Ужин
Шрифт:
Это была правда. Сразу после передачи «Внимание: розыск!» я прекратил пить лекарства. Мне казалось, что я не смогу помочь моему сыну, если мои эмоции день и ночь будут снивелированы лекарствами. Мои эмоции и мои рефлексы. Если я хочу полноценно поддержать Мишела, то мне для начала следует обрести свое прежнее «я».
— Я знаю, — сказала Клэр.
Я снова в недоумении на нее уставился.
— Ты, наверное, думаешь, что никто этого не замечает, — сказала Клэр. — Но твоя жена заметила сразу. Кое-какие вещи… изменились. То, как ты на меня смотрел,
— И ты ничего не сказала, — вздохнул я.
— Вначале я спрашивала себя: чего он хочет добиться? Но в какой-то момент я снова увидела моего старого доброго Паула. И тогда я поняла, что хочу вернуть его окончательно. Пусть даже он и пинает ящики стола. Или мчится в погоню за скутером, если тот выныривает прямо перед его носом…
«Или калечит директора школы», — мысленно договорил я за Клэр. Но она этого не сказала. Она сказала другое:
— Это был Паул, которого я любила… Которого люблю. Больше всех на свете.
Я увидел, как блеснули уголки ее глаз, и едва не прослезился.
— Тебя и Мишела, конечно, — сказала моя жена. — В равной степени. Вы оба делаете меня счастливой.
— Да, — сказал я. Мой голос звучал хрипло. Я откашлялся. — Да, — повторил я.
Несколько секунд мы молча сидели друг напротив друга, мои руки все еще в руках моей жены.
— Что ты сказала Бабетте? — спросил я.
— В смысле?
— В саду. Во время прогулки. Бабетта, похоже, обрадовалась, завидев меня: «Паул, дорогой…» Что ты ей тогда сказала?
Клэр глубоко вздохнула.
— Я сказала ей, что ты сорвешь пресс-конференцию.
— И Бабетта не против?
— Она хочет, чтобы Серж победил на выборах. Но ее сильно обидело, что он поделился с ней своим решением лишь в машине по дороге в ресторан. Чтобы не оставить ей шанса его отговорить.
— Хотя только что за столом она еще заявляла…
— Бабетта умна, Паул. Серж не должен ничего заподозрить. Вполне возможно, что очень скоро Бабетта в качестве супруги премьер-министра будет разливать суп в приюте для бездомных. Но судьба одной конкретной бездомной ее не заботит — точно так же, как тебя и меня.
Я высвободил руки из рук моей жены и теперь взял ее руки в свои.
— Это не самая удачная мысль, — сказал я.
— Паул…
— Нет, послушай. Я вернул себе свое «я». Я не принимал лекарства. Пока об этом знаем только мы с тобой. Но этот факт обязательно выплывет наружу. Школьный психолог, мой уход с работы или директор школы Мишела… Кто угодно может засвидетельствовать мое состояние. Не говоря уже о моем брате. Серж первым заявит, что отнюдь не удивлен моим поведением. Ведь его младший брат уже и раньше покушался на его жизнь. У его младшего брата болезнь, от которой он должен принимать лекарства. А вместо этого он спускает их в унитаз.
Клэр молчала.
— Я не смогу заставить его отступиться, Клэр. Мои действия будут истолкованы превратно.
Вместо того чтобы подмигивать, я выдержал паузу.
— Мне не стоит этого делать, — сказал я после секундной паузы.
44
Через минут пять после ухода Клэр из-под салфетки снова раздался одиночный писк.
Встали мы с Клэр одновременно. Я обнял ее и прижал к себе, зарывшись лицом в ее волосы. Очень медленно и бесшумно я вдохнул их запах.
Потом снова сел. Я смотрел вслед моей жене, пока где-то поблизости от пюпитров она не исчезла из виду.
Я достал мобильник Бабетты, открыл крышку и посмотрел на дисплей.
«Два полученных сообщения». Я нажал на соответствующую кнопку. Первое было от Бо. Сообщение состояло из одного слова. Без заглавных букв и без точки: «мама».
Я нажал на клавишу «удалить».
Второе сообщение было оставлено на голосовую почту.
Провайдер у Бабетты был «KPN». Номера голосовой почты я не знал. Наудачу я пролистал список абонентов и нашел под буквой «Г» «голосовую почту». Я не смог сдержать улыбки.
После того как автомат объявил о получении одного сообщения, я услышал голос Бо.
Слушая сообщение, я закрыл глаза. Потом захлопнул крышку, но не положил телефон обратно на стол, а сунул его в карман.
— Ваш сын не любитель фешенебельных ресторанов?
Я подскочил от неожиданности.
— Прошу прощения, — сказал метрдотель. — Я не хотел вас напугать. Просто я видел, вы беседовали с сыном в саду. Во всяком случае, я думаю, это был ваш сын.
Сначала я не понял, что он имеет в виду. Но потом до меня дошло.
Курящий мужчина. Мужчина, курящий у входа в ресторан. Сегодня вечером метрдотель видел меня с Мишелом в саду.
Я не запаниковал. Я вообще ничего не почувствовал.
Только теперь я заметил, что метрдотель держал в руке блюдечко со счетом.
— Господин Ломан забыл забрать счет, — сказал он. — Вот я и принес его вам. Вы же, наверное, с ним скоро встретитесь.
— Да, — сказал я.
— Когда я увидел вас с сыном, — сказал метрдотель, — я сразу понял, что это ваш сын. По осанке. У вас с сыном одинаковая осанка.
Я опустил взгляд на блюдце со счетом. Чего он ждет? Почему не уходит, а вешает мне лапшу на уши про какую-то осанку?
— Да, — повторил я, не в подтверждение слов метрдотеля, а просто вежливо заполняя паузу. Да и что еще мне оставалось сказать?
— У меня тоже есть сын, — продолжал метрдотель. — Ему всего пять. Иногда меня поражает, как он на меня похож. В мельчайших жестах. Я, например, часто тереблю свои волосы, накручивую их на палец от скуки или нервничая… Он делает то же самое. У меня… у меня есть еще и дочь. Ей три, и она — вылитая мать.