В двух шагах от края
Шрифт:
–Дверь плохо закрывалась, разбухла, наверное от сырости. Хотел ее сам обтесать, но не удалось, – с показным безразличием отмахнулся парень, рукав его куртки высоко задрался, и Кристина увидела, что от кисти до локтя его правая рука покрыта сплошной запекшейся коркой недавно затянувшихся ран, – поставим металлическую, так будет надежней.
Объяснение Эрика выглядело для девушки таким же непроходимо идиотским, как и само предположение о том, что он вообще способен заняться самостоятельным ремонтом, а те жуткие полосы, что старательно выдавались за последствия неумелой столярной работы порождали в ее душе совершенно иррациональный ужас. Но сюрпризы только начинались: расплачиваясь с монтажниками, Эрик вынул из кармана бумажник, и Кристину чуть было не хватил удар. Кошелек ее мужа был набит деньгами до такой степени туго, что едва закрывался. И это после того, как они с Димкой вынуждены жить за чертой бедности!
Но как бы не бушевала в ее сердце обида, заговорить с Эриком девушка в тот вечер так и не осмелилась: один лишь взгляд в его темно-серые глаза за стеклами очков разом отбил у Кристины желание вступать в дискуссии. Прочно поселившееся в душе чувство мертвенного, парализующего страха заставило ее подхватить на руки сонного Димку и под предлогом ссоры с мужем напроситься на ночлег к тете Ане. Соседка совсем не удивилась позднему визиту Кристины, зато долго выпытывала у девушки, с чем были связаны дикие вопли, доносившиеся весь день из ее квартиры. Пришлось Кристине на ходу сочинять легенду о том, как Эрик поранился, ремонтируя входную дверь, и хотя тетя Аня тактично сделала вид, что поверила в эту галиматью, она явно ставила под сомнение правдоподобность озвученной версии.
Маме Кристина позвонила ранним утром, после того, как проснулась от резкого металлического стука, донесшегося из подъезда. Рывком вскочила с постели, побежала к телефону и срывающимся голосом выкрикнула в трубку одну только фразу «Мамочка, родненькая, прошу тебя, забери нас отсюда, ради бога!». И было в этих пронзительных словах столько ужаса и отчаяния, что родители Кристины, до этого момента знать не желавшие свою непутевую дочь, в тот же день примчались из Бубновки в столицу.
Семья Ковальчук не принадлежала к числу зажиточных фермеров, но одного только взгляда на химкомбинатовские бараки хватило им для того, чтобы испытать, быть может, самое глубокое потрясение в своей небогатой на события жизни. Внука родители Кристины забрали в деревню сразу, а сама девушка вынуждена была задержаться в столице из-за незавершенных формальностей с переоформлением детского пособия. Эрик, бросивший железную дверь незапертой, дома с тех пор больше не появился. От него осталась только недопитая бутылка абсента и вдребезги разбитый ноутбук. Со стен его каморки исчезли последние обои, но все свои записи парень, вероятно, прихватил с собой.
–Чему вы улыбаетесь, Ида? – Кристина не видела в своем трагическом повествовании совершенно ничего смешного, и промелькнувшая на моих губах улыбка показалась ей чуть ли не кощунственной насмешкой.
–А это я радуюсь своему везению, моя дорогая. Хорошая получится статья, – наспех выдумала я более или менее пристойное объяснение. Не рассказывать же мне ей, что я представила, как вместо синтезатора мне на голову падает лэптоп, – не принимай на свой счет, Кристина. Лучше скажи мне еще вот что: все-таки ты как-никак прожила под одной крышей с Эриком почти два года. С кем он общался все это время? К нему кто-нибудь приходил?
Девушка устало помассировала виски. А что она думала, колечко с сапфиром ей за красивые глаза досталось, что ли?
–Общался он, в основном, по работе. Он выполнял проекты, писал какие-то программы для организаций. Его последним заказчиком была та фирма, которая строит торговый центр на Набережной, что-то там «Индастриз». С ними он часто по телефону говорил. А так к нему никто не приходил, – Кристина сосредоточенно наморщила лоб, – один раз только, явилась жуткая компания, Димка потом всю ночь ревел, успокоиться не мог. Знаете, пришли парень и девушка, оба в черном, одеты, как под старину, манжеты всякие, кружева, у нее юбка до пола была. Лица белые, как смерть, а глаза, будто две могилы, – так сильно черным карандашом обведены. Я, значит, вышла по дурости дверь открывать, а на пороге эти двое. Когда парень рот открыл, я чуть в обморок не хлопнулась. Ида, это кошмар какой-то – у него клыки оказались длинные, как у вампира, можете себе такое представить? Тут Эрик выскочил, они у него в закутке заперлись и часа два сидели, а когда ушли, он мне сам говорит «Что, испугалась? Да сейчас в любой стоматологии такое наращивание делают, только деньги плати!» В общем, больше я эту парочку не видела, и надеюсь, больше никогда не увижу.
–Любопытно, – не могла не признать я, – а имя этого «Графа Дракулы» ты случайно не запомнила?
Несведущая в вампирском фольклоре Кристина некоторое время осмысливала содержание моего вопроса, и вдруг неожиданно сообщила:
–Имена типа как иностранные, у нас таких не встретишь. Сами себе придумали, это точно. Парень назвался Оскаром, а девушка вроде как Валя, но не Валя, а как-то замудрённо… Вот, вспомнила, Вальда ее звали!
ГЛАВА X
Целевая установка ничему не удивляться и на этот раз сработала безотказно. Мучительную рефлексию по поводу всего здесь сегодня услышанного и увиденного я твердо решила отложить до лучших времен, каковые предположительно наступят в тот момент, когда я вернусь домой, сварю себе чашку крепкого эспрессо и, растянувшись на софе, смогу, наконец, заняться аналитической обработкой полученной информации.
В так называемой «комнате» Эрика (в действительности передо мной предстало душное помещение размером с предназначенный для скончавшегося от ожирения покойника гроб) мне бросилась в глаза только осиротевшая подставка для синтезатора. Все остальное оказалось предсказуемо жалким, в частности, с голых стен пластами осыпалась штукатурка, а мой каблук сходу угодил в такую глубокую щель в полу, что я всерьез испугалась возможности провалиться через первый этаж прямиком в выгребную яму. Из «вещдоков» я обнаружила только напоминающий обломки потерпевшего крушение самолета ноутбук и еще одну абсентовую ложку. Ну и ладно, хватит с меня острых ощущений, хоть бы с имеющимся багажом знаний с горем пополам разобраться, в идеале избежав при этом острого расстройства психики.
–Тут он и жил, это раньше кладовка была, – Кристина стояла у меня за спиной и смущенно переминалась с ноги на ногу в ожидании окончания осмотра места происшествия, – а он замок врезал и нас с Димкой даже на порог не пускал. Еду себе туда забирал, будто с нами брезговал за одним столом сидеть. Его кроме компьютера только синтезатор интересовал. Говорил, музыка помогает ему забыться…
–Забыться от чего? – оторвать взгляд от созерцания этого оплота граничащего с сумасшествием аскетизма оказалось для меня не так-то просто. В подобной келье мог добровольно обитать разве что монах-отшельник, совершивший в прошлом неисчисляемое количество смертных грехов.
–От того, что он непроходимый болван, больше не знаю, – без раздумий высказала свое мнение Кристина, – а вы о нем еще в газете писать собираетесь!
На улице установилась довольно прохладная для мая месяца погода, однако невысокая температура, казалось, вовсе не препятствовала распространению зловонных миазмов. Я дожидалась такси на весьма внушительном расстоянии от туалета, однако желание надеть противогаз ощутимо усиливалось с каждой секундой. Голова у меня кружилась, словно раскрученная шаловливым отроком карусель: слова, мысли, факты перемешивались и наслаивались друг на друга, упорно отказываясь выстраиваться в четкую логическую линию. Нервное перевозбуждение было таким сильным, что я начала непроизвольно выстукивать на кожаном боку сумки какой-то нехитрый мотивчик, и это монотонное перебирание пальцами повлияло на меня, как хорошее успокоительное. Может, последовать примеру Эрика и тоже освоить синтезатор? Буду себе по вечерам наигрывать какой-нибудь «Собачий вальс», чем не хобби?
Каша в голове основательно загустела и стала больше похожа не желе. Бардак сменился тягучей, как жевательная резинка, апатией, мысли словно залипли в одной точке и никак не хотели с нее сдвигаться. Что ж, Линкс, если не можешь думать, делай!
–Мам, привет, это я…
–Ида! Как ты смеешь меня так подставлять? Ты отключаешь телефон, а эти твои «родственнички» Терлеевы меня целый день терроризируют! Это форменное свинство, Ида! Чего я только про тебя от них не наслушалась, и еще и сама оказалась в виновата в том, что, видите ли, тебя неправильно воспитала! Кстати, мать твоего Максима требует, чтобы ты вернула ему все подарки и возместила расходы на свадьбу! Ида, она звонит мне каждые полчаса, будто не понимает, что я нахожусь в другой стране и физически не могу тебе ничего передать! Знаешь, теперь я понимаю, почему ты отказалась выходить замуж за человека, у которого такая бешеная семейка! Но почему ты не разорвала помолвку как-нибудь поделикатнее?