В бегах. Цена свободы

Стовбчатый Павел Андреевич

— Что будем делать, Граф? — спросил я, не особо надеясь на вразумительный ответ. Но анаша была для Бори обычным делом, лекарством, совсем не тем зельем, чем она являлась для других. Он курил ее, почитай, с детства и давно привык, прикурился.

— Твой Витя дал маху, — сказал он без тени укора в мою сторону. — Я знал, что так будет, знал…

— Знал?! Почему же ты не переиграл все, не настоял на другом варианте?

— Я сидел в тюрьме, как и ты. Думали и решали другие. Дорешались. Ладно, что толку болтать! Братва и так сделала невозможное, и спасибо им за это. Еще не конец, всего не предусмотришь, Михей.

— Мы просчитались, — подал голос Слон. — Переиграли… Зная вас, менты не должны были рассчитывать на то, что

вы рискнете вырываться из города сразу. Это глупо. Именно поэтому шеф и решил двигать в Закамск. Думал, успеем до шухера. А они выставили целую бригаду. Вот твари! — Слон заерзал на сиденье, словно его кольнули булавкой в задницу.

Дела… Что мы станем делать в лесу и как долго там продержимся? Кругом — поселки и люди, нас слишком много. Днем никуда не высунешься, засекут влет. Я начал нервничать и злиться на обстоятельства. Плохой признак. С передней машины позвонили и спросили, где останавливаться. Мы шли на большой скорости и с каждой минутой приближались к городу. Менты могли быть и там, на подъезде.

— Пусть тормозит, где удобней, где можно свернуть, — сказал Граф. — Выйдем и решим.

Передняя машина проехала еще несколько сот метров и свернула в лес. Мы последовали за ней. Въехав поглубже и подальше от трассы, так чтобы нас не было видно даже в том случае, если местность начнут освещать фарами, мы остановились. Когда все сошлись, я насчитал целых тринадцать человек вместе с нами, на душе стало чуть спокойнее. Можно воевать и отбиваться. Тоска с ходу начал оправдываться и объяснять ситуацию, но я остановил его.

— Главное в том, что нас не засекли, Витя. Не гони коней. Вы сделали больше, чем могли, Граф прав, о чем речь.

— Не успокаивай меня, я знаю, что дал маху. Простите подлеца, просчитался. — Он сплюнул на землю и виновато опустил голову вниз.

— Если бы успели, сейчас бы уже пили коньячок и баловались с девочками. Ручные девочки-то, неделями сидят на месте, все ровно. Вот блядство! — Он искренне досадовал из-за случившегося.

— Рыпаться пока не стоит, я думаю так. А ты? — повернулся Граф ко мне.

— До утра нет, а на рассвете нам придется разделиться. Витя с братвой поедет в одну сторону, другие — в другую. Мы пойдем сами.

— Я никуда не поеду и пойду с вами, — твердо заявил Борман. — Базару нет.

— Я тоже, — сказал тот, что был вместе с нами в подвале. Тип с телефоном, его прозывали Вальтом.

— А мы? — Остальные трое из пятерки Графа вопросительно смотрели то на меня, то на него.

— У вас нормальные ксивы, выедете как следует. Где ждать, мы решим.

Граф конечно же понимал, что даже в лесу орава ни к чему. Тем более все вооружены. Пятеро тоже много, считал я, но что с ними делать, если они не хотят бросать родственника? Возможно, за ними были солидные «хвосты», «дела», этого я не знал, зато просек, что этот Борман явна не подарок. Похоже, специалист по «мокрому» и взрывчатке, видимо побывал в Чечне, судя по кликухе. Валет смотрелся поскромнее, поинтеллигентней; автомат, который он держал в руках, не очень-то шел ему. В лесу было довольно холодно, и мы, проговорив с полчаса, почти все втиснулись в «тойоту», оставив несколько человек наблюдать и слушать лес.

Куда двигаться, в каком направлении? — вот в чем была основная загвоздка. Куда бы ни направлялись, нам никак не миновать населенных пунктов. Лагеря и вольные поселения находились поглубже, километрах в ста двадцати — ста пятидесяти от нас. Там — глушь, лес, воля, но как туда дойти?..

Тоска предлагал свой вариант, его суть сводилась к тому, чтобы мы трое — я, Картоха и Граф — въехали в город днем поодиночке. Не за рулем, нет, но сидя рядом с шофером. Я — с Тоской, Граф — с кем-то другим, Картоха — в «тойоте». Затем вернуться за остальными либо пусть добираются сами, как пожелают. Он напирал на то, что днем проскочить в город незамеченными гораздо легче. Как бы ни трясли менты тачки, всех не пересмотришь.

«Всех и не надо, — возражал ему я, — они натасканы, не волнуйся. Смотрят на лица еще до того, как тачка приблизится вплотную. Возраст, пол, внешний вид. Если проскочу я, не проскочит Граф — слишком приметный, слишком бледный и худой. Фото — у ментов в кармане. А «ствол», Витя? Оставить здесь и двигаться с пустыми руками? Сдаться просто так после всего?! Где гарантия, что нас не тормознут? Ехать с автоматом? Почти стопроцентный «запал» в случае остановки и шмона. Даже если чудом не опознают. В любом случае придется стрелять, в любом. А это уже петля, конец. Город не лес…». Только теперь я по-настоящему понял, как безрассудно и глупо было ехать в Закамск. Эх, Витя, эх, Тоска! Троих можно было оставить совсем рядом с тюрьмой, где-нибудь на тихой «точке». Побоялся, наверное, думал, что так или иначе кто-то заметит. Подальше, подальше от места — вот что им руководило. Сейчас поздно вздыхать, сейчас необходимо думать, думать так, чтобы лоб трещал. Граф больше говорил со своими, я — с Витей и Слоном. И это понятно, было о чем говорить, было что вспомнить. Когда я рассказал Вите в деталях, где и почему меня связали, он только присвистнул от изумления.

Нам всем уже хотелось спать, но спать нельзя было. Я спросил его о Елене, которая так много сделала для нас в тюрьме:

— Как ты укатал эту красавицу врачиху? Такие дамочки не очень-то сговорчивы. Я не ожидал, свободы не иметь.

Витя мигом загордился и вкратце поведал мне историю ее «падения». Муж Елены — хлипкий мужичонка типа Пузика — работал зубным техником в какой-то клинике, потом открыл собственное дело. На него частенько наезжал рэкет и вообще все кому не лень, вытряхивая из бедолаги последнее. Жена долго терпела это безобразие и в конце концов обратилась к Вите. Оказывается, они жили почти по соседству. Витя быстро уладил все дела и вскоре заменил лысого толстяка, который был старше Елены на десять лет, в постели. Все это время Елена безотказно и четко выполняла разные Витины поручения, касающиеся тюрьмы. Он дарил ей дорогие подарки, но никогда не платил прямо за ту или иную услугу. В общем, это была любовь или почти любовь. Так я понял.

В машине стоял галдеж, порой было трудно разобраться, кто что говорит. Наклонившись ко мне поближе, почти к самому моему уху, Тоска зашептал: «Отрывайся со мной, не дури. Через две-три недели тебя никто не узнает. Пластическая операция, и все дела. Надежный человек есть, сделает чисто».

Я немного подумал и отказался. Без слов. Либо я погибну вместе с Графом, либо мы прорвемся и на сей раз. Ни о чем другом я даже не думал. Наши «часовые» уже несколько раз сменились, было три с четвертью ночи, когда меня начал одолевать сон. Но спать, а точнее, дремать можно было только сидя, точь-в-точь как на забитой до отказа людьми пересылке, в какой-нибудь этапной камере, где временно находятся сто или двести человек одновременно с разных концов нашей необъятной страны.

Борьба со сном давалась мне с трудом. «Жаль, нет чифира. Не догадалась братва». Витя, Слон и еще несколько человек разошлись по машинам, в салоне стало просторнее. На ум пришли слова Тоски: «Отрывайся со мной». Пожалуй, он прав, это единственный вариант из всех возможных, при котором я буду иметь хоть какие-то шансы. Все другие — зола, ничто, оттяжка времени, и только. Впятером нам тоже не прорваться, факт. Но как бросить Графа, как?! Смогу ли я спокойно жить потом, когда снова доберусь до Тамбова или куда-нибудь еще, смогу ли? Суд и ад — все в нас, к чему притворяться и держать Христа на стороне? Но эти мысли… Они ведь приходят не только к таким, как я. Своя рубашка ближе к телу, все так. Еще немного — и будет утро, а мы ничего не решили. Нет, в любом случае надо валить от Перми хотя бы километров на сорок, лесом. Здесь если и встретятся нам менты, их будет не так много. А город… Город не для нас, во всяком случае сейчас.