В глуби веков
Шрифт:
Вскоре за Пелусием, в болотистых местах дельты, встали высокие, как лес, тростники, жидкие метелки покачивались над зелеными стеблями. Белые корни светились под водой.
— Тростник? Но стебель — трехгранный. Гефестион, узнай, что это такое.
Гефестион узнал. Это — папирус. Молодые корневища сочны и душисты, их едят. Старые корни идут на топливо. И кроме того, из папируса делают разные вещи.
— Узнай, какие вещи?
Гефестион узнал. Из корней делают посуду; говорят, хорошая древесина. Из папируса делают лодки — смолят их и плавают по Нилу. Из стеблей плетут паруса,
— Бумагу? А что это такое?
— Полотно, на котором можно писать.
— Гефестион, позаботься, чтобы все это было записано в наших походных дневниках. Скажи Евмену.
Пустыня, которую пришлось пересечь, чтобы войти в Гелиополь, нагоняла тоску. Горбатые дюны, багряные, с лиловой предвечерней тенью, уходили к самому горизонту. Ни деревца, ни зелени. Лишь что-то серое, колючее цепляется за песок, стараясь стать растением. Гефестион жестом подозвал египтянина-переводчика.
— Что это? — спросил он громко, чтобы слышал Александр. — Кому нужны эти дикие колючки?
— Верблюдам, — ответил переводчик. — Верблюды их едят.
— А что там дальше? — не выдержал царь. — Если свернуть влево?
— Там — ничего. Там — пустыня. Песок. Смерть.
— Такая огромная земля, — сказал Александр, окинув глазами безмолвные рыжие пески, — и такая пустая. Пустыня.
Чем ближе дорога подходила к Нилу, тем чаще встречались села и маленькие города. Жители молча смотрели на чужеземцев, у которых были сильные кони и сверкающее оружие. Но, увидев царя в его богатых доспехах, люди падали ниц.
— Александр! Александр!
По всему Египту уже разнеслась громкая весть — Александр, царь македонский, победитель персов, явился к ним!
— Александр! Александр! Александр!
К Гелиополю подошли вечером. Еще издали стали видны алые, вечерние воды широко идущего Нила и светлые, облитые зарей стены Гелиополя, поднявшиеся над синей полосой покрытого сумраком берега.
ПОКОРЕНИЕ СТРАНЫ ЧУДЕС
Гелиополь — город жрецов. Здесь они совершали богослужения, занимались разными науками — философией, астрономией… Жили, огражденные от народа опасной близостью к богам, тайнами пророчеств и магии.
Александра встретили с почестями, город и храмы были открыты для него.
Святилище бога Солнца — Гелиоса стояло на высоком холме. Александр поднялся туда вместе с молчаливыми жрецами. Они провели его в храм. Македонянин уверенно шагал по гладким камням дромоса [*] , ведущего к храму, но стоявшие по сторонам ряды каменных сфинксов смущали его. Эти каменные звери с человеческими головами смотрели холодно и пристально. Кто они такие? Какая власть им дана? Входя в преддверие храма, Александр украдкой оглянулся — не смотрят ли они ему вслед?
*
Дромос — проход, дорога.
Одно преддверие, второе, третье… Святилище. Волокнистый, лиловый сумрак ладанного дыма.
Александр принес жертву египетскому богу — оскорблять жрецов ему никак нельзя: они могут быть ему всесильными союзниками, а могут быть и беспощадными врагами. И потом, кто их знает, этих чужих богов? Может, и в самом деле они владеют какой-то неведомой силой…
Выйдя из святилища и миновав молчаливую вереницу сфинксов, Александр с облегчением покинул священный холм.
Внизу лежали неподвижные озера, в которые с робким журчанием вливалась из каналов медленная вода.
Свита тотчас окружила Александра — этеры опасались за своего царя, было как-то тревожно, когда жрецы увели его наверх.
Проходя по улицам Гелиополя, македоняне замечали, как запустение овладевало когда-то богатым городом. Они видели разрушенные храмы, так и оставшиеся лежать в развалинах. Остатки каменных стен, обожженные пламенем пожара. Обелиски, лежащие в траве, почерневшие от дыма.
— Какая война прошла здесь?
— Камбиз, — угрюмо ответил переводчик.
Александр заглянул в его глаза, полные печали.
— Камбиз?
— Камбиз, сын царя Кира. Его свирепость прошла грозой по Египту. Прошло почти двести лет, а до сих пор весь Египет проклинает память его.
Александр долго разговаривал с гелиопольскими жрецами. Они многое доверительно сообщили ему:
— Египет устал от персов, от их жестоких сатрапов. Неизвестно, что хуже — враг, разоривший страну в набеге, или правитель, без войны разоряющий ее ежедневно. Мы ждали тебя, царь, как избавителя. Египет воевать против тебя не будет! И мы надеемся, что ты защитишь нас.
Александр положил руку на рукоятку меча.
— Вот ваша защита.
— Спасибо, царь. Наши боги будут с тобою.
Из Гелиополя Александр направился в Мемфис. Разукрашенные ладьи с пурпуровыми парусами медленно пересекли Нил и остановились у пристани древнего города египетских фараонов. Македонский флот уже стоял у Мемфиса, ожидая Александра.
На берегу было многолюдно — пестрая толпа жителей встречала царский корабль. Александр приветствовал их. Ему порой казалось, что все это он видит во сне — и эти странные здания дворцов и храмов, и этих людей, не похожих на эллинов, и эту землю, украшенную пальмами, и эту реку, дарующую жизнь целой стране…
В Мемфисе снова были жертвоприношения богам, хождения по храмам, празднества.
Мемфисский храм бога Птаха поразил Александра. Уставленный толстыми колоннами, он был тесным и полным сумрачных тайн. У входа в храм Александр остановился перед двумя сидящими колоссами — огромными статуями. Солнце заходило, храм тонул в полумраке, а лица каменных фараонов еще светились, словно Гелиос, уходя за Ливийские горы, посылал им последние лучи, прощался с ними на ночь. Александр видел лица — спокойные, приветливые, с улыбкой, таящейся в уголках твердо очерченных губ. Рамзес Второй… Двойная корона на голове — корона Верхнего и Нижнего Египта. За поясом короткий меч с рукояткой в виде соколиной головы.