Ужас Дикого Леса
Шрифт:
— Сравни объем этого комплекта с аналогичными параметрами своей жены. Да моя грудь даже близко не валяется!
Ну да, разница была существенной. Но лишь в абсолютных величинах. А относительно роста ее бюст выглядел более чем внушительно. Впрочем, смущать ее «точечными комплиментами» я не собирался. Зато рассчитывал на поддержку сестренки, и она, вовремя включившись в беседу, на редкость прямолинейно объяснила «соседкам» их неправоту:
— Он уже сравнивал, поэтому считает, что с объемами и красотой сисек у вас все в полном порядке. Но в целительском корпусе от мнения Яромира не зависело ровным счетом ничего, ведь на
На мои вопросы «радостно ответила» Назарова. После очень теплой благодарности:
— После бегства из дому мы продали все драгоценности. В реквизитах договора указали счет Ольги Валерьевны, даже не спрашивая ее мнения. Объяснились уже тут, в Москве. А после рекомендации приглядеться к вам забронировали за собой второй этаж и попросили ее оплатить аренду на первый триместр.
— Ибо на больший срок имеющихся средств не хватило бы, верно? — догадываясь, каким будет ответ, спросил я.
Девчата угрюмо кивнули, а Натка, после недолгих колебаний, сделала еще одно интересное признание:
— Убегая из дому, мы понимали, что нас найдут максимум через сутки-двое, подав в розыск и отследив все перемещения по архивам уличных камер, а потом постараются заставить уйти из Академии с помощью студентов из союзных родов. Поэтому поставили все на один-единственный шанс, чтобы заинтересовать Ухтомскую решимостью идти до конца. Ведь она помогает только тем, кто готов умереть за свое будущее. Причем не на словах, а на деле.
— Достойная позиция. И у вас, и у нее… — с уважением склонив голову, твердо сказал я, краем глаза заметил подтверждающий кивок сестренки и подвел итоги беседы: — Тогда я уведомлю Ольгу Валерьевну о моем решении и перекину ей ваши деньги. А теперь выбрасываем из головы все проблемы и расслабляемся. Саш, передай-ка мне тарелку с ветчиной и налей-ка сока манго…
…Оболенская с Назаровой умотали к себе в десять вечера. Как мне показалось, решив дать нам, молодоженам, хоть немного времени побыть наедине. После ухода «соседок» я отправил Умнице-Разумнице сообщение с единственным словом «Ушли» и получил ответ с обещанием появиться в течение десяти-пятнадцати минут. Мы с Ладой невольно вздохнули, в темпе приняли душ, доплелись до спальни и упали на кровать. Сестренка забралась на законное место под левой мышкой, обняла меня и грустно усмехнулась:
— Ты не поверишь, но я с каждым днем все больше и больше скучаю по нашей пещере — пусть жизнь в ней была не самой комфортной, зато там мы жили друг другом круглые сутки.
— Да, было здорово… — подтвердил я. — Но без всех этих телодвижений будущего у нас не будет. Вообще никакого.
— Понимаю. Поэтому и терплю… — грустно улыбнулась она, заметила силуэт, появившийся в области действия ее обнаружения жизни, и подобралась: — Все, практически пришла. Пора настраиваться на очередной раунд Большой Игры.
Предложение
— В этом году первое сентября побило все рекорды: в двадцать два часа тридцать минут на ногах оставалось всего шесть человек, включая вас. И если завтра перед занятиями вы, Яромир Глебович, прогуляетесь по Главной Аллее в одиночку, подставитесь под атаки выжившей парочки и демонстративно зарубите обоих, то привлечете к группе дополнительное внимание, а это упростит мою задачу. Далее, я списала у вас по четыре балла и забронировала за группой зал для медитаций и боевки во втором круге. Причем, как вы и просили, не только на пятницу, но и на субботу…
Рассказывала, естественно, не стоя, а на ходу. Так что после этих слов опустилась в кресло за кухонным столом, с благодарностью приняла из рук Лады кружку с чаем, насыпала в него две ложки сахара, собственноручно вскрыла пластиковую упаковку, нарезала «Онегу» на аккуратные куски, разложила по тарелкам, пододвинула одну ко мне и озвучила третью новость:
— Я весь вечер отслеживала телодвижения Свищева. По спецпротоколу. Вы не поверите, но этот клинический идиот даже не пытался хоть на какое-то время унять свою похоть — уже через несколько часов после освобождения из-под стражи наведался к одной из своих жертв и провел с ней порядка сорока минут! Кроме того, он затаил на вас зло и собирался отомстить. Судя по истории запросов, удаленных его напарником-эсбэшником, в начале октября, во время первого в истории Академии планового медицинского обследования, которое собирается продавить. Не доживет, конечно, но сам факт поражает!
Я пожал плечами:
— Поверил в свою удачу. Или в изворотливость. Или в неуловимость.
Женщина потемнела взглядом, видимо, мысленно дополнив мой ответ фразой «За долгие годы» и вспомнив, что все эти долгие годы Свищев изредка наведывался к ней. Впрочем, бесилась всего несколько мгновений. А потом задавила эти мысли и переключилась на следующую тему: сообщила, что уже в воскресенье начнет выполнять еще одно данное мне обещание — проведет первый сеанс отката возраста у некоего целителя-«девятки».
На мой взгляд, в ее сорок с небольшим можно было обойтись одним оздоровлением организма, но советовать я, естественно, не стал. Понимая, что Умница-Разумница решила радикально изменить жизнь, а это решение — тот самый серьезный первый шаг, который сделает изменение необратимым. Поэтому похвалил. И заявил, что буду рад полюбоваться ее обновленной внешностью.
Женщина явно обрадовалась, но попробовала отшутиться:
— Окститесь, Яромир Глебович — рядом с вами постоянно крутятся три юные и фантастически красивые девушки. Любуйтесь ими, а не старухой, в кои веки решившей вспомнить о себе!
На это заявление можно было дать пару десятков самых разных ответов, но я представил, как отреагировала бы матушка Радослава, зная про дичайшее внутреннее напряжение, в котором пребывает эта женщина, и выдал весьма неоднозначное заявление:
— Ольга Валерьевна, будь вы моей младшей родственницей, отшлепал бы вас как следует. А так постараюсь донести свою мысль словами: для меня красота внешности является не более, чем дополнением к красоте Личности, и что я общаюсь с вами вне учебного процесса только потому, что меня поразила последняя.