Ужас. Вдова Далила
Шрифт:
— Конечно, если полицейский не сумеет взяться за дело как следует, — вмешался в разговор Зиг, стоя на пороге кабинета.
— Хотел бы я посмотреть, что бы вы делали на месте этого полицейского, — заметил начальник, поворачиваясь к Зигу.
— Это нетрудно осуществить. Пойдемте со мной, если только мне позволят заняться этим делом.
— Вы хотите сами арестовать Пауля? — спросил полицейпрезидент.
— Вы не знаете, с кем имеете дело! — воскликнул начальник сыскного отделения.
—
— Тогда меня еще больше удивляет то, что вы не боитесь его. Вы же помните его исполинскую фигуру? Он едва проходит в двери.
— Да, я вообще карлик по сравнению с другими людьми. Но когда-то Давид победил Голиафа.
— Неужели вы думаете справиться с ним в одиночку?
— Почему бы и нет?
— Да вы просто самоубийца! — воскликнул пораженный начальник сыскного отделения.
— Я взялся за это дело и закончу его без всякой посторонней помощи. Вы же ничего не имеете против? — спросил Зиг у начальника.
— Я вовсе не отказываюсь от вашей помощи и сейчас же распоряжусь, чтобы вас посвятили во все подробности дела. Но ответьте мне на один вопрос: если вы займетесь Паулем, не упустите ли вы что-нибудь важное в другом порученном вам деле?
— О, не беспокойтесь! Мне нужно всего лишь два часа, чтобы арестовать вашего исполина.
На следующий день в шесть часов утра Зиг уже поднимался по черной лестнице одного из домов на Мулакштрассе. Он знал, что атлет Пауль ночевал там уже три ночи подряд. Это была небольшая каморка с одним выходом на лестницу. Тщетно поискав звонок или молоток, Зиг стал изо всех сил колотить в дверь.
— В чем дело? — послышался чей-то грубый голос из-за двери.
— Открывай, я пришел арестовать тебя, — ответил агент.
— Дурак, — раздался снова тот же голос, — если бы ты пришел арестовать меня, ты бы не признался в этом. Эти болваны очень осторожны в обращении со мной. Это ты, Эде?
— Я, я, открывай.
— Ужасно неохота вставать с постели, но ради друга я готов даже подхватить насморк. Сейчас открою и снова улягусь.
Но едва дверь отворилась, как Зиг прошмыгнул в нее, быстро схватил со стола заряженный револьвер и навел его на атлета, в недоумении стоявшего напротив.
— Еще шаг, и я тебя застрелю! — сказал агент.
— Однако! Ты и впрямь полицейский! — воскликнул атлет.
— Я же тебе говорил, дурак! Ну, теперь ты в моей власти, и не бунтуй.
— Так я тебе и сдался! — взревел Пауль, выходя из себя. — Такую блоху, как ты, я могу сожрать с волосами и костями. У тебя мой револьвер, но кулаки и зубы, острые как бритва, пока еще при мне!
— Глупости все это, — спокойно возразил Зиг. — Чтобы пустить в ход зубы, ты должен подойти ко мне, а если сделаешь хоть шаг, я застрелю тебя на месте.
Не опуская револьвер, агент уселся на постель, из которой только что выскочил Пауль. В четырех шагах от Зига стоял атлет, почти обнаженный. Он от ярости скрипел зубами, но не решался пошевелиться. Несколько секунд они пристально смотрели друг другу в глаза: один в любой момент был готов броситься вперед, а другой — выстрелить.
Первым молчание нарушил Зиг:
— Ну, вот видишь, ты меня до сих пор не съел, и очень жаль… Я надеялся умереть какой-нибудь необычной смертью.
— Он еще и дерзости говорит! — воскликнул исполин, немного успокоившись и отыскивая глазами какой-нибудь предмет, который мог бы служить ему оружием.
— Вот видишь, — продолжал Зиг, — все думают, что ты страшнее, чем есть на самом деле. Стой на месте, парень, не то ты вынудишь меня прострелить тебе руку! Что тебе нужно? Что ты ищешь? Может, обувь? Боишься простудить ноги? Твоя правда, я добрый человек и не желаю, чтобы ты заработал насморк.
Не опуская револьвера, он свободной рукой поднял ботинки, стоявшие у постели и бросил их атлету.
— Благодарю, — сказал Пауль, мало-помалу приходя в себя, — чувствуешь себя как-то лучше, когда ноги обуты…
— Да-да, вот именно! Потому я и кинул тебе ботинки. Может, тебе и брюки дать? Жилет и куртку? Ты не стесняйся, мой друг, все это у меня здесь, под рукой.
— Если отдашь все, буду очень благодарен, — ответил Пауль, удивленный такой любезностью.
Жилет, брюки и куртка были переданы таким же образом, с соблюдением всех предосторожностей.
— Не хочу показаться нескромным, — сказал Зиг, — но я желаю знать, что ты намерен делать, когда оденешься?
— Я думаю над этим. Пожалуй, я задушил бы тебя, если бы не револьвер…
— Может, тебе и револьвер подать?
— Было бы неплохо…
— Ага! А что бы ты стал с ним делать, если бы я его тебе отдал?
— Что за глупые вопросы, конечно, я бы выстрелил в тебя, — ответил атлет, пожимая плечами.
— Точно? — спросил сыщик.
— Можешь не сомневаться.
— Первый выстрел прямо в сердце?
— Да, прямо в сердце.
— Ну, целься хорошенько, мой друг, вот тебе револьвер.
Зиг встал и протянул револьвер гиганту. Затем, повернувшись к нему спиной, агент дошел до постели и снова сел на нее, скрестив руки на груди.
— Ну, я жду, — сказал сыщик.
— Вот так человек! — воскликнул изумленный атлет. — Ты и впрямь полицейский?
— Кто же еще? Видишь, у меня в кармане — наручники. Впрочем, это единственное, что я взял, отправляясь навестить тебя.
— Какой же ты дерзкий!