Узы крови
Шрифт:
— Только та будет в два раза больше, под стать его силе. Кто-то воскликнул:
— Ей бы надо быть в два раза меньше, под стать его мужскому достоинству!
Пока все смеялись, Тагай прошел вдоль ряда оружия и в самом конце увидел нечто иное.
— А это что?
Оружие имело такую же длину, что и палицы, но было не таким широким — скорее, оно было овальным в поперечном сечении. Вдоль темно-коричневых сторон тянулись канавки, выкрашенные красным. На одном конце палицы оказался ястреб с вырезанным глазом и острым клювом, а на противоположном — рыба. Прямо над ней находилась рукоять из сыромятной кожи, прошитой жилами.
Но больше всего Тагая заинтересовал клинок, торчащий вниз сразу за головой ястреба.
— Сталь, — проговорил он, проводя пальцем по заржавевшему и затупленному клинку. — Как такое возможно?
Тагай знал, что у его народа почти нет металла. Клинок был снят с ножа и прикреплен к палице с помощью заклепки и круглого гвоздя.
Сада недовольно хмыкнул.
— Выбери что-нибудь другое, Тагай. Никто не знает, как пользоваться этой штуковиной. Никто не знает, откуда она взялась.
— Я знаю.
Голос женщины донесся из-за их спин. Обернувшись, воины увидели Гаку.
— Она принадлежала твоему отцу, Тагай, — Хасдеваю, который был братом Тододахо. Он сделал ее из ножа, который выменял на меха у первого из бледных воров. Говорили, что он убил ею тысячу врагов, хотя о нем и о Тододахо легенд ходило больше, чем о близнецах.
С этими словами старуха подошла ближе и склонилась перед Тагаем.
— Когда на следующий год бледные воры увезли твою мать вместе с Доннаконной, твой отец потерял желание жить. Он погиб в следующей же боевой вылазке. Тододахо принес домой его палицу. По-моему, с тех пор ею никто не пользовался.
Тагай снова взял из рук Сады оружие. Когда молодой воин поднял палицу своего отца в первый раз, она пришлась ему по руке — более легкая, чем палицы из железного дерева с их тяжелыми наконечниками. Ею было легче замахиваться. Тагай попробовал нанести косой удар, потом — удар сверху вниз. Обладая режущей кромкой и острием, оружие немного напоминало меч, с которым Тагай упражнялся по приказу короля Генриха.
Оружие его отца! Оно идеально подошло сыну.
Однако Тагай обнаружил, что не может высказать этого. Он вообще ничего не может сказать: что-то подкатило к самому его горлу. Так что он молчаливым кивком подтвердил свой выбор и попробовал еще один косой удар.
Анна следовала за светом тростникового факела, хотя свет луны все еще оставался настолько ярким, что прибрежная тропинка была хорошо видна. Факел высоко поднимал Доне. Звание «светоносца» явно доставляло мальчику большую радость. Он отказывался отходить от Анны, даже когда стало известно, что Черный Змей уединился с членами своего рода. Доне был защитником Белого Можжевельника, все это знали. Это дало хромому мальчишке авторитет, которого прежде он среди своих сверстников не имел.
Когда они подошли к прибрежной гальке, Анна попросила Доне остановиться, отвела взгляд от яркого света факела и устремила взгляд вдоль берега. Отыскав вдали свет костра, она повернулась обратно к мальчику.
— Ты должен оставить меня здесь, Доне. Дальше я пойду одна. Я пройду совсем немного.
Он покачал головой.
— Пожалуйста, Доне! Я далеко не уйду. Мне надо кое-кого увидеть. Вон там.
— Тогда я буду дожидаться прямо здесь, — заявил мальчик, падая на землю и втыкая конец факела в землю. — И если ты меня позовешь, я приду. У меня есть вот что.
С этими словами защитник Белого Можжевельника вынул из-за пояса маленький костяной нож.
— Хорошо. — Анна наклонилась и прикоснулась к его голове. — Я вернусь через минуту.
Ее ноги скользили на гальке, и, хотя свет луны был ярким, все-таки несколько раз она споткнулась на крупных камнях.
Однако шум не имел значения. Тот, кого она ищет, в любом случае ожидает ее прихода.
Анна пробиралась на свет горящих углей. Тагай сидел лицом к воде, поджав под себя ноги. Перед ним лежала какая-то дубинка. Девушке удалось разглядеть резьбу на боковой стороне: голова ястреба, клинок под ней. Рядом она увидела полосатый камень — оки Доннаконны. Анна стояла молча и смотрела, как Тагай бросает табак в огонь. Листья раскалились, вспыхнули, и над костром поднялся сладковатый дым. — Кому ты его возжигаешь, Тагай?
— Всем. Всему. Себе.
Его голос звучал спокойно.
— А мне ты его тоже возжигаешь?
Ей было очень обидно, что ее голос звучит не так, как у него, что в нем слышатся жесткие ноты.
— Тебе? — Тагай помолчал, обдумывая ответ. — Конечно, и тебе. Я сражаюсь за тебя.
— Правда? — Анна опустилась рядом с ним на колени. — Тогда не делай этого. Я не хочу, чтобы за меня умер еще кто-нибудь.
— Благодарю. Ты так уверена, что я умру?
— Он воин, и с детства его учили убивать.
— А меня — нет. Это правда. Но я — сын воина. — Тагай подался вперед, нежно провел пальцами по рукояти своей палицы. — И я родом из племени воинов. И потом, у меня нет выбора. Ты слышала. Они убьют тебя, как ведьму.
Она обхватила ладонями его лицо, заставив его повернуться.
— Послушай меня. У тебя есть выбор. Ты можешь выбрать, жить тебе или умереть. Дядя Пьер обещал вернуться в полнолуние. Здесь есть каноэ. Прямо здесь. Мы можем взять одно, спрятаться, дождаться его.
— Тайком уползти во Францию, пока мой народ будут избивать?
— Если ты умрешь, их все равно ждет избиение.
Тагай всем телом повернулся к Анне, и его голос стал настойчивым.
— А ты, Белый Можжевельник? Как твое дело? Рука, которую ты должна закопать?
Она завела руку за спину и вытащила из поясного кошеля косточки кисти. При свете луны кости загорелись зеленоватым светом, словно ими владела какая-то болезнь.
— Это? — Анна не скрывала своего отвращения. — Это — останки женщины, которая умерла двадцать лет тому назад. Я брошу их в океан на обратном пути.