В глубинах пяти морей

Рогов Александр Александрович

Глава 3. На седом Каспии

Кто из москвичей откажется побывать в Средней Азии? Нам же предстояла подводная экспедиция. Путь держим на Восточный Каспий. Очень интересно будет сравнить жизнь озера-моря, изолированного от океана, с подводным миром уже обследованных нами морей.

Соседнее с Каспием Черное море знакомо целой армии аквалангистов, но животный мир Черноморья скромнее, например, беломорского. Белое море уступает по разнообразию форм растений и животных Японскому. Но это не значит, что погружение в водные глубины около Карадага менее интересно, чем в бухте Золотой Рог. Просто надо уметь наблюдать сквозь стекло маски. И тогда море преподнесет как подарок то редкостную раковину, то интимную сцену

животного мира. Любое погружение с аквалангом всегда волнует, и действительность не обманывает ожиданий. А приглашение на Каспий для меня означало новую, еще не прочитанную страницу о море.

...За окнами вагона горячий южный ветер. Нас в купе четверо, мы люди разных профессий и возрастов, но объединены одной страстью — любовью к морским путешествиям, к подводным погружениям. Об этом мог красноречиво поведать весьма обширный багаж каждого из нас. Ольга Флорентьевна Хлудова, упаковывая фотобокс, который сопровождает ее в разных странствиях уже шесть лет, не забыла и о широкоугольных объективах для подводной съемки, и о специальных насадках к ним. Они предназначены для микросъемки водных растений и животных. Будет она на Каспии нырять с маской и трубкой в прибрежной зоне и фотографировать все, что сможет запечатлеть цветная пленка. Кроме приспособлений для фотографирования, везла с собой Хлудова набор красок и кистей для изображения все тех же обитателей морских вод.

Багаж двух других спутников, Евгения Шашова и мой, был, пожалуй, самый громоздкий и тяжелый. Он состоял из двух комплектов легководолазного снаряжения: аквалангов, гидрокостюмов, грузовых поясов, мотков страховочных капроновых веревок — фалов, специально сплетенных, чтобы не запутывались в воде, и много другого, что необходимо для погружения в морские глубины.

Однако это было снаряжение, которое необходимо для подводных погружений, Мы же в данный момент были заняты фотосъемочной техникой. Она лежала на одной из нижних полок, и мы что называется подгоняли ее на ходу. Только накануне отъезда удалось достать в киносекции МВТУ имени Баумана усовершенствованную кинокамеру. Установочные размеры механизмов камеры немного не подходили к боксу, и потребовалось кое-что переделать. Мы предусмотрительно везли с собой и набор нужных инструментов.

Багаж четвертого члена экспедиции — нашего научного руководителя Николая Николаевича Кондакова, ученого-гидробиолога, был менее объемным. Он состоял из маленького ящика, легкого рюкзака и сачка. Остальное — это его знания ученого и умение художника. Николай Николаевич захватил коробки для сбора среднеазиатских бабочек, пауков, кузнечиков и других многокрылых и многоногих насекомых — обитателей прибрежной зоны Каспия. Кондаков зарисовывал с поразительной точностью любое живое существо. Многие его цветные рисунки украшают энциклопедические издания мира. Время от времени с удовольствием разглядываю я цветные вклейки в Большой советской энциклопедии, выполненные Николаем Николаевичем.

Коллекционирование насекомых в его жизни занимает важное место. Переписывается он с собирателями многих стран, ведет обмен образцами и все пополняет и пополняет свое собрание насекомых. Николай Николаевич близко познакомился и со многими водными животными. Одним словом, лучшего научного руководителя и желать было трудно.

Нашу поездку организовала Туркменская научно-исследовательская рыбохозяйственная лаборатория, сокращенно Туркменнирл. В плане работ значились исследования поведения рыб. И уже в дороге мы готовились к встрече с морем, и каждый по-своему...

Наконец, железнодорожные станции и морские вокзалы позади. Нас встречает Петр Богородицкий — руководитель Туркменнирла. Он сообщает, что «Сырок» — средний черноморский сейнер — ждет группу у одного из причалов Красноводска.

Для нас, подводников, был составлен перечень вопросов, которые мы должны будем задать обитателям Каспийского моря, И первый из них касается кефали.

Можно ли пасти кефаль!

В 1930-1934 гадах советские ихтиологи перевезли из Черного моря в Каспийское около трех миллионов мальков кефали. В новой «квартире» нашлось много корма и не оказалось опасных соседей-хищников. Новоселы быстро размножились, заполнили все южные заливы и бухты. В 1940 году на Каспии начался промысловый лов этой рыбы. Но уловы были мизерными. Хитрая рыба не шла в сети. Она обходила их или, зайдя в ловушку и разглядев ее, ловко выбиралась наружу. Лодки с неводами кефаль близко к себе не подпускала, удирала с мест кормежки при малейшей опасности.

После длительных наблюдений ихтиологи установили, что кефаль летом кормится в мелких заливах, а осенью уходит в глубинные и теплые слои воды Южного Каспия. А если сетями запереть залив с жирующей рыбой, а осенью ее выловить? Это может резко повысить уловы, намного сократить расходы на промысел. Такое предложение сделали туркменские ученые и стали проводить эксперименты. Вот тут и возник вопрос: можно ли «пасти» кефаль, как овец? Хватит ли корма для оказавшегося в заливе стада? Сколько рыбы скапливается на летних «пастбищах» и каким обещает быть осенний улов? Потребовались всесторонние наблюдения, в том числе и подводные. Кино- и фотоаппараты, заключенные в водонепроницаемые боксы, должны были запечатлеть для дальнейшего изучения эпизоды из жизни, подопытного стада кефали, а для сравнения нужно было заснять и вольно «пасущуюся» кефаль.

Вначале мы направляемся в кефалевое хозяйство лаборатории. Раннее утро застало «Сырок» в пути Чтобы выйти из мелководного залива: в море, суда следуют искусственным фарватером — подводным каналом, обставленным с обеих сторон буями. Еще один канал прорыт в косе и подходит к самому городу. Оба канала позволяют заходить в Красноводский порт любым судам, даже и таким огромным судам-паромам, как «Туркмения» и «Азербайджан».

Но наш сейнер не пошел по рукотворному руслу, а свернул на юг и, используя естественные глубины залива, стал лавировать между мелями и островками, приближаясь к Красноводской косе. Солнце стояло в зените, было жарко даже на палубе, которую непрерывно поливали из брандспойтов. На корме натянут тент, и все сгрудились под его тенью. Чайки, обычно сопровождающие суда, на сей раз сидели на островках, распластав крылья и раскрыв клювы. Но в глубинах моря жизнь не замирала: серебристые рыбки, как торпеды, вылетали из-под днища нашего сейнера. Стайки их, выскочив из глубины у носа судна, легко обгоняли его, рассыпаясь веером по поверхности; Это и была кефаль, с которой мы и, собирались поближе познакомиться в каспийской воде.

Впереди прямо по курсу на плоском песчаном берегу показался палаточный лагерь — полевая лаборатория. Около палаток глубоко вдающаяся в берег лагуна — бухта Бековича. Узкое горло залива перегораживали столбы, на которых была натянута частая сеть.

Подойдя как можно ближе к берегу, наш «Сырок» бросил якорь. На воду спустили катер, и участники экспедиции, погрузив снаряжение, перебрались на базу.

Подготовившись к погружению, спешим к воде. Сбросив обувь и оставшись в плавках, начинаем пританцовывать на раскаленном песке пляжа, В ступни впиваются осколки раковин, а жесткие и цепкие колючки царапают икры ног. Надо скорее надевать ласты и искать спасения от жары и колючек в водной стихии.

Но не тут-то было! Попробуй, найди прохладу в воде, если температура ее 35-36 градусов! Залив мелок, и погрузиться поглубже нельзя. Все дно бухты покрыто густыми и жесткими водорослями. Ольга назвала их харовыми. В заключение кефаль, которую мы вспугивали, подходя к очередному мысочку, никак не хотела показаться нам под водой. Мы остались с Хлудовой вдвоем, Николай Николаевич гонялся по пустыне за насекомыми, размахивая сачком. А Женя незаметно покинул нас, для нашего же блага: его сверкающая стрела с трезубцем, выпущенная из подводного арбалета, уже раза два мелькала перед самой моей маской.