В чём измеряется нежность?

Victoria M Vinya

– Ты чего такая заполошная?
– Кристина свела домиком брови.

– Ты не представляешь, как мне хорошо!

Крис выглянула в гостиную и увидела там Коннора, взъерошивающего мокрые волосы.

– О, ясно, - ничуть не удивилась.
– М-да, накрылись наши пижамные бесилки…

– Пижамные бесилки обязательно будут, Крис!
– Мари виновато захлопала глазами.
– Только не сегодня. Пожалуйста, ну, прости, моя хорошая!
– И крепко обняла подругу, целуя в щёку.

– Я не обижаюсь. Хотя нет, вру: совсем капелюшечку.
– Кристина показала указательным и большим пальцами, шутливо прищурившись.
– Всё, иди давай к нему! Брось уже эти цветы дебильные, я сама поставлю.

– Я тебя не заслуживаю.

–

Во-во, придержи эту мысль!

Коннор бесцельно шатался по гостиной, оглядывая незнакомые лица и выслушивая хмельные приветствия. Увидев на столике с напитками единственную запечатанную бутылку бурбона, обрадовался и взял её с собой, надеясь отыскать чистый стакан. Как только он вошёл в кухню, Крис и Мари резко притихли, заговорщически наблюдая за каждым его движением.

– Что-то замышляете?
– Сделав глоток, Коннор очаровательно улыбнулся им.

– Ни в коем случае, детектив Андерсон!
– Смешно поджав губы, Мари завертела головой.

– Ты аккуратнее, а то вдруг у него с собой наручники, - подшутила Крис, и уши Мари тотчас покраснели, стоило ей вспомнить наглую вожделенную улыбку Марселя.

– Мне надо покурить!
– Мари нервно откашлялась.

– Опять?

– Пошли, я постою рядом с тобой, - предложил ей Коннор и направился к выходу.

Гроза закончилась, но дождь продолжал поливать немые улицы, лишь дом Эвансов горланил десятки песен и шуток. Мари не хотела курить и была рада, что они наконец-то остались вдвоём. Она всё не сводила глаз со своего милого друга, глядящего вдаль с мечтательной улыбкой.

– Надеюсь, не было проблемы в том, что ты ушёл пораньше с работы?

– Гэвин меня прикрыл. А Хэнк сделал вид, что ничего не заметил.

– Повезло тебе с ними.
– Она шагнула навстречу и шкодливо вздёрнула подбородок.
– Ты сегодня такой красивый.
– Нежно улыбнулась и взяла его за обе руки.

– Это с усталой-то мордой и потасканной за день одеждой?

– Агась.

– Ну вот, я жалок.
– Он засмеялся, уверенно приблизившись к ней, затем опустил одну руку на талию Мари, и они плавно закружили по веранде.

Из дома доносилась бодрая музыка, дождь упруго шумел по крыше, звенел на поверхностях луж. Они танцевали несколько песен подряд, то дурачась, то трепетно прижимаясь друг к другу. Обречённый праздник наконец-то был спасён, и грусть растворялась в говоре неугомонных капель. «Не могу же я вечно бояться своих чувств к нему. Мне теперь так легко! Я могу танцевать и смеяться с ним, как прежде, словно мы не расставались. Словно не было вороха неправильных выборов… Хотя, может быть, они и не были такими уж неправильными? Ведь в конце концов они вернули его мне. Вернули нас. Да, вот так - обними крепче! Я больше не боюсь. Я вижу твоё лицо так ясно, так близко. Не хочу больше видеть перед собой ничьё другое. Не хочу чужих губ, не хочу чужих рук и чужого тела мне не надо. Вот бы ты остался сегодня со мной… Но я слишком труслива, чтобы попросить об этом», - кровь стучала молоточками в висках, разливалась по венам огнём. Мари приподнялась на носочках и вдохнула запах с воротника рубашки Коннора. Он пах иначе, чем она помнила: не кристальной свежестью порошка, асфальтом, дождём или автомобильными выхлопами городских пробок - собою. Это неожиданное очередное маленькое открытие оказалось приятным.

Она целовала на прощание его ладони и беззастенчиво прижимала к щеке. Мари хотелось, чтобы Коннор чувствовал её любовь, её бесстрашие, открытость. «Пускай думает, что у меня к нему ничего не прошло. Потому что, чёрт побери, ничего и не прошло! И плевать, если ему это неудобно. Я знаю, чего хочу. Его. Я хочу его!» - когда-то запретная сладкая мысль пронзила её до кончиков пальцев. Мысль-пламя, мысль-болеутоляющее. Как во сне поднялась вверх по лестнице на пружинящих онемевших ногах, захлопнула в спальню дверь, распласталась на кровати, живо задрав подол, и с жаждой принялась ласкать себя. Впервые ей не было стыдно. Мари

ощущала себя взрослой и влюблённой, согретой светлым желанием: оно было привычно телесным, приземлённым, вроде бы таким же, как всегда, и всё-таки непохожим на то, что она испытывала раньше. Её фантазии обрели лицо. У них были карие глаза и эти причудливые любимые брови, непослушная каштановая прядь, спадающая на лоб, и его родной голос. Под потолком собрался багрово-голубой неоновый свет из окна, закружил в безумном танце, подхватывая нарастающий темп руки Мари. Быстрее и крепче. «Я теперь вижу твоё лицо. Всего тебя. Вот твои руки, вот твои губы - целуй, возьми, приласкай! Делай что хочешь. Мне больше не страшно. Как же легко, как прекрасно тебя желать!» - хриплый сладостный стон впился в темноту, раскроил тишине горло.

Снаружи её комнаты тихо скулил Роберт. Мари закрыла дверь на щеколду, и паук не мог воплотить свои грязные мыслишки, не мог даже просунуть уродливую мохнатую лапу в щель. «Имя-выстрел» вспороло безмолвие, оглушив Роба кипящей яростью и решимостью.

Мари проспала всего два часа и поднялась с пасмурным прохладным рассветом. Наскоро приняв душ, оделась и умчала на такси к дому Андерсонов. Коннор не поверил глазам, когда вышел за порог и увидел у дороги Мари. Она выглядела уставшей и нездорово оживлённой.

– Ты вообще ложилась?
– недоумённо процедил он сонным голосом и направился к автомобилю Хэнка.

– Хочу проводить тебя до участка. Ты же не против?

– Только если ты себе не навредишь этим.

– Да хватит уже трястись за меня, словно я до сих пор маленькая девочка, нуждающаяся в защите!
– отчаянно прокричала Мари, и её рот задрожал.
– Посмотри на меня!.. Посмотри.
– В её глазах заблестели подступившие слёзы, но она не отвернулась, не собиралась убегать.
– Я больше не ребёнок, - серьёзно и пылко произнесла она, тяжело дыша, - слышишь? Я больше не ребёнок.

В горле застрял болезненный ком, сердце неугомонно колотилось в груди: несколько мгновений Коннор неподвижно изучал Мари и прокручивал в голове каждое услышанное слово снова и снова, вникая в истинный смысл произнесённого. Плевать, если он неправильно её понял. Он всего лишь человек, и теперь у него была непозволительная когда-то роскошь ошибаться. Решительно сорвался с места, не веря собственному телу, и заключил в ладони любимое лицо, припав губами к её губам, податливо и мягко разомкнувшимся ему навстречу. Его фальшивая сдержанность плавилась в жерле придушенных годами чувств, раздавленных сомнениями и страданиями. Мари сжала горячими ладонями его запястья и порывисто всхлипнула, углубив поцелуй. Она позволяла Коннору нетерпение, покрывала в награду его сомкнутые веки короткими нежными поцелуями. Насилу успокоившись, он замер, прижавшись к её лбу своим, и рвано задышал. Мари скользнула пальцами в его пряди на виске и тихонько прогладила.

Комментарий к Часть XIV

* Променад? — прогулка (с французского).

* «Клуб “Завтрак”»? — культовая американская молодёжная комедия режиссёра Джона Хьюза 1985-го года выпуска.

Пост к главе: https://vk.com/wall-24123540_3588

Группа автора: https://vk.com/public24123540

========== Часть XV ==========

Коннор ощущал себя совершенно иначе, стоя на пороге дома Эвансов. Секунда-другая — занесёт кулак и постучит. Он войдёт в этот дом не так, как раньше, посмотрит на неё по-другому и наконец-то будет свободен чувствовать то, что чувствует. Вчера они разошлись несколько неловко: Мари так и не поехала с ним в участок, ответив растерянным взглядом на его прощальную улыбку и долгое пожатие руки. Коннор не собирался оставлять в ней сомнений насчёт собственных намерений. «Сейчас одиннадцать утра, и Мари наверняка выскочит растрёпанная и в одной тапке. Не знаю почему, но я безмерно обожаю её такой… Интересно, как это будет? Нетерпеливо взвизгнет, налетая с крепким объятием, или сперва поцелует? Хорошо бы всё разом», - самодовольно подумал Коннор и постучал в дверь.