В чужой стране
Шрифт:
Как только стемнело, Жульян и Шукшин отправились в путь. К полуночи они вышли к узкой балке, заросшей кустарником.
— Здесь, — сказал Жульян и громко свистнул. Словно эхо, долетел ответный свист.
Жульян уселся на траву. Шукшин остался стоять ца тропинке, настороженно вслушиваясь в ночную тишину.
Неожиданно рядом с ним появился человек. Шукшин невольно вздрогнул.
— Кто?
Человек бросился к нему, схватил за руку.
— Мать честна, Шукшин! Константин Дмитриевич, неужто вы?
— Базунов? Здравствуй,
В землянке, кроме Базунова, жило еще двое, оба с шахты Айсден.
— Всего я собрал восемь человек. Люди с разных шахт, — рассказывал Базунов. — Живем по три человека. Держаться кучкой опасно. Да и с продовольствием так легче. Нам с одной деревни харч дают, а остальным с соседней. Это товарищ Жульян о нас позаботился! — Базунов дружески улыбнулся Жульяну. — Сперва бельгийцы сюда в лес приходили, а теперь мы сами к деревне выходим. Провизию оставляют в условленном месте. Бывает, что и горячий обед приносят. В кастрюлях… Ну, друзья, придвигайтесь. Поужинаем, чем бог послал!
Жульян от еды отказался. Докурив трубку, растянулся на полу во весь свой богатырский рост и сразу уснул.
Базунов рассказал, что уже неплохо изучил окрестности и завел дружбу не только с партизанами, но и с членами Белой бригады.
— Как они действуют? — спросил Шукшин.
— Террором. Охотятся больше за гестаповцами. Как я понял, у них существуют боевые пятерки. Член пятерки, кроме своего старшего, никого не знает. Старший комендант имеет дело только с подчиненным ему комендантом, рядовые его не знают. Дисциплина у них — будь здоров! Не выполнил приказа — смерть. Потери несут большие. Почти один к одному. Немца убьет и сам гибнет…
— Да, такая тактика нам не подходит, — раздумчиво проговорил Шукшин. — Не кусаться, а бить надо!
— Верно, Константин Дмитриевич! Эх, достать бы нам оружие! Мы бы показали, мать честна… Ребята они хорошие, а опыта, хватки той нету!
— Ты не ходил с ними на операции?
— Один раз ходил. Офицера шлепнули, из гестапо. Но все это не то, Константин Дмитриевич, не то! А за настоящее дело браться не с чем. На девятерых один обрез…
— Оружия нам никто не даст. Возьмем у врага. С сегодняшнего дня ваша девятка — взвод. Первый взвод отряда. Командир — младший лейтенант Базунов…
— Слушаюсь! — Базунов поднялся, лицо стало строгим.
— Взвод строится так: три человека — боевая группа, со старшим во главе. Две тройки — отделение. Взвод будет иметь не больше двадцати человек, иначе он будет сильно разбросан.
— Правильно, — согласился Базунов. — Наш лес как раз для такого взвода…
— Потом, когда соберется больше людей, мы создадим еще полуотряды. Главным образом будем действовать небольшими группами. По крайней мере, первое время. А потом обстановка покажет. Старшими групп ставь крепких людей, способных действовать самостоятельно. И вот еще что, Борис. Парень ты горячий, гляди не зарывайся. Без бельгийцев, одним, на операиии ходить не разрешаю. Жульян даст команду своим… Ну, нам отправляться надо. — Шукшин посмотрел на крепко спавшего Жульяна. — Жалко будить, уже которую ночь без сна, да ничего не поделаешь…
На
Яков Марченко так обрадовался Шукшину, что на глазах выступили слезы.
— Вот… вырвались… на воле… встретились… — от волнения матрос не мог говорить.
— Ты на другой день бежал? Видзинский вывел?
— На другой… А Братка опять схватили…
— Братка? — Шукшин побледнел. — Боже ты мой!.. Теперь ему уже не вырваться.
— В лесу взяли, во время облавы. В ту ночь, когда вы бежали, его в лагерь привезли. В тюрьму бросили. Живой или нет — не знаю.
В землянке воцарилось молчание. Шукшин шумно вздохнул.
— Да, Браток… — Он достал сигареты, закурил. — Ну, рассказывай, как ты тут устроился.
— Место мне знакомое, Константин Дмитриевич, обжился сразу. Вот ребят нашел, — матрос показал головой на трех парней, сидевших на полу, на сосновых ветках. — В лесу встретились.
— Значит, Марченко, так, — сказал Шукшин. — Вас тут четверо, в соседнем лесу еще четверо есть. Вот тебе взвод. Второй взвод первого отряда. Командиром взвода назначаю тебя. Думаю, что справишься.
Марченко молча кивнул головой.
— Связь со мной пока будешь держать через бельгийцев. Жульян скажет, кто будет связным.
— Ясно. Я, товарищ подполковник, по одному делу посоветоваться хотел. В соседней деревне гестаповский начальник живет. Житья от него народу нету. Изверг, какого свет не видал. Мы решили его прикончить. Оружие у нас есть. Вот, взяли вчера, — Марченко извлек из-под веток карабин. — У леса одного схватили. Сам в руки дался.
— Вы этого гада прикончите, а немцы полсела потом расстреляют!.. Что ты скажешь, Жульян? — Шукшин повернулся к Макенбеку, молча курившему трубку.
— Надо убить, правильно, — согласился Жульян.
— А бельгийцам ничего не сделают?
— В деревне нельзя, нет! На дороге поймать надо. Он по деревням ездит… Мои ребята помогут, Констан.
— Вот это дело! — обрадованно сказал Марченко. — Мы его в два счета кокнем! И оружие заберем… Оружие для нас сейчас — первое дело.
— Точно, — кивнул головой Шукшин. — Первое дело — оружие. Своим людям ты так и скажи, Марченко: каждый обязан достать себе оружие.
Вернувшись через два дня в свою землянку, Шукшин узнал, что пришло еще трое русских, и среди них «Митрий». Это оказался тот самый Митя рыжий, которого они видели в лагере. Он убежал первым, прожил в лесу уже полгода и выглядел так, словно только что приехал с курорта.
— Видать, тебе тут не худо жилось, парень, а? — спросил Шукшин, с улыбкой поглядывая на краснощекого здоровяка.
— Ниче, камрады меня не обижают, — серьезно ответил Митя. — Хлеба дают, картошки, сала. Ниче, справный стал…
Шукшин поговорил с новичками и сказал Новоженову:
— Что же, Петр, принимай товарищей под свое начальство. Формируй взвод. Третий взвод… Жить будешь с ними.
— Мы отрыли землянку в километре отсюда. Там в лощине такая чаща, что не продерешься.
Шукшин рассказал о встрече с Базуновым и Марченко.