В глубинах космоса

Степанкин Владислав

— Тогда у меня нет объяснений, капитан, — официально сказала Софья. Женщина посмотрела на загадочного человека, до сих пор не пришедшего в себя за все это время. — Но она — это ты.

Я. Ты. Мы…

Пробуждение в этот раз далось особенно тяжело. На корабле существовали часы, схожие с часовым исчислением Закстанора, но, находясь далеко от планеты, бывало трудно прийти в себя и не потеряться во времени. Порой тяжело даже понять сколько ты проспал, пока не взглянешь на приборы. Команда не раз выносила предложение приобрести систему имитации восхода и заката. Зденек предлагал сделать

собственную примитивную, да только это оказалось сложнее, чем казалось поначалу. Он мог написать программу, но с аппаратной частью не мог совладать, а абы как он делать не хотел. Идея так и осталась в подвешенном состоянии.

Как и всегда Наврич нашел себя в темноте. Голова гудела, а мысли не могли собраться воедино.

— Что вчера произошло? — спросил он и, не дождавшись ответа, постарался сосредоточиться.

Они все еще пребывали на Аракктуре. От безделья экипаж не находил себе места, а наружу выходить было затеей опасной. Постоянный ночной гул стрельбы отбивал всякое желание «проветриться». Никто не видел, с кем воюют колонисты, всё выглядело как «стрельба куда-то вдаль», и пожары то и дело вспыхивали на горных хребтах. Днем же по колонии то и дело ходили большие шагатели* или разъезжали многотонные грузовики, меся своими гусеницами извечную грязь.

Часть экипажа сидела в своем уютном кругу, рассказывая разные истории и распивая алкоголь. Выпивка лилась рекой. Казалось, что наступил некий праздник. Настолько грандиозный, что порой Вацлаву и Александру приходилось растаскивать людей по их каютам, находя их то тут, то там. Флён и сам хотел присоединиться к этому веселью, да его удерживали обязательства. Поначалу капитан наказал остальным иметь чувство меры, а затем же в один день он не выдержал и стал препятствовать новым алкофестам. Даже устроил поиски схронов вместе с Александром. Но то ли Соколовский был на стороне выпивающих, то ли алкоголя оказалось еще больше — люди продолжали пить, хоть и не так явно, собираясь у кого-нибудь в каюте. И Вацлав бы и не узнал, что «праздник жизни» продолжался, если бы однажды не решил проверить носовую часть корабля. Это единственная часть, которая на Фрейе пустовала. И именно здесь Флён обнаружил распивающих людей, понадеявшихся, что их здесь не найдут. Все они замерли, когда к ним зашел капитан, а затем Мед тяжелейше вздохнул, наигранно выругавшись. Вацлав не смог сдержать негодования.

— Да сколько можно?! — вскрикнул он, сжав кулаки. — Ну один день, два, ну три. Что же вы, паскуды, делаете? Сейчас какая-нибудь тревога и что у меня на рабочих местах будет? Синие тела?

— Вац, послушай, — Алексий попытался успокоить друга, который все приближался. — Сегодня последний день. Больше такого не повторится.

— В задницу сходи со своими последними днями, — Флён вырвал у него из рук бутылку и швырнул в сторону. Послышался звон бьющегося стекла. — Уж ты-то, служивший человек, должен понимать, как опасен алкоголь на службе. В следующий раз я попросту внесу этот пункт в ваши личные дела и посмотрю, как вас на другую работу будут брать, — капитан грозно осмотрел людей. — Сворачивайтесь, — он махнул рукой, а затем глянул на разбитую бутылку. — И приберитесь тут.

Оставляя их наедине с самими собой, Мед снова тяжело вздохнул и обернулся к остальным.

— Ну, что стоите? Давайте прибираться.

Через несколько дней этот инцидент забылся. Друзья вновь общались меж собой, как ни в чем не бывало. Время от времени они принялись собираться на складе играть в футбол. Пустого места вполне хватало, чтобы побегать, попинать мяч и посидеть, наблюдая за матчем.

В такие моменты Вацлав вспоминал юношеские дни, как после университета он с Навричем и Соколовским отправлялись тоже вот так играть. У рыжего молодого человека даже осталась форма, подаренная Зденеком просто так.

Но не одним футболом жили мужчины. Вечером — по корабельному времени, конечно — они собирались в кают-компании, чтобы на столе собрать несколько стаканов у краев и закидывать друг другу шарики для пинг-понга. Они и в него самого пытались играть, да ракетки для этой старой игры не так-то просто было найти, а самодельные выходили, мягко говоря, плохими.

— Вот скажи мне, Вац, — Зденек покрутил в руках полый мяч. Он стоял в одном конце стола и ждал, когда Тарадон и Александр расставят стаканы. — Что ты думаешь о Йосоле после того случая?

Мужчины нервно посмотрели на капитана, который не спешил с ответом.

— Она как-то их всех убила, — дополнил Наврич.

— Ну, — Вацлав почесал подбородок, — что я могу сказать? Я все жду, когда ей станет лучше. Там мы и побеседуем.

Как только всё необходимое было выставлено, Илья бросил свой шар в стакан Зденека. Мяч попал прямо в цель и Крис сжал перед собой кулак в знак успеха.

— Мы ведь все ничего не можем с ней сделать? — спросил Юхельссон чуть позже, уперев руки в бока.

— Увы, я уже не раз объяснял, почему она еще с нами. И повторюсь еще раз. Не стоит считать, что я на её стороне. Я стараюсь относиться к ней хорошо, потому что я ко всем стараюсь относиться хорошо, уж вам-то не знать. Проблема заключена в том, что, — Вацлав вздохнул, опершись руками о стол, — мы уничтожили станцию, убили людей. С благими намерениями. И представить страшно, что случилось бы оставь мы всё как есть. Но если узнают в администрации Ронума, что мы будем им говорить? У Йосолы нет ничего. Ни документов, ни заметок в базе данных — а я уверен, что их нет — ни чего-либо еще. Ей достаточно рассказать как всё было, она даже не сможет придумать другой версии, чтобы огородить нас, и вот корпорация начнет своё расследование. Узнают, что их станцию кто-то сломал, а там и на нас выйдут. Мы бандиты в глазах правительства. Мне очень жаль, что так вышло. В который раз я могу повторить, что в тот день что-то словно руководило мной и заставило отдать такой приказ. Но я стараюсь считать, что мы поступили правильно. Вот только Ронуму это не объяснить просто так. Понимаете?

— Понимаем. Как и то, что Йосола раскидала мужиков в бронекостюмах как щенят, — сказал Младич. — Неизвестно, что она представляет из себя.

— Даже София это подтвердила, — покивал Зденек на слова Ивана.

— Я знаю. Вы считаете Йосолу чудовищем, даже я об этом задумываюсь. Но у нас нет выхода. Я лишь рад, что это чудовище на нашей стороне.

— А когда она будет не на нашей, что мы будем делать? — поинтересовался Илья. Наврич кинул свой мяч и попал в его живот, и Юхельссон инстинктивно вздрогнул.

— Я не знаю, — покачал головой капитан. — Вариант хлопнуть её не рассматривается в принципе. И мне бы хотелось, чтобы вы тоже об этом не задумывались. Мы можем не доверять ей, но не стоит отрицать тот факт, что она помогла нам. Не знаю, как она справилась с теми мужиками. Не знаю, она ли тогда была или нет. Главное, что проблема решена. Если бы не её инициатива, кто знает, что бы сталось дальше? Для меня главное, что мы все живы.

— Ну раз никакие другие варианты не рассматриваются, то давайте хотя бы не настроим ее против нас. А потом уж и решать будем, что с ней делать, — на этом Кристиан закрыл тему Йосолы.