В добрый час
Шрифт:
Щеки у нее раскраснелись от мороза, а глаза сияли удовольствием.
— Видишь, весь штаб здесь, а ты не хотела заходить, — доктор поздоровался с лесничихой, потом с Машей. А Лида первому пожала руку Максиму, и пожала как-то особенно крепко — как доброму другу, с которым долго не виделась. И в самом деле, они давно уже не встречались. Со времени того неприятного разговора Максим избегал её, а если случалось столкнуться, здоровался официально, кивком головы. Но в душе он был благодарен ей за то, что никто больше об их разговоре не знал.
Теперь у него приятно
— Говорят, Лесковец, вы тут горы переворачиваете?
— Нет, Лидия Игнатьевна, только бревна. Разрешите, — он помог ей снять мешок.
Василь в это время тихонько переговаривался с лесничихой — заказывал ужин. Ладынин переобувался в принесенные Машей сухие валенки.
— Однако расскажите, как вы к нам попали.
— Очень просто. Стали на лыжи и пошли. Самое трудное было сагитировать папу.
— Не хвастай. Не было бы нужды — не помогла бы твоя агитация. Но когда нужно лечить людей — что поделаешь, пойдешь и за двадцать километров, такая уж у меня профессия.
— Лечить? — не поняла Маша. — Кого лечить?
А Максим покраснел и насторожился. Взглянув на него, и она поняла, кого пришел лечить доктор.
— Вы мою бумажку получили? — обращаясь одновременно и к Лесковцу и к Лазовенке, спросил Игнат Андреевич.
— Я уладил дела в лесничестве и собирался ехать…
— А я должен закончить начатую работу, — дерзко ответил Максим.
Ладынин укоризненно покачал головой.
Вы серьезный человек, Лесковец, или ребенок? Кому вы делаете назло? В колхозе срывается вывозка навоза, подготовка к севу, а вы в лесу прячетесь.
— Вы сами послали меня в лес.
— Да. Когда Шаройка с Корнеем здесь самогонку пили и срывался план… Вы должны были наладить, организовать… А вы что делаете? Покритиковали вас за лесозаготовки, так вы взялись рекорды ставить, махнув рукой на главное, на весь колхоз… Где же логика, Максим Антонович? Ты же был командиром! А где должен быть командир?
— Тут сам черт не разберет, где он должен быть, — разозлился Максим и в волнении зашагал по хате.
— Ну, ну, не кипятись, — всё так же спокойно заметил доктор. — Как-нибудь общими силами разберемся. Это не так трудно, как тебе кажется. Разберемся!
Лазовенка молчал, то и дело переглядываясь с Лидой, что немного задевало Машу. Молчал он и тогда, когда Ладынин его пробирал. Молча слушала и лесничиха, подперев рукой щеку и не сводя с Лиды глаз. Только, когда стали пить чай И все успокоились, старуха не выдержала и высказала свое восхищение девушкой:
— Какая ты красивая! Небось хлопцы дерутся из-за тебя. Лида расхохоталась.
— И не глядят, тетка Татьяна.
— Ой не ври. Правда, драться сейчас из моды вышло. Вот когда-то из-за меня часто дрались, дураки.
— Да сейчас разве те хлопцы, тетка? — пошутила Лида и показала на Максима и Василя. — Вот они… Хорошо, если лет через десять женятся…
Беседовали уже мирно до-полуночи, пока не вернулись с танцев девчата.
Лазовенка и Лесковец поехали ночевать в Кравцы. Ладынину тетка Татьяна постелила на горячей лежанке, а Лиде и Маше предложила никелированную кровать с мягким
Улегшись под одеяло, Лида свернулась клубочком и ласково прижалась к Маше. Волосы её приятно пахли духами.
3
В двух комнатах сельсовета негде было, как говорится, яблоку упасть: почти все колхозники «Воли» пришли на открытое партийное собрание. Всем рассесться было не на чем, и потому сидели главным образом представители «Партизана» и «Звезды», которые пришли раньше и которых добродеевцы принимали, как гостей. Но Ладынин с самого начала почуял хитрость в этой необычной вежливости хозяев: им хотелось, чтобы представители отстающих колхозов сидели лицом к лицу с президиумом, а не прятались за чужие, спины.
До начала собрания было шумно. Но как только Ладынин поднялся — все затихли, и стало слышно, как с крыши капают крупные капли. Внутренние рамы давно были выставлены, и всплески капели о лужи, собравшиеся за день у завалинки, доносились отчетливо; их услышал даже глуховатый сторож Семен, который дремал, покуда шумели, и проснулся, когда вдруг наступила тишина.
Доклад Игнат Андреевич делал сам. Вопрос стоял большой и чрезвычайно ответственный — о весеннем севе. Нужно было добиться, чтобы чувством ответственности за судьбу будущего урожая прониклись члены правления, бригадиры, все колхозники. С этой целью Ладынин и созвал открытое партийное собрание. Он решил ещё раз серьезно обсудить результаты зимней работы — подготовки к севу, а главным образом поговорить о следующем этапе борьбы за урожай—о самом проведении весеннего сева.
Но главная цель Ладынина была — поговорить о делах в «Партизане». Дела там шли немного лучше, чем при Шаройке. Но колхоз все ещё был в числе отстающих даже по отдельным кампаниям. Лесковец как будто и с огоньком взялся за работу. За три месяца он даже заметно похудел. Он умел, как и его отец когда-то, показать личный пример в работе. Поздно ложился и рано вставал, как и полагается доброму хозяину. Но он слишком метался и делал не то, что надо: много ездил по районньш и областным организациям, часто без особой необходимости, по мелочам. В колхозе он тоже стремился всюду поспеть, все посмотреть сам, как бы не доверяя людям, во все вмешивался, иной раз подменяя бригадиров, заведующего фермой, счетовода. А потому его старания не давали тех результатов, каких он ожидал. Его не хватало на все, он распылялся и за мелочами упускал главное.
Секретарь парторганизации внимательно следил за работой Лесковца, поправлял его ошибки. Зная несдержанный, горячий его характер, Игнат Андреевич делал это осторожно, деликатно, обычно с глазу на глаз, в душевной беседе, либо на закрытом партсобрании. Но Лесковец все больше показывал свой нрав, дружеская критика на него не действовала. И Игнат Андреевич решил во весь голос и с фактами в руках «пропесочить» Лесковца на одном из открытых собраний, на людях, — посмотреть, как это на него подействует. Пускай потом подумает, поворочает мозгами!