В чём измеряется нежность?
Шрифт:
— Как-то уж чересчур.
— Как и твоя выходка.
— Согласен, вышло нелепо. — Коннор виновато поник головой. — Просто меня доконало одиночество. Из числа близких людей тебя в моей жизни становится всё меньше. Всегда так глупо расстаёмся…
— Я понимаю. — Она отбросила свою холодность и накрыла ладонью его кисть. — Но хочу, чтобы ты доверился мне и немного подождал. Иначе разозлюсь, вместо того, чтобы думать о чём-то позитивном.
Такси остановилось недалеко от здания университета, и электронный услужливый голос поблагодарил за пользование услугами. Когда открылись автоматические двери, Коннор ощутил, как ускользает тепло тела Мари, и развернул её к себе, обвив руками тонкую талию. Несколько мгновений пытался запечатлеть в памяти её черты, чтобы сберечь
— Удачи на работе! — Она чмокнула его в скулу и выпорхнула наружу.
Сероглазый рыжеволосый сентябрь поровну делился днями с дождём и солнцем. По остывшим улицам кружили разноцветные листопады, застилая землю дивным ковром. Сентябрь бесцеремонно заглядывал в окна, наблюдал, как ждут подступающих всё ближе холодов. Он приносил дурные и добрые вести, преждевременно сковывал сердце тоской по летнему зною.
Коннор с головой ушёл в работу: успешно пройдя комиссию по признанию его человеком и тест на повышение, он морально готовился к огласке. Через несколько дней состоится пресс-конференция, где ему придётся отвечать на вопросы журналистов, научных сотрудников и высокопоставленных лиц в отрасли робототехники. Он был растерян и подавлен, но притворялся, что его не волнует предстоящее событие. Загруженности новые переживания не убавляли: вместе с Гэвином Коннор расследовал серию убийств андроидов. Судя по уликам и оставленным посланиям, их совершил непримиримый противник предложенных в правительстве реформ, которые должны расширить права девиантов. Жаркие споры вокруг потенциальных изменений не смолкали с лета и влекли за собой множество неоднозначных последствий.
Шёл одиннадцатый час вечера, направлялись к месту преступления на машине Гэвина. Некоторое время оба вели молчаливую борьбу за музыку: Коннору в целом нравился музыкальный вкус напарника, но в этот раз Рид упорно пытался поставить альбом группы, которую Коннор терпеть не мог. В сторону закатывая глаза и беззвучно цокая, он то и дело переключал аудиодорожки, пока не получил по рукам.
– Моя тачка - мои правила, - возмутился Рид, метнув воинственный взгляд на пассажира.
– Только не когда ты ставишь это говно…
– «Рыцари чёрной смерти» - вот что подлинное говнище!
– Посмотрим, как ты повторишь это Хэнку в лицо.
– Что, уже прикинул, как будешь сопли у папани на коленях пускать, утираясь слюнявчиком?
– И обязательно тыкну пальцем в негодяя, который мне куличики сломал.
Коннор проверил поступившее рабочее сообщение от Криса.
– Что там нового?
– Рид сделался серьёзным.
– Не так уж много: говорит, успели подтвердить, что почерк действительно принадлежит нашему несогласному бунтарю, но появились основания полагать, что это могла быть группа лиц, а не один человек, как было ранее.
– Или, как мы думали, что так было ранее.
– Гэвин подумал несколько секунд и поставил песню, которая нравилась Коннору.
– Ты, конечно, нашёл время вернуть свой диод, - тугой смешок, - по улицам, вон, маньяки андроидские ходят, а ты светишь этой хернёй.
– Если бы я боялся маньяков, сидел дома и на работу не ездил бы.
– Всё равно: выглядишь как дебил.
– Не выгляжу. Просто ты стыдишься меня теперь.
– Чего заладил?
– Я не обвиняю тебя, так, для справки. Просто сказал, что думаю.
– В жопу иди со своими думаньями.
– Гэвин фыркнул, поддав скорости.
– Но ты действительно потеплел лишь потому, что я стал уязвим. Стал таким, как ты. В обратной ситуации этого никогда не произошло бы… И я понимаю тебя.
– Нихрена ты не понимаешь насчёт меня.
– Возможно.
– Коннор дипломатично кивнул и приметил, как за окном косой ливень уже вовсю хлестал крыши простывших домов и ускоряющих шаг прохожих.
– Но вместе с тем, я думаю, что тебе просто было страшно оказаться ненужным. Особенно после всего, через что ты прошёл, когда пацаном решил поступить в академию.
И Коннор увидел, как свет фонарей выхватил из темноты лицо Гэвина, бессовестно выдав его слабость и мелькнувшую в уголках губ зыбкую грусть.
– М-да… Андерсон в своё время всем на вентилятор накинул, - процедил нарочито сухо Гэвин.
Въехали в элитный квартал, пронизанный бирюзовыми и фиолетовыми лучами света да мерцанием табличек дорогих заведений. Одним из таких был секс-клуб «Шёлк», где произошло убийство.
– Такое чувство, что меня отшвырнуло на двенадцать лет назад, - задумчиво изрёк Коннор, разглядывая аляпистую вывеску, - только теперь жертва и убийца поменялись местами.
– Ты скупую слёзку ностальгии ещё пусти по воспоминанию, как припёрся в «Рай» со своим смердящим перегаром старым дурнем.
– Просто тот вечер запомнился мне по многим причинам.
– Которые я не хочу выяснять, - забавно дёрнув бровями, отмахнулся Рид и накинул на голову торчащий из-под куртки капюшон толстовки.
– У нас куча работы и труп пластиковой девки, заляпанный голубой кровью. За дело, сержант!
– И вышел из авто.
«Сержант, - до сих пор не веря, повторил Коннор.
– Теперь вместо Хэнка главный я… Как это всё странно».
Ливень никак не унимался, запускал мокрые ледяные ручища за шиворот, и Коннор поднял ворот пальто чуть не до скул, зябко поёжившись. Небо почернело и казалось немыслимо высоким. Завывающий ветер воспоминаний насвистывал мелодию далёких дней, что отныне чудились Коннору электронным зазеркальем — небывальщиной, в которой он себе не принадлежал. Вдохнул полной грудью промозглую сырость и двинулся вслед за напарником.
Когда-то обстановка в «Шёлке» мало чем отличалась от десятков подобных ему заведений: те же стеклянные витрины с полуобнажёнными телами и вереницы комнат для уединения. Теперь он скинул с себя «магазинный» налёт и больше напоминал будуар?{?}[(фр. boudoir) комната, принадлежащая женщине: ванная, гардероб и/или спальня. Будуар можно считать аналогом кабинета для мужчины. В более поздние периоды будуары использовали для создания предметов искусства, посвящённых женщине. Именно спальни элитных куртизанок было принято называть будуарами.], средоточие архаичного гедонизма. Девушки-андроиды, предоставляющие секс-услуги, сидели на барочных креслах, обитых малиновым бархатом и украшенных сусальным золотом. Разодетые в откровенные наряды на сюжет любой фантазии, одни были зайчиками и лисичками, другие старшеклассницами, третьи госпожами или нимфами. За столом праздно болтали юноши, выряженные в греческих богов.
Карикатурный эротизм масок, что неизменно забавляет и позволяет спрятаться от себя. Приторная безвкусная пошлость, которая не выходит из моды.
Одним из любимых высказываний сотрудников здесь было: «До чего же всё-таки “Рай” скучное дерьмо! Разве можно настолько уныло продавать столь весёлое занятие как секс?» — оно же стало неофициальным агрессивным рекламным лозунгом клуба.
Несколько работников с сердобольными лицами стояли возле комнаты, где случилось убийство, прочие с равнодушием прогуливались взад-вперёд, страдая от безделья, или болтали небольшими группами. Три особенно трудолюбивые девицы облепили вошедших в главный зал полицейских: Гэвин с бесовской ухмылкой просил дам посторониться, Коннор же застыл столбом и недоверчиво косился на трущихся об него «лисичек». Его бросило в жар смущения, диод окрасился жёлтым. С момента трансформации никто, кроме Мари, не бывал рядом с ним обнажённым и готовым к сексу в такой непосредственной близости. По упругим изгибам тел струился мягкий тёмно-золотой и синий свет, бередил воображение, вселяя неловкость. Коннор воздел взгляд к потолку, набрал в лёгкие воздуха и с подобием невозмутимости двинулся за Ридом.