В дебрях Африки
Шрифт:
Поэтому мы снова переправились на южный берег реки и решили попытать счастья еще выше, чтобы все-таки избежать неудобства прорубать себе путь через лесную трущобу.
10 октября экспедиция пришла к Раздолью гиппопотамов. В тот день мы видели тучу бабочек, летевших по течению реки; туча эта от самого уровня воды возвышалась сплошной массой на высоту примерно 50 м до вершин лесных деревьев и была так густа, что, покуда она не перегнала нас, мы думали, что это стоит лиловый туман или, что еще невероятнее, падает бледно окрашенный снег. Бабочки летели со скоростью шести километров в час. В спокойном воздухе тихого утра полет их был очень ровен, но малейшая струя берегового ветра заставляла их клубиться и путаться наподобие снеговых пушинок в ветреную погоду. По временам навстречу им попадались другие рои бабочек, летевших вниз по течению, и лучи солнца, играя и переливаясь в их прозрачных крылышках, сверкали, как огненные искры.
Берега в этой местности покрыты зеленым дерном, коротко объеденным бегемотами, которые облюбовали здешние заводи. Множество масличных пальм, пальм рафия, аронника, фринии, амомы, кусты перечника показывают, что тут издавна образовались человеческие поселения.
Моя палатка приютилась под тенью небольшой, но развесистой смоковницы, которая защищала ее от палящего экваториального солнца; этот зной предвещал грозу, которая и разразилась к вечеру, с молнией, громовыми ударами и сильнейшим дождем.
У порогов Бафиадо нам попалась туземная женщина, которая сообщила, что племя медзэ обитает по ту сторону реки Нгайю, а племя бабанди – на левом ее берегу.
Близ Авейябу туземец, прятавшийся за лианами, свесившимися с громадного дерева, внезапно выскочил на тропинку, схватил маленькую маньемскую девочку, пронзил ее грудь насквозь своим обоюдоострым кинжалом и, потрясая этим оружием над головой, произнес какое-то свирепое проклятие, вероятно, что-нибудь вроде: «Смерть пришельцам».
На следующей стоянке у пристани Авембери наш мальчик Сауди, бывший прислужник майора, скончался на руках носильщиков, пока его переносили мимо порогов к челнокам, ждавшим выше. С тех пор как мы покинули остров Бунгангету, бедняжку Сауди постоянно носили на руках, ухаживали за ним, но в последнее время, вследствие постоянного пребывания в челноке то под палящим солнцем, то под проливным дождем, у него сделалось расстройство желудка. От природы он был здоров и крепок и с замечательной твердостью переносил свои страдания; но так как запасная аптека наша очутилась в Бангале, мы ничего не могли для него сделать.
18 октября пришли к порогам Амири, и у нас заболел оспой второй занзибарец. До тех пор мы замечательно счастливо избегали этой болезни, несмотря на то, что в лагере, с тех пор как мы побывали в селении Батунду, постоянно бывало от десяти до двадцати больных ею. Из 620 занзибарцев, которым оспа была привита, было несколько человек, которым не помогла и прививка, но в общем смело можно сказать, что в нашей экспедиции проявилось и блистательным образом было доказано, какое благодеяние оказано человечеству открытием противооспенной прививки. Эпидемия делала страшные опустошения в среде маньемов, мади и нескольких наших туземцев, и многие жертвы были уже брошены в реку с привязанными к ним камнями. К этой странной необходимости мы были вынуждены тем обстоятельством, что туземцы, издали следившие за караваном, вырывали наших мертвецов из земли и пожирали их.
Один из занзибарских старшин, исполняя обязанность лоцмана на челноке, был так искусан осами, что счел себя умирающим и непременно пожелал составить свое завещание, в силу которого единственным по себе наследником признавал своего брата, бывшего с ним в отряде. Я исполнил его желание и записал его последнюю волю с соблюдением всех канцелярских формальностей, чем необыкновенно его утешил, но в то же время сделал ему подкожное вспрыскивание десятигранной дозы углекислого аммония и сказал, что он непременно дойдет до Занзибара, невзирая на то, что осы его так отделали. На другой день он ходил совсем здоровый и заявлял, что снадобья белых людей разве только от смерти не вылечивают.
Когда мы прошли за пороги Амири, с нами случился ряд неудач. Несколько безголовых людей из колонны арьергарда, не ведавшей дисциплины, побежали в банановую плантацию без вожака и даже без позволения, и вели себя там, как малые ребята. Туземцы их окружили и наказали, поранив троих. Еще двое из арьергарда – один, страдавший сердцебиением, другой совсем хилый юноша – отбились от колонны, чтобы избавиться от надзора.
До сих пор, с 1 сентября, у нас убито девять занзибарцев, один самоубийца, один умер от нарывов, двое пропали без вести. Из маньемов пятнадцать убито и умерло от оспы, а из числа мади от тех же причин погибло восемнадцать человек. Итого: сорок шесть смертей в сорок девять дней.
От порогов Амири до Аватико семь дней шли пустынными, разоренными местами, безлюдным и бесплодным лесом. По ту сторону Аватико, идя той новой дорогой, которой я намеревался следовать, могло случиться, что дня два мы вовсе не встретили бы никакого провианта. Рассчитывая таким образом, я мог бы вполне благополучно совершить этот переход с занзибарцами моего авангарда, которые привыкли к скитанию по лесам. Если в Аватико не нашлось бы провианта, тогда наше положение было бы скверно.
На один день пути за Аватико мы еще могли на челноках перевезти запасную провизию. Двадцатидневный запас муки на каждого человека еще можно бы захватить, но для этого необходимо, чтобы караван был в полном повиновении у своего предводителя. В таком случае каждое слово начальника должно быть запоминаемо подчиненными, нужно, чтобы они прислушивались к его советам и, по мере возможности, исполняли все его приказания.
На заре 20 октября я выслал 160 вооруженных людей к плантациям, расположенным внутри леса за 8 км от порогов Амири. Людям сказано, за сколько дней пути находится Аватико, и даны одни сутки на сбор, очистку, нарезку и просушку бананов на месте, т. е. на плантации, с тем, чтобы каждый из них принес от 25 до 30 кг муки. Таким образом, можно будет раздать людям на руки по 10 кг провианта, достаточного на десять дней. Опыт показал мне, что некоторые натащат столько добра, что им и на пятнадцать дней хватит; другие же, несмотря на то, что им угрожала голодная смерть, принесут не больше того, что может прокормить их дня четыре.
Вечером 21 октября я с удовольствием увидел, что наши фуражиры действовали весьма успешно. Сколько именно людей последовало моим советам – трудно было проверить. От каждого котла выслана была половина людей на заготовку провианта, и каждый человек обязан был отделить по две горсти для офицеров и больных. Оставалось рекомендовать кашеварам, чтобы они поэкономнее обращались с провизией, и тогда можно было надеяться, что мы благополучно пройдем через эти зловещие пустыри.
23 октября экспедиция пришла в прежнюю ставку Угарруэ и ночевала в ее опустевших жилищах. На дворе большого дома, принадлежавшего хозяину, вырос рис, но все зерна были выклеваны птицами. В обширных коридорах этого здания с удобством проживало более ста человек, и, будь хоть какая-нибудь возможность вблизи отсюда достать съестные припасы, мы с удовольствием остановились бы тут на недельку отдохнуть. Но не следовало увлекаться удобствами помещения и понапрасну растрачивать запасы, заготовленные для длинного перехода по совершенно разоренным местам; из опасения погибнуть голодною смертью нам надлежало теперь изо всех сил стремиться вперед.
На другой день пошли в Бунду. Речная колонна обратила на себя внимание бывших данников Угарруэ, и они пустили в нее рой стрел. Маньемы, бывшие в переднем челноке, попрыгали со страху в воду, но шедшие за ними занзибарцы прыгнули на берег, зашли во фланг неприятелю и тем помогли нам спасти растерявшихся маньемов.
Река Итури была в полном разливе, ежедневно питаясь обильными тропическими ливнями. Притоки и ручьи, впадающие в нее с правого берега, были теперь очень глубоки, что немало затрудняло и утомляло сухопутный отряд. Только что они переберутся через ручей, по пояс бредя в воде, как через несколько минут опять через дорогу приток, иногда и поглубже первого. Они только и делали, что выжимали свои одежды и проклинали эти досадные задержки.