В боях за Ельню. Первые шаги к победе
Шрифт:
Дивизиям, наступавшим в центре, тоже были установлены конкретные рубежи. 103-я генерал-майора Биричева, например, должна была наступать в направлении Семешино — Софиевка и к исходу дня выйти на рубеж: высота 242,3 — Шилова 19-й дивизии майора Утвенко предлагалось к концу дня овладеть деревнями Прилепы и Юрьево.
В штабах дивизий поставленные задачи конкретизировались применительно к действующим частям и подразделениям. Так, полковник Миронов с начальником штаба майором Лисиным внимательно изучили передний край обороны противника. Он проходил по линии: Спас-Нежода, высота 231,3, Быково. Разведка установила, что противостоят мироновской дивизии 81-й и 106-й пехотные полки 15-й пехотной дивизии и полк «Германия» дивизии СС «Рейх».
Правым соседом 107-й была 46-я
Бойцы и командиры, находившиеся на передовой линии, деловито подправляли окопы, улучшали перекрытия на случай артобстрела и бомбежки, запасались патронами, гранатами, бутылками с зажигательной смесью. Командиры взводов и отделений ставили задачи каждому бойцу, вооруженному винтовкой, или пулеметчику. Некоторые нарисовали схемы линии обороны и объясняли красноармейцам, кто за каким кустом укрывается и какой холмик атакует. Специально выделенные наблюдатели следили за сопредельной стороной, за поведением противника и воздухом.
В связи с отселением местных жителей из пятикилометровой зоны каждая появившаяся на горизонте человеческая фигурка являлась подозрительной, ее следовало встретить, задержать, в случае сопротивления — уничтожить. Никаких скидок одетым в гражданскую одежду! Это требование уже многократно было повторено устно, но штаб армии решил еще раз напомнить письменно. Генерал-майор Кондратьев направил в штабы дивизий записку:
«В целях борьбы с агентурой противника, засылаемой в наш тыл, командарм приказал:
задерживать всех без исключения лиц, в том числе женщин и детей, переходящих линию фронта с территории, занятой противником, и передавать их для тщательной фильтрации органам особых отделов и территориальным органам НКВД».
Быть бдительным должен каждый боец, каждый командир! Враг не дремлет! Враг рядом! Подтверждалось это довольно часто.
Немецкие разведчики нередко проникали на нашу территорию, как и наши к ним. Их, разумеется, интересовало все, что может интересовать командование воюющей армии. Особенный интерес вызывало появившееся в Красной Армии новое оружие, которое пленные называли «адской машиной». Немцы под Ельней буквально охотились за реактивными боевыми установками, ведь против них здесь действовал 42-й дивизион М-13, состоящий из трех батарей, в каждой из которых шесть боевых установок, три огневых взвода. Немцы сбрасывали массу листовок, в которых призывали бойцов и командиров «адских машин» переходить на их сторону, обещали командирам и политработникам дать виллы на побережье Средиземного моря, а бойцам — фермы в любой стране Европы, на выбор. Но предателей среди первых ракетчиков не было.
Особисты и все другие строго оберегали высочайшую тайну — новое мощное оружие, а самим хозяевам его подошла пора обобщать опыт использования PC в боевой обстановке. Над этим вопросом уже несколько дней работало артиллерийское управление 24-й армии. Начальник артиллерии армии генерал-майор Мошенин 18 августа представил начальнику артиллерии Резервного фронта генерал-майору Говорову подробное донесение «О состоянии и условиях эксплуатации механизированных установок М-13».
Первый раздел донесения посвящался анализу конструктивных недостатков новых боевых машин. Квалифицированным техническим языком было названо достаточно много уязвимых мест. Самый большой недостаток новой боевой техники состоял в том, что после участия в боях установки теряли устойчивость, расшатывались, вести из них огонь становилось опасно. Артиллеристы вносили конкретные предложения, что следует усилить, что надежнее приварить, что привинтить и т.д.
Второй раздел донесения — вопросы организации. «Девятиорудийная батарея, — писал Мошенин, — является очень громоздкой, для нее трудно выбирать позиции и не слышно команд старшего по батарее, а также трудно укрыть батарею от огня противника. Для обеспечения
Далее шли предложения по обеспечению автотранспортом, подготовке данных для стрельбы. Высказывалось пожелание посылать на фронт личный состав вместе с этими системами, обученный и сколоченный. «Несоблюдение этих условий, — говорилось в донесении, — вызывает: 1) частые крупные поломки; 2) утерю снарядов на пункте заряжания; 3) неточную наводку; 4) большой шум на батарее, беготню; фактически все работы за командира орудия и наводчика приходится выполнять среднему и младшему составу» (ЦАМО РФ. Ф. 219. Оп. 699. Д. 28. Л. 18).
Кроме решения проблем эффективности использования нового оружия артиллерийское управление усиленно занималось подготовкой к завтрашнему наступлению: матчасть, снаряды и еще раз снаряды, питание людей, сохранность тракторов и лошадей и т.д. В этот день окончательно был сформирован штаб 42-го дивизиона реактивных установок за счет хозяйств, не имеющих матчасти.
Генерал-майор Мошенин по поручению командующего фронтом еще рано утром направил командирам стрелковых дивизий и отдельных частей записку, рекомендовавшую «с целью достижения наилучших результатов и наибольшего воздействия на противника применить как меру воздействия поджог лесов, строений, трав, хлебов и стогов в районе расположения противника». Эта проблема тоже была разработана с пунктуальной обстоятельностью. Поджог перечисленных «объектов» рекомендовалось начать незамедлительно, по получении указаний. Цель — создать панику в войсках противника и такие условия, которые «немедленно вызовут противника на отход и сдачу в плен». Предлагалось учесть погодные условия, направление ветра, линии прохождения фронта. Прилагалась инструкция по технике поджога зажигательными снарядами и бутылками с горючей смесью, особенно в тех местах, где соломенные крыши, сухой лес, высокие травы. Каждой дивизии были определены участки леса, где предстояло зажечь военные пожары (ЦАМО РФ. Ф. 1087. Оп. 1. Д. 5. Л. 125, 126).
В течение ночи с 18 на 19 августа части 24-й армии продолжали подготовку к наступлению, занимали исходное положение.
ДЕНЬ ТРИДЦАТЬ ТРЕТИЙ.
Вторник, 19 августа
В семь часов утра артиллерия сражающихся дивизий Красной Армии начала полуторачасовую артиллерийскую подготовку… Десять минут она била по передовым позициям противника с целью уничтожения его живой силы, затем перенесла огонь в глубь его обороны, дабы подавить артиллерийские позиции. Но не всегда так получается, как хочется. Атакующие советские войска оказались под мощным ответным ударом, в небе появились немецкие самолеты. На выступе опять развернулся жестокий бой, который продолжался весь день и в котором воюющие стороны имели всего лишь переменный успех.
В течение дня было достигнуто некоторое продвижение вперед только на правом фланге, где усиленная 102-я дивизия полковника Илларионова вышла на рубеж высот северо-восточнее населенного пункта Спас-Нежода и южнее хутора Дашино. Ее подразделения захватили шесть пленных.
107-ю стрелковую дивизию полковника Миронова противник встретил мощным, хорошо спланированным ударом. По всей ее линии фронта, охватывавшего деревни Садки, Гурьево и Митино, полки Батракова, Некрасова и Меттэ сражались самоотверженно, порою возникали самые невероятные ситуации, но красноармейцы и командиры без паники выходили из них, нанося удары по врагу.
675-й полк Батракова частью сил обходил Садки с запада, продолжая наступление на северную окраину деревни.
В 586-м полку, продолжавшем бои за Гурьево, самоотверженно сражались батальоны капитана Козина и старшего лейтенанта Люманова. Преодолевая ожесточенное сопротивление врага, они продвигались вперед буквально метр за метром. На одном участке во время боя младший лейтенант Михайлов и сержант Сухоплюев попали в окружение немцев. Четырнадцать фашистов сжимали кольцо, намереваясь взять живыми двух советских командиров.