В бой идут одни пацаны
Шрифт:
– Тогда остается один путь – по звериной тропе.
– И где она?
– Слева за скалистым уступом. Сложная тропа, узкая, но если аккуратно, то пройти можно.
– Только этого не хватало! – бросил Левченко. – По тропам над пропастью мы еще не ходили.
– Другой дороги нет.
– Да понял я тебя.
Дозор дождался основную группу.
Левченко доложил комбату сложившуюся обстановку и заявил:
– Хреново, Карим!
– А что сделаешь? Тропой – так тропой. Если проводник пройдет, то и мы сможем.
– Не скажи. Он привык лазить по горам.
– Да брось ты, Миша, любят, не любят. Задачу все одно придется решать.
Левченко пожал плечами и отошел в сторону. Пусть комбат принимает решение.
Маджитов переговорил с проводником. Группа в колонну по одному двинулась по тропе и остановилась у пропасти. Дорожка уходила вправо, на узкую, не более полуметра, террасу, висящую над пропастью.
Проводник присел и начал двигаться по тропе гусиным шагом. Справа скалы нависали под углом, поэтому проводнику приходилось еще и отклоняться влево, к самому обрыву. Офицеры внимательно смотрели за перемещениями проводника.
Несмотря на свой опыт, он едва не сорвался. Его левая нога соскочила с тропы. Таджик замер, удерживаясь правым коленом и руками за узкую дорожку. Затем, выдержав паузу, перенеся вес вправо, он аккуратно подтянул ногу и добрался до конца опасного участка.
Все облегченно вздохнули и тут же переглянулись. Ведь то, что сделал проводник, предстояло повторить всем офицерам и бойцам. Не хочешь, не можешь, боишься, а идти надо.
Левченко и трое саперов прошли тропу. Если спросить их, как они это проделали, то вряд ли кто-то смог бы что-то объяснить. Просто прошли, да и все.
Маджитов посмотрел на это представление, где-то нашел какие-то выступы, трещины и повел группу через скалы. Бойцы благополучно преодолели препятствие, хотя сказать, что комбат рисковал меньше Левченко, вряд ли было можно.
Получив приличную дозу адреналина, найдя подходящее место для остановки на привал, Левченко устроился рядом со связистом. Тот крутил радиостанцию и попал на волну моджахедов, язык которых хорошо понимал.
– О чем они трещат? – спросил Левченко.
– Духи, сидящие на горе, передали за речку, что их обходят с двух сторон. Им ответили, чтобы не бросали оружие и боеприпасы. Может, им что-нибудь передать?
Левченко усмехнулся:
– Передай!
– Что?
– Скажи, что мы сношать их идем, пусть мыло готовят.
Связист передал слова Михаила, и радиостанция замолчала.
Передовой дозор двинулся дальше. Бойцы шли уже не по тропам, а вдоль них, чтобы не налететь на смертельные сюрпризы. Саперы внимательно осматривали местность. Вокруг все было слишком уж спокойно, но примета, что тишина – предвестник бури, оправдала себя в полной мере.
Неожиданно по дозору был открыт огонь слева, со склона, находящегося в стороне Афганистана. Бойцы укрылись за камнями и огрызнулись несколькими ответными очередями.
Рядом с Левченко оказался сапер-пограничник.
– Мама моя родная, пули-то как свистят!
Михаил понял, что сапер необстрелян, хоть и дембель.
– Ты на свист внимания не обращай. Ту, которая летит в тебя, не услышишь.
Обстрел прекратился так же внезапно, как и начался. Оставаться на левой стороне хребта было опасно. Бойцы перешли на правую сторону, дабы уйти от огневого контакта с боевиками.
Вскоре дозор оказался на открытой местности. Солдаты прилегли на окраине зеленки, если можно было назвать так небольшой лес, деревья в котором сбросили почти всю листву.
Левченко посмотрел в бинокль. Тропа шла прямо к подножию горы Турк по правой стороне невысокого хребта. Левченко ощупывал взглядом каждый ее метр. Чем дольше он смотрел на нее, тем больше ему не нравился открытый участок.
Михаил повернулся к саперам и сказал:
– Оставайтесь здесь. Я пройду на хребет, посмотрю, что там. Если подам сигнал опасности, подходите, поддержите. Ясно?
Сапер, который удивился свисту пуль, кивнул:
– Все ясно, товарищ старший лейтенант. Одному-то идти не слишком рискованно?
– Хочешь пойти со мной?
Пограничник замялся.
– Нет, но можно дождаться основную группу.
– А на хрена тогда нужен передовой дозор? В общем, сидите здесь и смотрите за хребтом. Я ушел.
Левченко по зарослям поднялся на хребет, осмотрелся и медленно двинулся вперед. Он прошел весь хребет, в самом его конце увидел дерево, тихо подошел к нему, аккуратно раздвинул ветви. За деревом находился окоп, в нем два афганца с пулеметом и автоматом «АКМ», стволы поставлены к брустверу. Левченко не пришлось передергивать затвор, патрон находился в патроннике, а планка стояла в положении автоматической стрельбы.
Он вышел из-за дерева и безо всяких проблем двумя короткими очередями расстрелял душманов. Михаил выбросил трупы из окопа на склон, направил пулемет на Турк, потом подал сигнал саперам и проводнику подойти. В окопе оказался натовский сухпаек. В нем остались только галеты. Но старший лейтенант был рад и им.
Как только подтянулись саперы и проводник, дозор направился к горе. Подниматься пришлось недолго. С вершины в небо взмыл гриф. Левченко первым поднялся на гору. Там развевался зеленый флаг. Духи так торопились свалить, что забыли снять его. Михаил срезал флаг очередью из трофейного автомата.
Подошла основная группа.
Всем хотелось есть, а продовольствия не было. На длительный боевой выход еды берется по минимуму, больше боеприпасов. Бойцы обнаружили заросли алычи и поживились ягодами.
Радиостанция сработала сигналом вызова.
Маджитов прошел к связисту.
Разговаривал он недолго, отдал гарнитуру связисту, собрал офицеров и сообщил:
– Информация такая, мужики. Со стороны Афгана по двум хребтам к нам поднимаются две группы духов. Наша задача: занять позиции обороны и уничтожить эти группы. Но если духи свалят обратно за реку, я ничего не буду иметь против. – Комбат указал Левченко точку на карте: – Тебе уйти в ущелье и занять позиции вот здесь. Впереди поворот, это плохо. Но не думаю, что духов будет много, и вряд ли они пойдут растянутой колонной.