В дебрях Атласа. Пограничный легион

Сальгари Эмилио

— Видишь? — спросил Энрике.

— Да, — ответил мавр.

— Попробуешь стрельнуть?

— Безо всякого сомнения. Ару, нет больше хворосту?

— Все сожжено, хозяин, — ответил старый негр, — и огонь всюду гаснет. Через четверть часа животные пройдут, не обжигая лап.

В это мгновение лев издал воинственный клич: он приготовился к прыжку.

— Смотри, папаша Хасси! — закричал Энрике.

— Я держу его под дулом моего ружья, — отвечал Хасси.

Зверь подобрался и сделал скачок, но в ту же

секунду раздались два выстрела. Раненный смертельно, лев упал прямо в костер. Несколько мгновений зверь бился, подымая облака пепла и искр, потом пронесся по воздуху запах горелой шерсти и мяса.

— Глупые животные, — сказал Энрике, взяв в руки ружье Ару, чтобы в случае нужды прикончить льва, — спустились с Атласа, чтобы поужинать нашими телами, а вместо того сами предлагают нам жаркое. Через десять минут этот бедный лев будет прекрасно зажарен.

— Только не мы съедим его: прежде чем он зажарится, мы будем в гробнице. Пламя потухает, и необходимо отступление.

— А если они захотят взять с бою лестницу?

— Может быть. Но нам легко будет защитить ее, так как отверстие едва пропустит одного льва. Мы перебьем их одного за другим.

Они дали еще несколько выстрелов, пока догорал последний хворост, и отступили, спасаясь, в гробницу, представлявшую лучшее убежище, чем развалины куббы.

— Кончено сражение? — спросил граф, когда увидел их покрытые пеплом, закоптелые лица.

— По-моему, только начинается, граф, — ответил Энрике. — Мы использовали все способы защиты и лишь пуще разъярили этих проклятых зверей. Готовься через десять минут принять визит одного из царей Атласа.

— Увидим, дадим ли ему спуститься? — сказал мадьяр. — Я могу стрелять, хоть и раненый, а ты знаешь, Энрике, делаю ли я промахи.

— Ару, — сказал Хасси, доставший несколько прислоненных к стене ружей, — заряди еще и эти, чтоб у нас был запас выстрелов.

— Благословенны арсеналы сенусси, — сказал Энрике, — позволяющие несчастным защищаться среди пустыни.

— Дружище, помоги мне сесть на бочонок, который против лесенки, — сказал граф, — я очень слаб. Но взгляд верен, и рука не задрожит в минуту опасности.

— Тебе необходимо съесть много бифштексов, граф, чтобы восполнить потерю крови. Какой я болван! Я должен был бы принести тебе льва, что жарится на костре.

Мадьяру помогли сесть на пустую бочку, почти под отверстием гробницы, чтоб было удобно стрелять, а Афза стала около него, вооружившись двумя длинноствольными пистолетами, хорошо стрелявшими на близком расстоянии.

Другие разместились у подножья лестницы и хладнокровно ждали, чтобы потух огонь вокруг куббы и страшная орда бросилась на приступ.

В гробнице было жарко, как в печи. Огненная ограда, вероятно, сильно согрела песчаную почву. Были минуты, когда казалось, что не хватит воздуху в этих четырех стенах.

— Если

так будет продолжаться, мы превратимся в сухари, — сказал Энрике. — К счастью, огонь потухает, и земля освежится.

Однако местами костры все еще горели, по временам дым врывался в подземелье и заставлял бывших там людей кашлять.

Нападение задерживалось. Вероятно, звери ждали, чтоб совсем потух огонь и им «не испортить кожицу своих лапок», как говорил шутя адвокат. Промедление это не было продолжительным. Адский шум рева, рычания, как бы хохота доказал осажденным, что их уже больше не защищала огненная преграда.

— Посмотрим, кто будет нашим первым гостем, — сказал Энрике.

— Уж наверное не какой-нибудь ничтожный шакал, — предположил граф.

— Я был бы доволен, окажись это одна из противных гиен. У меня просто ненависть к этим пожирательницам падали. Ого! Вот он!

Около отверстия в гробницу раздался такой сильный рев, будто гром ударил среди стен.

— Неуч! — воскликнул Энрике, берясь за ружье. — Разве так докладываю! о себе! Будьте вежливы, покажите ваш носик, не прячьте его за камень, я ведь вижу вашу тень.

Второй раз рев потряс гробницу, а за ним послышались другие звериные голоса.

— Должно быть, наш гость в хорошей компании, — продолжал тосканец, — он желает представить нам госпожу львицу и ее дочерей. Папаша Хасси, не будь жалостлив, а поступи как следует с этими нахалами.

Все направили ружья к отверстию. Мулей и граф приготовили пистолеты.

Прошло несколько мгновений томительного ожидания, потом огромная голова атласского льва, которые считаются гигантами этой породы, показалась в отверстии гробницы.

— Соблаговолите спуститься, ваше величество, — насмешливо сказал тосканец. — Ваши подданные ждут вас, чтобы предложить вам угощение… Вот тебе!

Он быстро поднял ружье и выстрелил, даже не прицеливаясь, ибо близкое расстояние делало это почти лишним.

Царь Атласа упал, как пораженный молнией, на первую ступень, потом с последним усилием приподнялся, но Мулей и граф выстрелили из пистолетов.

Вся масса рухнула вниз по лестнице, крутясь и издавая страшное рычание, и упала к ногам Хасси аль-Биака, который и добил зверя.

— Встреча была несколько груба, — сказал Энрике, обходя вокруг великолепного льва. — Ты можешь пожаловаться марабуту, если встретишь его в Магометовом раю.

— Воистину прекрасный зверь, — сказал граф, вставший с помощью Афзы, — если б он сошел сюда живой, не знаю, кто бы из нас спасся от его когтей.

— Он был настолько умен, что скатился сюда уже умирающим. Эта любезность заставляет меня простить ему его невоспитанность: разве можно так докладывать о себе, черт возьми!

— Смотри, чтобы сюда не скатился другой, еще хуже воспитанный, — сказал граф.