В чужом небе
Шрифт:
– Значит, фельдмаршал, - рассудительно произнёс Иштуган-бей, - это придётся принять. И использовать выгоды. Уверен, после боя мы сможем легко занять Бадкубе.
И тут Онгемунд почувствовал себя вдобавок ещё и очень глупо. На миг ему показалось, что командующий бейликской армией отчитал его будто желторотого мальчишку-кадета. И отчитал вполне заслужено.
Онгемунду оставалось лишь скрипеть зубами в немом негодовании. Возразить бейлику было попросту нечего. Он оказался прав во всём.
С каждым разом взлетать и вступать в бой становилось всё сложней и сложней. Корабли сошлись почти вплотную, поливая друг друга снарядами уже всех калибров. Заливались длинными
Мы дрались в этом кошмаре, убивая друг друга. Теперь бой шёл уже на уничтожение. И ситуация обострилась до предела, когда враг поднял в небо торпедоносцы.
Они летели плотными звеньями. Их прикрывали все аэропланы противника. Они огрызались из пулемётов, хлеща небо плетьми длинных очередей. Но мы рвались к ним изо всех сил. Рвались, не жалея себя. Мы возвращались из каждой стычки на изрешечённых аэропланах. Двигатели «Ньюпоров» дымились, перегреваясь. Пулемёты захлёбывались очередями. Мы расстреливали цинки в считанные минуты, и на одну зарядку двигателя теперь приходилось по два-три возврата, чтобы пополнить боезапас.
– Страшно, - признался мне Редар.
– Страшно там.
Он махнул рукой с зажатой меж пальцев сигаретой в небо. Над нами кипело сражение. Как раз в эту минуту на палубу пытался сесть чей-то «Ньюпор», причём со знаками различия не нашего крейсера. Шасси у него было разбито - и он просто рухнул на стальную палубу брюхом, выключив антигравитационный привод. Проехал несколько саженей и замер. Двигатель его искрил и исходил грязным дымом. Летун выбрался из своего аэроплана. А машину почти тут же оттащили в сторону, к такому же разбитому хламу, который в самом скором времени отправится в последний полёт к земле, как только с него снимут все детали, что можно ещё использоваться для ремонта других аэропланов.
Жуткое это было зрелище. Несколько механиков с остервенением раздирают на части разбитый аэроплан, добывая из него всё ценное, что в нём ещё осталось. Никто из летунов не смотрел в ту сторону, где это происходило. Ведь там курочили наших боевых товарищей, которые были для механиков лишь бездушным набором деталей.
– Вот так и нас разберут на запчасти, - буркнул Редар.
Я лишь плечами пожал. «Ньюпор», на котором я сегодня первый раз поднялся в воздух, уже успели разобрать.
– Не хочу возвращаться в небо, - вздохнул Редар.
– Сколько лет воюю, а вот сегодня не хочу - и всё тут. Страшно. Собьют меня в этот вылет. А не в этот, так в следующий, уж как пить дать.
– Брось, - отмахнулся я.
– Не собьют. Мы с тобой из Бадкубе вырвались, значит, везучие.
– А может быть там, - он ткнул пальцем вниз, - всё везение и кончилось.
– Вот сейчас и проверим.
Механики дали отмашку, что наши аэропланы готовы к взлёту. Теперь мы уже обходились без приказов. Но не в этот раз.
Мы направились к аэропланам, однако нас остановил властный окрик.
– Стоять, господа летуны!
Мы обернулись на голос. Рядом со своим новеньким «Спитфайером» с флагманским вымпелом стоял высокий летун в кожаной куртке. Лицо его было украшено массивным чисто выбритым подбородком. Он старался бодриться, однако выглядел таким же усталым, как и мы с Редаром.
– Я - коронель Брондри из Тары, - представился он.
– Вы поступаете в моё распоряжение вместе со своими «Ньюпорами». Они у вас, конечно, решето, но сгодятся.
– И какова будет наша задача?
– опередил я Редара, который явно хотел задать тот же вопрос.
– Прикрывать моё звено во время охоты на торпедоносцы. Просто не дайте жёлтым подобраться ко мне и моим парням.
– Вот видишь, Редар, - хлопнул я по плечу своего ведомого с фальшивой бодростью, от которой зубы сводило, - а ты говорил, что тебя собьют. Теперь все шишки достанутся звену этого мистера.
Я указал на коронеля Брондри из Тары. Тот в ответ осклабился и отсалютовал нам двумя пальцами. Он явно был не чужд специфического летунского чёрного юмора.
Мы стартовали почти отвесно вверх. Нашим побитым боем «Ньюпорам» было непросто угнаться за новенькими «Спитфайерами» коронеля Брондри, и те, чтобы не сильно отрываться, вынуждены были постоянно придерживать обороты. Замысел коронеля ясен без какого-либо инструктажа. Подняться за линию облаков и оттуда ударить по торпедоносцам, попытавшись максимально использовать элемент неожиданности. Конечно, если такой шанс вообще представиться. Во что лично я не верил.
Нас перехватили уже на полпути к тяжёлым бипланам врага. Мы ринулись в атаку с каким-то остервенением. В воздушном бою не видишь лицо противника, и потому кажется, что дерёшься с бездушной машиной. Из-за этого убивать как-то проще, наверное.
Жёлтые аэропланы хлестали небо длинными очередями. Рядом рвались снаряды малых калибров. В воздухе визжали пули зенитных пулемётов и митральез. А мы насели на жёлтых так, как смогли.
Я надавил на гашетку, посылая очередь в первого попавшегося врага. Тот легко ушёл - в чём я и не сомневался. Наш с ним танец только начинался. Жёлтый хлестнул очередью, такой длинной, что фосфорные пули сливались в ней в единый поток, делая похожей на луч смерти. Прямо как в бульварных романах. Я увёл свой «Ньюпор» вверх, заложил крутой вираж. Попытался зайти к противнику слева. Но тот был начеку. Он наддал скорости, проскочил мимо Редара. Сел мне на хвост. Теперь пули свистели в опасной близости от фюзеляжа моего аэроплана. Я выжал из двигателя «Ньюпора» всё, что тот мог дать. Начал бросать машину из стороны в сторону, уводя её от потоков вражеских пуль. Заодно на чём свет стоит клял Редара, который никак не может отогнать этого гада от меня. Рванул к облакам, быть может, там получится укрыться. Но прежде чем я нырнул в грязно белую кипень, оттуда вырвался горящий аэроплан - жёлтый, украшенный шипами и обрывками цепей. Он потерял управление и нёсся вперёд, срываясь в неуправляемый штопор. Я едва успел уйти в сторону. Лицо обдало сначала жаром от горящей машины, а после приятно остудило влажностью облака.
Враг, сидевший у меня на хвосте, отвлёкся - и потерял меня. Но и я не стал искать его. Вынырнул из облака, и как оказалось очень удачно, или не очень. Как на это посмотреть. Прямо подо мной летел жёлтый торпедоносец. Вокруг него рассерженными пчёлами вились жёлтые аэропланы и «Спитфайеры» коронеля Брондри. Я же пока был вне этой схватки. Ненадолго. Я бросил свой «Ньюпор» почти отвесно вниз, одновременно нажал на гашетку. Оба пулемёта разразились длинными, под стать жёлтым, очередями. Фосфорные трассы прочертили небо, на мгновение соединив мой аэроплан с торпедоносцем.
Оба двигателя большого биплана были надёжно защищены крыльями. Им мои пулемёты, что слону дробина. Оставалось бить по летуну и прикрывающему его стрелку из передней аппарели. И вот тут мне сопутствовала удача. Длинная очередь срезала их обоих одного за другим. Одетые в жёлтые плащи фигуры конвульсивно содрогнулись и поникли. Торпедоносец же продолжал лететь вперёд. Но вот летун навалился грудью на рычаг штурвала - и большая боевая машина скапотировала. Со всей присущей ей грацией летающего если не кита, то слона уж точно.