В чужой стране
Шрифт:
В лесу загремело красноармейское «ура». Все поднялись, сгрудились вокруг командиров.
Сразу после собрания партизаны разошлись по своим лесам и укрытиям. Осталось только командование, работники штаба, командиры групп. Нужно было решить вопрос о формировании бригады и утвердить командиров отрядов.
— Я считаю, что мы должны создать четыре отряда, — заговорил Дядькин. — Наш отряд и отряд Шукшина следует разукрупнить, создать из них три отряда. Четвертый отряд составить из новых групп.
— У меня возражений нет, — ответил Шукшин и вопросительно посмотрел на Маринова и Воронкова. Те тоже согласились.
— Командирами
И это предложение Дядькина было принято.
— Отдайте приказ о назначении командиров отрядов, — распорядился Шукшин, обращаясь к Воронкову. — Первый отряд — Никитенко, второй — Иванов, третий — Пекшев, четвертый — Трефилов. Теперь о программе и уставе бригады. Поручим подготовить проект Дядькину и Воронкову. Что касается дисциплины, взаимоотношений командиров и подчиненных, обязанностей бойцов, то надо целиком исходить из уставов Красной Армии. Тактика действий определяется обстановкой. Основой остаются мелкие группы, взводы. Отсюда самостоятельность командиров, боевая инициатива групп. Удар внезапный и короткий, с заранее продуманным отходом.
— Я считаю, что в программе мы должны записать о полной самостоятельности бригады, — заявил Трефилов. — Необходимо указать, что мы независимы от всех других существующих в Бельгии антифашистских организаций.
— Но держать связь с этими организациями мы будем! — ответил Дядькин. — Одно не исключает другого, Трефилов. Надо так и записать в программе: всемерно укреплять связи с местными патриотическими организациями и, прежде всего, с бельгийскими партизанами, с коммунистами.
— Вопрос не простой… — Шукшин задумался. — Ладно, потом обсудим. Теперь о знамени…
— Я это беру на себя, — сказал Дядькин.
«Дома», в отряде, Шукшина ждали гости. И какие гости!
Из лагеря вырвались подпольщики — старший лейтенант Тюрморезов и старший лейтенант Дубровский. Для Шукшина их приход в лес был неожиданностью. Он знал о решении руководящего ядра организации, которое обязывало Тюрморезова, Тягунова, Комарова и Ременникова оставаться до освобождения лагеря. Увидев в землянке Тюрморезова и Дубровского, Шукшин бросился к ним с радостным криком, обнял, но тут же, отстранившись, с тревогой посмотрел в их лица:
— Как там?.. Что случилось?
— Пришлось уйти. — Тюрморезов сел на нары, потер ладонью заросшие щетиной щеки. — Напали на след, сволочи. Грищенко, власовец, меня заподозрил. Раньше они Тягунова выследили. Тягунов убежал в самую последнюю минуту. Ушел с Комаровым, с Борисом… Бельгийцы отправили их в Антверпен. Гестаповцы знают Тягунова в лицо, пришлось отправлять дальше…
— Да, дела невеселые, — угрюмо проговорил Шукшин, садясь рядом с Тюрморезовым. — Выходит, организация осталась без головы?
— В руководящее ядро ввели Меницкого, Яковлева и Сипягина. Сипягин руководит диверсионной группой… Трудно им будет… Следят за каждым шагом. Перед нашим побегом двоих в девятой лаве схватили. Живыми в землю зарыли…
— Очень тяжело ребятам,
Шукшин сидел, уронив голову на грудь. Там, в лагере, живут надеждой на освобождение, ждут, когда придут партизаны, вызволят из неволи. Но что можно сделать без оружия? И где укрыть столько людей?
Шукшин поднялся, зашагал по тесной землянке.
— Как вы ушли?
— Видзинский вывел, — ответил Тюрморезов. — Пять дней в Айсдене у Альберта Перена жили. Облавы кругом шли, нельзя было выйти… Туда, к Альберту, секретарь партийного комитета Айсдена приходил. Его зовут Вилли, он шахтер… Я говорил с ним об освобождении лагеря. Он сказал, что время еще не пришло, но скоро может появиться такая возможность. Вилли придет сюда, в отряд. Ему надо говорить с тобой.
— Вилли знает, что мы формируем бригаду?
— Знает. Силиве держит с ним связь. Вилли сказал мне, что командование партизанскими силами высоко ценит боевую деятельность русских отрядов. Командующий приказал комендантам провинции Лимбург установить с нами контакт и оказывать помощь.
— Ну, на бельгийцев мы не обижаемся. А когда Вилли будет здесь?
— Сказал, что придет скоро. Сегодня он должен уехать в Льеж. У них там, как я понял, какое-то очень важное совещание… — Тюрморезов помолчал, сняв пиджак, прилег на нары. — Куда ты думаешь нас определить?
— Поживите пока в этой землянке, мы с Мариновым завтра уходим. Надо с новыми людьми познакомиться.
Знакомясь с партизанами, влившимися в бригаду, Шукшин и Маринов две недели ходили по лесам, от землянки к землянке. Нередко отправлялись на операцию вместе с партизанами. Это было самым лучшим знакомством с людьми. И партизаны могли сразу оценить достоинства командира и комиссара.
Так, пробираясь от взвода к взводу, Шукшин и Маринов пришли в землянку Дядькина. Заместитель командира бригады оставался на прежнем месте, осуществляя руководство первым, вторым и третьим отрядами, сосредоточенными близ городов Пеера и Брея. В землянке Дядькина разместился штаб бригады.
Спустившись в землянку, Шукшин устало, с глухим стоном сел на топчан, застеленный красным ватным одеялом. Голову пронизывала острая боль, в глазах стало темно.
— Плохо, Константин Дмитриевич? — Дядькин наклонился над Шукшиным. — Ложитесь, ложитесь… Может, чаю дать?
— Нет, подожди… — с трудом проговорил Шукшин. Он лег, закрыл глаза. Скоро боль немного утихла, он уснул. Маринов, прислушиваясь к его прерывистому дыханию, сказал:
— Тяжело ему, Иван Афанасьевич, ездить по отрядам. Боялся я, что дорогой свалится… Должно быть, тебе командовать придется.