В дебрях Севера
Шрифт:
Мак-Кей опять перебрался через канаву, утонув по колено в грязи, и пошел дальше. Он напрягал все душевные и физические силы, чтобы отогнать от себя безумие. Вновь и вновь он повторял вслух, что Нейда и миссионер спаслись, что он отыщет их в одном из поселков. Про полицию он и не вспоминал. Какая разница, что случится с ним? Лишь бы ему удалось найти Нейду, убедиться, что она жива, прежде чем его настигнет погоня или он попадет в засаду. Тем не менее он сознавал, что ему следует соблюдать осторожность, хотя он и готов был рисковать чем угодно, только бы увидеть Нейду.
Они шли по путям около часа, а луна, заходившая на западе, словно
Прошел еще час, и Веселый Роджер с бьющимся сердцем все упорнее напрягал зрение, стараясь рассмотреть, что кроется в сумраке перед ним. До ближайшего поселка оставалось около мили — до поселка с лесопильней, деревянными плоскими горами опилок, с аккуратными деревянными домиками и лавкой, где лес подступал к самым дверям. Конечно же, обитатели поселка отстояли его от огня, и там он найдет Нейду с миссионером. Ведь отец Джон часто посещал этот поселок румяных голубоглазых финнов-переселенцев.
Но они шли и шли, а лая собак по-прежнему не было слышно, и ни один огонек не разрывал непроницаемую стену мрака. Вот наконец они миновали поворот и мост над узенькой речкой. Мак-Кей знал, что отсюда он мог бы добросить камень до первого дома поселка. Минуту спустя он окаменел на месте, ахнув от ужаса: поселка не было. На фоне лунного неба не вырисовывалось ни единого дома, ни единого живого дерева. Там, где стояла лавка и маленькая церковь, выкрашенная белой краской, глаз не различал ничего, кроме все той же смутной тьмы.
Веселый Роджер опять спустился с насыпи и долго стоял прислушиваясь, так что Питер боялся пошевелиться. Затем, приставив руки рупором ко рту, Веселый Роджер громко закричал, и Питер испуганно вздрогнул. Но на крик не отозвался никто — только глухое эхо прокатилось во мраке. От поселка не осталось и следа. Даже горы опилок огонь сровнял с землей.
Веселый Роджер вновь поднялся на насыпь и зашагал дальше, хрипло и тяжело дыша. Здесь побывала смерть — смерть внезапная и беспощадная. И если такая судьба постигла финский поселок, если эти сильные женщины и еще более сильные мужчины не смогли отстоять от огня свои дома, то что же могло произойти в хижине, где жили старичок миссионер и Нейда?
Мак-Кей забыл, что рядом бежит Питер. Он думал только об одном: найти хоть одного живого человека. То и дело он пускался бегом и замедлял шаг лишь для того, чтобы немного отдышаться и прислушаться. И вот во время одной из таких передышек Питер первым расслышал живой звук: откуда-то издалека доносился собачий лай.
Через полмили они увидели темный силуэт хижины, вокруг которой не вставали вопросительные знаки обгорелых стволов. В окнах не светилось ни единого огонька, но из-за хижины снова донесся собачий лай, и Веселый Роджер бросился туда. Под его подошвами теперь не шуршала зола, и он понял, что наткнулся на первый оазис жизни в этой спаленной пустыне. Он забарабанил кулаками по двери и вскоре услышал, как заскрипела кровать под тяжелым мужским телом, а потом раздался женский голос… Мак-Кей постучал еще раз, и в окне мелькнул огонек зажженной спички. Заскрипел засов, дверь открылась,
— Прошу прощения, что разбудил вас, — сказал Веселый Роджер, — но я всю зиму провел на севере и вот вернулся к друзьям, а тут, кроме гари, ничего нет. Вы первый, кого я могу о них спросить.
— А где они жили-то? — пробурчал бородач.
— У Гребня Крэгга.
— Господи боже ты мой! — донесся из глубины комнаты голос женщины.
— У Гребня Крэгга было самое пекло, да еще поздней ночью, — объяснил мужчина.
Веселый Роджер уцепился за косяк, чтобы устоять на ногах.
— Так, значит…
— Там мало кто спасся, — пробурчал бородач, словно желая поскорее избавиться от непрошеного гостя и снова лечь спать. — Если это вы про Муни, так он сгорел. И Робсон, и швед Джейк, и вся семья Адамсов — никто живым оттуда не выбрался…
— Нет-нет, — перебил Веселый Роджер, в чьем сердце надежда боролась с отчаянием, — я хотел узнать у вас про отца Джона, миссионера, и про Нейду Хокинс… которая жила у него… а может быть, у своей приемной матери в хижине Хокинса.
Мужчина покачал головой и привернул фитиль лампы.
— Ни про девушку, ни про старую ведьму, ее мамашу, я ничего не знаю, — ответил он. — А вот миссионер — так он спасся и ушел куда-то в поселки.
— Один или с девушкой?
— Никакой девушки с ним не было, — опять донесся женский голос, и кровать заскрипела так, что Питер насторожил уши. — Отец Джон побывал у нас на второй день, как пожар кончился, и сказал, что хоронит мертвых. Нейды Хокинс с ним не было. И он не говорил, кто погиб, а кто спасся, да только…
Муж повернулся к ней, и она умолкла.
— Что вы знаете? — спросил Веселый Роджер, переступая порог.
— Знать-то я не знаю, — ответила женщина, — а только думаю, что она не спаслась. Ведь старуха, жена Хокинса, попала в огонь, когда бежала к озеру.
Бородач взялся за дверь, явно собираясь ее захлопнуть.
— Ради бога, погодите, — умоляюще сказал Веселый Роджер, упираясь в дверь плечом. — Ведь кто-то же спасся с Гребня Крэгга и из окрестностей?
— Половина, а то и меньше, — ответил бородач. — Я же вам говорю, что там было настоящее пекло. И хуже всего то, что огонь добрался туда в глухую ночь. А двигался он побыстрей курьерского поезда. У нас здесь расчищено двадцать акров и хижина стоит в самой середке, а все-таки мне бороду опалило, а ей волосы. И руки мы себе пообожгли. А свиньи все от жара передохли. Может, хотите заночевать здесь, приятель?
— Нет, я пойду дальше, — сказал Роджер, леденея от ужаса. — А далеко еще до конца гари?
— Миль с десять будет. Пожар там и начался, ветер дул со стороны следующего поселка.
Роджер попятился, дверь затворилась. Когда они поднялись на насыпь, он увидел, что свет уже погас, а вскоре и лай собаки замер далеко позади. Теперь Мак-Кей ощущал невероятную усталость. Надежда больше не поддерживала его, и начинало сказываться утомление двух бессонных ночей: он шел медленно, все чаще спотыкаясь о неровные шпалы. Однако он упорно гнал от себя мысль, что Нейда умерла; он так часто повторял: «Не может быть, не может быть», что эти слова звучали в его ушах, словно припев какой-то песни. А перед его глазами маячило бледное, худое лицо миссионера, который поклялся заботиться о Нейде и заходил в хижину бородатого поселенца один!