В чём измеряется нежность?
Шрифт:
– Слышал уже?
– Не понимаю, о чём ты, и не уверен, что сейчас это интереснее, чем обжимания на диване, - лениво проговорил, разморённый происходящим.
– Да с девяти часов передают по всем новостям: андроиды требуют расширения прав и передачи им заводов для воспроизводства себе подобных, а также контроля над соответствующими ресурсами. Уже вовсю говорят, что будут обширные демонстрации по всей стране и дебаты на данную тему - В голосе Мари послышалось раздражение.
– Нет. Я не слышал ни о чём таком, слишком занят был и как-то не следил за новостями.
– Он мрачно уставился в телевизор на мигающие картинки.
– Ты обеспокоена?
– Ещё бы. Ты же знаешь, как меня ранит вся эта хрень. Я была совершенно спокойна насчёт андроидов с некоторых пор, но это уже ни в какие ворота не лезет! С какой
– Мне кажется, ты заведомо видишь худший исход во всём, что касается андроидов. Я понимаю, это тревожит, и готов поспорить, в голове у тебя что-то среднее между «Матрицей»?{?}[культовый научно-фантастический боевик братьев Вачовски 1999 г. выпуска.] и историей вселенной «Дюны», но уверен, что девианты всего лишь хотят, как и живые организмы, не исчезнуть с лица Земли.
– Но они не живые организмы, - подавляя злобу, отчеканила Мари и спустилась с колен Коннора, обратив теперь всё своё внимание на то, что творилось на экране.
«Прогресса и расширения роли андроидов в нашей жизни боятся лишь узколобые тупицы и те, кто не знает, каково это - лишиться чего-то важного и не иметь из-за этого возможности быть любимым… - женщина с изуродованным лицом твёрдо и решительно обращалась к репортёру.
– Мой бывший муж вбухал кучу денег в пластические операции после автомобильной аварии, в которую я попала, но конечный результат его всё равно не устроил. Тогда он обвинил меня в случившемся и в том, что разорила его. Он не хотел жить с уродом. Его можно понять, любой бы понял. Мы были в браке десять лет, но это не имело значения, потому что никто не хочет брать на себя обузу… Потом в моей жизни появился Андре, и, несмотря на наши различия, на сомнения и осуждение родных, я рискнула и получила счастье с тем, кому плевать на мою внешность и важно лишь то, какой я человек. Мы просто обязаны признать, что машины лучше нас по множеству параметров! И пусть мне только попробуют доказать обратное, ни разу не отведя взгляда в своей убогой жалости».
– Знаю, прозвучит жестоко, но посмотрела бы я в её лицо, не отведя взгляда, когда рассказала ей, как андроид пристрелил мою мать в попытке спасти свою пластмассовую жопу от ареста за мелкую магазинную кражу, - дрожащим от закипающей ярости голосом съехидничала Мари, и на её глаза навернулись слёзы убитого горем девятилетнего ребёнка.
– Пережитое тобой - чудовищно. Но вряд ли здесь уместно сравнивать: твоя боль отличается от боли этой женщины.
– Коннор положил руку на колено Мари в надежде утешить и легонько погладил. Беззаботное, упоительное желание открыться ей прямо сейчас таяло, как свечной воск. «Нет. Не сегодня. Более неподходящего момента и придумать нельзя».
– Я понимаю.
– Вопреки непоколебимости в собственных убеждениях, в ней поднималось сострадание.
– Но меня злит, что она считает, будто у других нет по-настоящему серьёзных причин возразить ей.
После череды подобных коротких интервью на экране возникла Норт, вещающая с трибуны о начале новой борьбы.
– Меня тошнит от неё, - процедила с отвращением Мари и выключила телевизор.
Коннор наблюдал, как погасли на стенах волшебные проводники в новую жизнь. На крохотный райский островок его счастья обрушился безжалостный шторм, и всё живое уходило на дно не в силах прокричать о помощи в толще воды. Он уходил на дно вместе с островком, захлёбываясь собственной нерешительностью, страданиями и стыдом.
***
Неоновые всполохи подсвечивали во мраке блестящий оникс паучьих глаз. Какая восхитительная неосторожность - незапертая в кукольную спальню дверца! Не тело - блаженство: нагое, безвольное, обмякшее. В спутанном сознании Марии ещё не очнулся страх, питающийся её рассудком так много лет, так много омерзительных ночей. «Переборщил маленько с дозой, но да и пусть. Даже надёжнее будет. Каков я сегодня прохвост!» - в молчаливом истерическом довольствии тихо гоготнул, поднялся с постели, чтобы спустить брюки и трусы, но в темноте стукнулся ногой о кровать, издав глухой стук и тревожно замер. Испарина покрыла лоб Роберта. Нервозно прошёлся до двери, проверить, закрыта ли щеколда: сегодня
– Мой милый друг, мой милый… Милый…» - чуть слышно проговорила она, не прекращая улыбаться сердечной усталой улыбкой.
Желудок скрутило в узел от отвращения к себе, сердце набирало ход. Липкие, отвратительно горячие слёзы прочертили две влажные полоски по щекам. Челюсть Роберта тряслась, нос заложило, он скрючился пополам, обхватив руками живот. «Она и не знает, что я здесь. Она никогда не узнает. И никогда не улыбнётся мне так же… Боже, неужели она всегда так ему улыбается? Так искренно, так трогательно, так беззаботно нежно. Какое же я гадкое, ничтожное насекомое! Сижу здесь со спущенными штанами, надеясь усмирить свой жалкий похотливый орган, а она улыбается совсем как дитя. Моя маленькая любимая девочка. Я так безнадёжно тебя люблю и так бессовестно гублю».
Он долго плакал в ногах Марии, хрипя и причитая. Не смог завершить паучьи гнусности. Оделся и вором ушёл из её спальни. Приехав домой, напился коньяка и встречал беспутный алый рассвет, наполненный несмолкающими в голове фантазиями, накрывавшими его без остатка. Жалость утихла в нём, осталась лишь прежняя ярость. «Я уничтожу его! Уничтожу! Разнесу в щепки!..Ты будешь страдать, как я страдал! Оттого, что не могу её взять».
Полдень был в меру жарким, почти неуклюжим и как будто безразличным к капризам природы. Солнце укатилось за разбухшие грязно-белые облака, проливая на землю лишь мутные всполохи лучей. Мари не торопилась, памятуя о том, что Коннор наверняка отсыпается сегодня после ночной смены, и долго шла пешком, дразня воображение предстоящей встречей. Как только из-за гряды домишек показались родные стены, она ускорила шаг, но замерла на подходе, увидев Хэнка, ковыряющегося под капотом своего автомобиля.
– Привет, мой дорогой старикашка!
– радостно взвизгнула Мари и энергично замахала поднятой над головой рукой.
– Совсем обнаглела, мелкая! Только сейчас поздороваться решила, - шутливо проворчал Андерсон, вытирая грязные пальцы небрежно скомканной горстью влажных салфеток.
Сорвалась с места и юркнула в объятия Хэнка, поцеловав в заросшую сединой щёку. Мари почувствовала, что теперь по-настоящему вернулась домой, и уютные детские воспоминания о времени, что она провела в этих стенах, бережно укутали её мягким пледом заботливых рук.
– Поздравляю, большой босс!
– Она деловито отдала честь.
– Ты давно это заслужил.
– Скажешь тоже, козявка.
– Хэнк разомкнул объятия и вернулся обратно к своему занятию.
– Капитанское кресло не жмёт?
– В самый раз. Но жопа в нём потеет по-страшному: целыми днями ведь сижу! В основном раздаю приказы да координирую работу в участке. Между делом очаровываю вышестоящие чины и прочих надутых индюков, чтобы обеспечить Департамент всем необходимым для качественной работы. Сама понимаешь, должность не совсем для того, кто привык быть в гуще событий. Но в целом ничего, полно своих плюсов. Особенно тех, что касаются зарплаты.