетов. Здесь можно было, например, найти карту погоды, содержащую данные о метеоусловиях в любом городе страны. Особенно это было интересно, когда речь шла о городах, над которыми пролетал самолет на высоте в тридцать тысяч футов. Конечно, это было не так актуально, как, скажем, путешествовать в купе спального вагона в поезде дальнего следования, где сквозняки способны сдуть ночной колпак с вашей макушки. Однако и в самолете, если немного напрячь воображение, можно было бы живо представить себе, например, непогоду где-нибудь в Бутте, штат Монтана, или пасмурные, не обещающие никакого просветления деньки где-нибудь в Чикаго. Правда, чего никогда не могла понять Риган, так это того, почему командир корабля всякий раз вдруг хватался за микрофон, прерывал показ фильма и сообщал, что какой-нибудь крючок далеко внизу — это не что иное, как Большой Каньон. О, как это здорово! Давайте все поднимем шторки на иллюминаторах, и пусть все актеры на экране мониторов превратятся в кучу непонятных теней, а те пассажиры, которые заплатили четыре доллара за наушники, пусть превратятся в кучу нытиков, тщетно вопящих: «Опустите сейчас же шторки!».

В который уже раз Риган уточнила, какая именно погода ждет ее в пункте назначения, в Майами, штат Флорида. Влажно и жарко. В этом не было и не могло быть ничего удивительного. Риган, унаследовавшая от своих ирландских предков белую кожу, голубые глаза и темные волосы, не боготворила солнечные ванны, но и никогда не отказывалась от кушания в океане.

Риган Рейли, частный детектив тридцати одного года из Лос-Анджелеса, в данный момент направлялась в Майами, чтобы уже в девятый раз в качестве подружки невесты принять участие в свадебной церемонии. На сей раз замуж выходила ее подруга детства Маура Деркин. Отец Мауры — Эд работал когда-то на отца Риган — Люка еще в его первой конторе ритуальных услуг в Саммите, Нью-Джерси, а потом решил открыть свое собственное бюро в Майами, где бизнес всегда был хорошим. Семьи, однако, остались дружны, родители Риган и Мауры виделись регулярно на ежегодных собраниях владельцев ритуальных бюро. Очередной же сбор, по некоторому стечению обстоятельств, в эти выходные созывался именно в Майами.

— Ты же знаешь моего папашу Эда, — сказала подруге Маура, — он хочет, чтобы все его партнеры по бизнесу были на свадьбе, поэтому и церемонию назначил именно на то время, когда все они будут в нашем городе. К тому же, — добавила она, — ему обещали скидку на покупку цветов на время проведения этого форума.

— Думаю, что дело здесь еще и в том, что твой отец сможет пригласить на свадьбу полезных его бизнесу людей, — поддержала мысль подруги Риган, — не говоря уже, что для этой церемонии можно будет использовать лимузины и косметологов из ритуального бюро, которые с удовольствием помогут тебе подправить макияж, прическу…