Уже мертва
Шрифт:
Наконец я оттащила пакет в сторону, чтобы рассмотреть, что внутри. Быть может, подсознательно хотела уйти с ним подальше от цветов миссис Поттер. Что бы ни лежало в нем, весило оно немало, но я догадывалась, что это. И не ошиблась.
Как только я раскрыла пакет, в нос ударил резкий запах гниения.
Я заглянула внутрь.
На меня уставилось человеческое лицо. Спрятанная от насекомых, ускоряющих процесс распада, плоть убитого разложилась лишь частично. Но жара и влага превратили ее в маску смерти, теперь лишь отдаленно напоминавшую человека. Глаза под полуопущенными веками ссохлись, нос сдвинулся набок, ноздри сдавлены и вмяты в
Потрясенная, я закрыла пакет и, вспомнив о рабочих из «Гидро-Квебека», повернулась и посмотрела туда, где мы расстались с Хвостиком. Тот пристально наблюдал за мной с того же самого места. Его напарник так и стоял несколько дальше, ссутулив плечи и глубоко засунув руки в карманы рабочих штанов.
Я скинула перчатки и зашагала назад, к полицейской машине. Ни Джил, ни Хвостик ничего мне не сказали, но я услышала шарканье ног и хруст веток у себя за спиной и поняла, что оба последовали за мной.
Констебль Кру стоял, опершись на капот. Когда я вышла из леска, он сразу заметил меня, однако позы не изменил. Прежде я всегда работала с более дружелюбными личностями.
— Можно воспользоваться вашей рацией? — без объяснений спросила я, давая понять, что тоже умею быть крутой.
Констебль оттолкнулся от капота обеими руками, выпрямился, прошел к дверце водителя, через раскрытое окно достал микрофон и вопросительно на меня уставился.
— Убийство, — ответила я.
Констебль явно удивился, мгновенно помрачнел и нажал кнопку вызова.
— Отдел убийств, — сказал он диспетчеру.
Последовала обычная проволочка — сигналы переключений и шумы помех, а спустя некоторое время прозвучал раздраженный голос детектива.
— Клодель, — назвал себя он.
Констебль Кру передал мне микрофон. Я представилась и объяснила, где нахожусь.
— Обнаружен убитый человек, — сообщила я. — Предположительно, женщина. Вероятнее всего, обезглавлена и перевезена сюда намеренно. Советую немедленно прислать следственно-оперативную группу.
Клодель ответил не сразу. Сегодняшняя новость никому не нравилась.
— Что, простите? — спросил он наконец.
Я повторила и попросила его сразу после звонка в морг передать данную информацию Пьеру Ламаншу. Тот все еще, наверное, думал, что делом займутся археологи.
Я отдала микрофон Кру, внимательно прослушавшему каждое мое слово, и напомнила ему повторно допросить рабочих. Он смотрел на меня как человек, которому грозит срок от десяти до двадцати лет. По виду констебля было понятно, что сегодняшнее событие не скоро сотрется у него из памяти. Только вот я не особенно ему сочувствовала.
Итак, о поездке в Квебек придется забыть. Направляясь к своему кондоминиуму, удаленному от места обнаружения трупа всего на несколько небольших кварталов, я размышляла о том, что в ближайшее время многим из нас придется забыть о спокойствии. Как выяснилось позднее, я была права. Но тогда еще даже не догадывалась, с каким неописуемым ужасом мы столкнулись.
2
Следующий день с самого утра был таким же теплым и солнечным. В обычных условиях это непременно подняло бы мне настроение. Я отношусь к тому типу женщин, чье восприятие
В девять я уже вошла в четвертый кабинет — кабинет аутопсии, самое маленькое отделение «Лаборатуар де медисин легаль», специально оснащенное дополнительной вентиляционной системой. Я часто здесь работаю, потому что большинство дел, которыми я занимаюсь, требуют хорошего проветривания. Хотя и проветривание не особенно помогает. Полностью уничтожить выдержанный запах смерти не может ничто — ни вентиляторы, ни дезинфицирующие средства.
За работу над останками, найденными у Гран-Семинер, я тоже, разумеется, принялась в четвертом кабинете. Вчера вечером, быстро поужинав, я вернулась на место обнаружения костей, и мы тщательно его обследовали. В двадцать один тридцать останки уже были доставлены в морг. Теперь они лежали в специальном пакете на каталке справа. Дело под номером 26704 мы обсудили сегодня утром на планерке. После стандартной первичной обработки найденного трупа им должен был заняться один из пяти патологоанатомов нашей лаборатории. Так как труп почти превратился в скелет, а оставшиеся мягкие ткани слишком сильно прогнили для обычной аутопсии, к делу подключили меня.
Патологоанатом позвонил утром и сообщил, что заболел. Просто ужас — на сегодня было запланировано целых четыре аутопсии! Следовало вскрыть и обработать тела найденных дома мертвыми пожилых супругов, подростка, прошлой ночью покончившего жизнь самоубийством, и человека, изуродованного до неузнаваемости в загоревшемся автомобиле. Я сказала, что буду работать со скелетом одна.
Облачившись в зеленые хирургические одежды, защитные пластиковые очки и латексные перчатки, я очистила и сфотографировала голову. Сегодня утром должны были сделать рентген головы, потом прокипятить для удаления разложившейся плоти и мозговой ткани. Лишь после этого я могла детально исследовать особенности черепа.
Я усердно изучила волосы, надеясь обнаружить в них какие-нибудь волокна или другие трасологические доказательства. Разъединяя влажные пряди, я невольно представляла себе, как жертва в последний раз в своей жизни расчесывается, гадала, что она испытывала в те минуты — удовольствие, разочарование, безразличие? Хорошо укладывались в тот день ее волосы или не очень? Без пяти минут мертвые волосы.
Прогнав из головы посторонние мысли, я положила в пакетик образец волос и отправила его биологам для микроскопического анализа. Вантуз и полиэтиленовые упаковки, в которых лежали голова и туловище, уже передали в лабораторию для проверки на наличие отпечатков пальцев, жидких выделений организма жертвы или убийцы либо каких-нибудь других следов.
Три часа, потраченные нами вчера вечером на ползание по грязи, прочесывание травы и листьев и переворачивание камней и веток, не принесли результатов. Мы работали до темноты, но так ничего и не нашли. Ни одежды. Ни обуви. Ни драгоценностей. Ни личных вещей. Следственно-оперативная группа намеревалась продолжить поиски и сегодня, но я сомневалась, что им удастся что-нибудь обнаружить. Я уже настроилась на то, что ни этикетки или бирки производителей, ни застежки, ни пряжки, ни украшения, ни оружие, ни веревки, ни порезы либо входные отверстия пуль в одежде — ничто не поможет мне в работе. Я была уверена, что найденное тело привезли на место обнаружения уже обезображенным, абсолютно голым и лишенным всего, что связывало его с жизнью.