В глубинах космоса
Шрифт:
— Я все хотел поинтересоваться, где ты так натаскался, вот этими инженерными штуками? — поинтересовался Илья.
— Все просто: меня привлекают космические корабли. Вот только я отучился на их конструктора, а в итоге работаю обслуживающим персоналом.
Они проходили меж рядов машин, друг за другом, иногда останавливаясь и подсвечивая себе наручным планшетом.
— Да? А почему так? Разве инженеры не так ценятся уже?
— Ну как тебе сказать… Там история неприятная вышла, — Тарадон отмахнулся. — Не хочу даже вспоминать. Могу сказать, что тогда никто не был виноват, но нужен же был козел отпущения, мать-перемать, — мужчина
— То есть ты на других кораблях тоже был в роли инженера?
Тарадон кивнул.
— На каких, если не секрет?
— Чего это ты вдруг заинтересовался? — мужчина взглянул на приятеля, а тот присел на ближайшую поверхность и развел руками.
— Раз мы летаем вместе вот уже несколько лет, то почему бы не узнать друг друга лучше? — Илья указал на Младича. — Тем более, я не навязываюсь.
— Я всего был на двух кораблях, не считая этого, — ответил Иван, как только ухмыльнулся. Он навел планшет на ближайших роботов, наблюдая как по голоэкрану бежали строки конфигураций. — Первый раз была практика от университета. Какой-то рабочий тягач, чье название я даже не вспомню. А вот второй раз, интереснее, я думал, что сорвал джек-пот, — мужчина прокашлялся. — Ну и пылюга здесь, — пробурчал он. — Да, а второй раз я уже был на круизном лайнере. Думал, что заживу, ведь зарплату обещали хорошую. А потом понял, что мне легче на каком-нибудь заводе поработать, собирать те же самые корабли.
— Что ж там так плохо было? Вроде там, наоборот, должно быть хорошо. Ни за что не платишь, катаешься себе, а тебе как инженеру и прислуживаться ни перед кем не надо было.
— Запомни, Илья, на этих лайнерах работать — только отчаявшимся, — Иван начал загибать пальцы. — Жилье у персонала там далеко не такое, как здесь у нас. А питание так вообще дичь. И эти истории, когда кто-то доставал выпивку или вкусное пропитание — по большей части остаются историями. А к этому еще сверху постоянная слежка, никакого особого доступа к терминалу, б**ть, да мы развлекались только какими-нибудь розыгрышами или восхитительными историями. Представь, что Филин тебе рассказывает день и ночь что-то из своего. Как тебе? А самое главное: мы там в серьезном информационном вакууме. Этот лайнер станет мирком за пределами которого ничего неизвестно. Ах, и да, знаешь, чего нет на Фрейе, но должно быть?
— Шведского стола?
— Морга.
— Морга? — удивленно переспросил Илья.
— Морга, — кивнул собеседник. — Где мы будем трупы хранить, в случае непредвиденных обстоятельств?
— Я слышал, что у Софии какие-то капсулы есть.
— Считай это замещением. Морга как такого у нас нет.
— Не знаю, радоваться мне или печалиться. Я катался, кстати, только один раз на лайнере. Это еще до идеи Ваца. Мы тогда семьей собрались…
— А что за корабль?
— «Веддика».
— О, вот как, значит, мы может даже виделись, — усмехнулся Иван.
Круизный лайнер «Веддика» был одним из первых, который блуждал по системе Закстанора II. Прославился он в первую очередь своими неординарными гостями, занимающимися не всем понятным творчеством. Но в своем кругу они чувствовали себя очень хорошо, и, можно сказать, что лайнер стал местом их встреч. Только оставалось непонятным, откуда у некоторых из них хватало денег
Прославился лайнер еще — об этом помнил и Тарадон, и Кристиан — и попыткой легионеров Парайи захватить судно. Новости о произошедшем достигли Закстанор II намного позже, когда всё закончилось. Все террористы были убиты местной охраной, а Веддика впоследствии провела некоторое время в доке для досконального осмотра. Это был первый и пока последний раз, когда на лайнерах происходили теракты.
— И вот мы здесь, — подытожил Илья.
— Угу. Не сказать, что радужно, но жить можно.
— Да, кэпа вернули, теперь страшное позади.
— Знаешь, у меня ощущение, что то ли еще будет. Понимаешь, мы живем в эпоху, когда космос изучается, заселяется. Как бы нас не занесло туда, откуда мы выбраться не сможем. И нам вон однажды едва не «повезло». К тому же аномалий может быть полно.
Наступила неловкая тишина. Младич не хотел делать паузу, но оба мужчины стояли, глядя друг на друга.
— Как с Йосолой?
— Йосола, ее станция, кладбище, Джоруд, наше приключение к Краю. У меня нездоровое чувство, что мы мчимся в пропасть.
— Не, послушай, я солидарен, что с Йосолой надо уже разобраться раз и навсегда — этим мы займемся позже — но остальное-то позади. Как же оно на нас влиять-то может?
— Джоруд и его еб**ий Фонд не дадут нам покоя. Ты помнишь, как он тогда у нас Йосоле уделял внимание? Это все взаимосвязано.
— Черт, — Илья засмеялся. — Звучит, как какая-то теория заговора.
— Да не. Я просто к тому, что существует то, что нам не показывают. И, судя по тому, что я уже видел, я склонен этому верить.
— Даже если и так, — Илья заговорил тверже. — Мы справимся. Справлялись все это время, переживем и все остальное.
Его спутник только молчаливо покивал, продолжая заниматься проверками. Юхельссон тем временем остановился у одного РМ-17 и провел по его конечности рукой. Отчего-то он снова призадумался над всем произошедшем с ними на Фрейе, и о прошлой жизни, хотя последнее обещался больше не делать. Мысли протекли через заслон, а Илья никак не мог возобладать над ними. Жизнь проносилась перед его глазами с самого начала, с самих детских лет и заканчивалась нынешним временем. Кристиан не считал свое положение на Фрейе удачливым, но и плачевным его назвать было нельзя. Он признался самому себе, что от каждого произошедшего события чувствовал себя живым. Приливы адреналина заставляли признавать старую жизнь скучной и никчемной.
— Идем, — голос Тарадона вырвал Илью из оцепенения. — Капитан созывает нас в кают-компании.
— Да? Ну, пойдем, послушаем, что он расскажет.
Выбравшись в основные ярусы, Юхельссон выпрямился, покрутился из стороны в сторону и удовлетворился хрусту внутри. Ему казалось, будто он лазил на чердаке и, проползав там долгое время на четвереньках, наконец вернулся назад.
В кают-компании уже сидела большая часть экипажа. Капитан не спешил приступать к делу, и поэтому до полного сбора мужчины общались между собой, в то время как женщины погрузились в чтение. Непривычным оставалось видеть всех в добром здравии. Ощущение, будто без Флёна прошла целая вечность. Теперь же, когда он вернулся, Алексий находился по правую руку от него — как-то было и раньше.