В глубинах космоса
Шрифт:
— Если мы хотим доверять друг другу, — заявил капитан. — Мы должны знать правду друг о друге. Но ты что-то мне недоговариваешь, и меня это напрягает. И не просто недоговариваешь, а умалчиваешь важное.
— Твоя команда ненавидит меня. Всё пытаются спустить меня на берег. И в случае опасности оставит меня.
— При чем здесь моя команда? Разве я также тебя ненавижу?
— Ты вынужден возиться со мной лишь, чтобы не вскрылась ненужная тебе правда, — Йосола посмотрела на мужчину с некой печалью. — А она вскроется, если я останусь здесь. Вот нам и приходится терпеть друг друга. И… Может быть отложим эту тему на потом? Мне интересно посмотреть на город и быт людей, а не
Мужчина поджал губы, соглашаясь с её словами, и покивал. Они сидели в этом заведении до самого вечера, проводя время за настольными играми. Йосоле так понравилось, что пришлось выкупить некоторые игровые коробки и чай. Капитан знал, что девушке не с кем и некогда будет провести очередную партию на корабле, но почему-то не смог отказать ей. Она напомнила ему ребенка, увидевшего большой мир, его причуды и технологии.
После того раза Йосола больше не тревожила Флёна, да и тот либо сидел в своей каюте, либо отправлялся в отчий дом, где в последнее время стал задерживаться. На корабль Вацлав вернулся только, когда остальные его друзья начали возвращаться. Филина с Марией все не было, и капитан принял решение совершить короткий вылет без них. Он как раз присмотрел одно простое заданьице по грузоперевозке. Несколько тонн одежды на планету Аракктур, в одну из колоний.
— Когда вылет? — поинтересовался Александр, наблюдая через голоэкраны за погрузкой контейнеров. — Они решили все население там переодеть? — добавил он уже тише.
— Сразу как внизу закончат, — капитан сидел рядом с ним.
— Плевое дело?
— Я загрузил путь в ваши консоли, проверяйте. За неделю управимся, если не будем отвлекаться, — продолжил Вацлав, а затем поднялся наверх к своему креслу. Как обычно там его дожидался Алексий.
Двое встретились взглядами, но ничего друг другу не высказали. Капитан, усевшись в кресло, тут же получил сообщение. Голограмма появилась так внезапно, что Вацлав вздрогнул, но затем поспешил ознакомиться с письмом. Тем более с пометкой «Важно» и присланное от Адмиралтейства. Вряд ли там мог содержаться спам.
Перед капитаном открылись листы, где содержалась по большей части вода. Главное из этого лишь то, что их Фрейя из-за указа «О переклассификации кораблей» теперь относилась к классу фрегата.
«Фрегат», — Вацлав подумал над этим словом и посчитал, что оно звучало не так солидно, как крейсер. И отдал приказ операторам приняться за исправление всей документации, ссылаясь на номер присланного указания.
— Это что-то меняет для нас? — поинтересовался Алексий, все это время стоя поблизости.
— Только осознание, что теперь есть корабли, намного больших размеров.
На этом всё и закончилось. Оставалось только взлететь и отправиться в путь. Как только корабль вышел на орбиту Закстанора, часть команды отправилась отдыхать, а другая осталась на рабочем месте, согласно графику о дежурстве.
Самым волнующим моментом до сих пор считался гиперпрыжок. В памяти были свежи проведенные дни на кладбище кораблей, о котором команда сообщила в официальном письме в Адмиралтейство. Судя по тому, что им не отвечали, то тем было либо все равно, либо никто не поверил в россказни наемников. В кают-компании, когда затрагивалась эта тема, давались диву, что они выбрались, а не стали частью страшилок, где корабли пропадали без вести.
Фрейя следовала по заданному курсу. Экипаж развлекал себя как мог, ведь, по сути, сейчас не оставалось ничего, кроме как скучать. Вацлав заметил, что Йосола зачастила ходить к Софии, а затем увидел, как они играли в настольную игру. Мужчина хотел присоединиться к ним, но лишь посоветовал не заниматься подобными вещами
— Я все равно в каюту хожу, только чтобы помыться. Зачем я буду ходить туда чаще? — сказал он.
Иногда стоило отдать должное, он занимался проверкой боевых систем, лазил к турелям и пересчитывал боезапас. Каждый день минимум один раз, будто за сутки могло что-то измениться. С другой стороны это лучше, чем ничего.
Тарадона Вацлав встречал постоянно на выходе из машинного отделения. Он занимался какими-то проектами, часть стены на складе сейчас усеялась чертежами. Капитан не тревожил Ивана. Ему казалось, что лучше его в такие моменты не беспокоить. Почесать языком и позадавать вопросы можно и в кают-компании.
Что касалось Наврича и Соколовского — двое имели едва ли сумасшедшую усидчивость. Порой увлекшись каким-то вопросом, они могли засиживаться часами «допоздна». А затем не уходя снова оказываться на своей смене. Спали ли они вообще? Флён видел их, когда приходил, и видел, когда уходил. Что с «утра», что поздним «вечером». Иногда приходилось двоих приказом выгонять с капитанского мостика, чтобы те шли отдыхать. Однако у Вацлава созрело подозрение, что они продолжали свою деятельность где-то в другом месте. Не удивительно, если они лазили где-то в обшивке корабля.
А капитан… Капитана начинало это все раздражать. Часы томительного ожидания позволяли думать, а вернее предавать воспоминаниям. Флёну было что вспомнить. Он совершал много разных поступков, но лишь один запомнился ему больше всего: станция с Йосолой. Именно мысль о ней не отпускала, угрызение за правильность решения не давала покоя. А затем, в который раз Вацлав проснулся в холодном поту — хотя лучше сказать «в некоторый раз» — и почувствовал пустоту внутри себя. Его донимали дурные сны. Раз за разом. Хватка порой слабела, чтобы сжать его горло сильнее. Не выдержав очередного кошмара, Вацлав направился в лазарет, вызвав туда и Софию.
Женщина пришла, наскоро одевшись в гражданскую одежду, с обеспокоенным взглядом. Они сели друг напротив друга. Вацлав не спешил говорить, раздумывая как правильно начать.
— Знаете, тетя София, кажется, со мной что-то не так, — начал Флён неуверенно. — Меня всё не отпускает тот случай, ну, со станцией, которую мы разрушили. Порой на меня нахлынывает и я не могу — я не знаю, правильно ли я в итоге поступил? Правильно ли, что я взял на себя такую ответственность. А порой создается впечатление, что не я вовсе отдавал приказ, что всё это мне внушили. Господи, что же я несу? — Вацлав потер лицо. Ему было стыдно всё это рассказывать. — А с недавних пор меня начали иногда мучить кошмары. Я никогда не помню, что там происходило, но когда просыпаюсь знаю, что меня возвращает обратно к тому дню. Ну… Когда я приказал уничтожить станцию. Ведь, знаете, я точно уверен, что тогда меня заставили отдать такой приказ. Или все же я смог? Ну, — Флён тяжело вздохнул, — что сделано, то сделано. Но вот сны… Иногда я просыпаюсь от шума, который мне приснился, а мне кажется, что это прозвучало в каюте и кто-то лезет в мою комнату. Только вот однажды, когда произошло что-то вроде осознанного сна, тогда мне показалось, что мертвые с той станции что-то говорят мне. Они говорили тихо, но я точно понял, что. Знаете, тетя София, ведь есть мнение, что мертвые общаются с живыми, взывают к совести убийцы, да? — однако Ридарри даже не шелохнулась, внимательно слушая пациента. — Но эти… Мертвецы не горюют о своей участи, — Вацлав посмотрел азуресу прямо в глаза. — Они горюют о нашей.