Ужасный трубадур

Честертон Гилберт Кийт

— Я убегал не от полиции, — сказал он. — Я бежал от девушки. Знаю, звучит это дико, но тогда я на самом деле считал, что делаю как лучше для

нее в ситуации отвратительной, среди множества отвратительных альтернатив. Я на следующее утро знал, что показалось викарию: он видел, как я совершил убийство. Допустим, это бы я опроверг… Но ей пришлось бы узнать для начала, что ее старый друг, воспитатель ее любимых зверей — на самом деле кошмарный безумец, способный нанести ей гнусную обиду. Это в лучшем случае.

Но дело не только в том. Я вел себя так плохо, как другие; я оказался в стыдном и ложном положении. Если бы я остался, меня ждала бы трясина ничтожных объяснений и бесполезных раскаяний, и трудно было бы разобрать, для кого они больней — для меня или для нее. Тут мне явилась мысль,

странная, тайная, почти подсознательная, и я не мог от нее избавиться: пусть думает, что думает, а потом, во времена тихие, будет помнить, что из-за нее один мужчина убил другого. Пусть ужаснется, но не будет унижена. А в голове моей все звучал безумный шепоток: в конце концов она будет немного… гордиться.

— Думаю, на ее счет ты был прав, — по обыкновению искренне сказала Джоан. — И все равно ты должен был сказать ей правду.

— Джоан, — ответил он, — у меня просто не хватило мужества.

— Я знаю, — сказала она — А еще я знаю, как ты заслужил свой орден. Я своими глазами видела, как ты перепрыгнул пропасть, и чуть не упала в обморок. Но в том-то с вами и дело, блистательные воины, — она приветливо подняла голову, — вам не хватает мужества.