В глубинах пяти морей
Шрифт:
Но все это теория, а как получится на деле?
Идем на погружение, под водой слышны многоголосые шумы порта, но не очень резкие. Ощупью по колонне-оболочке спускаемся все ниже и ниже. Мутно и темновато. Если вплотную приблизить маску к бетону колонны, можно кое-что рассмотреть. Видно, например, что вся колонна обросла слоем мидий. Этот «ковер» при нашем прикосновении легко отстает от бетона. Среди мидий шныряют другие обитатели моря — крабы и бычки, но при нашем появлении стремятся побыстрее удрать.
Делаем первый снимок, в кадр попадают обрастания и чистая поверхность бетона. Для освещения снимаемого объекта по бокам приборов
Отдираем обрастания слой за слоем, фотографируем серый холодный бетон. Трещин не видно, это неплохо. Но вот напарник жестом зовет меня. Его рука лежит на сколе. Ба, да это даже не трещина, а солидная щель в бетоне. В отверстие свободно входит ребро ладони. Что и говорить, проглядели брак наши «тяжелые» собратья. Фиксируем место и размеры трещины, фотографируем ее. Для масштаба рядом с повреждением приложили металлическую линейку.
Так и шла работа изо дня в день. Водолазы в своих медных шлемах и неуклюжих скафандрах наблюдали за нашей работой, они учились нашей методике и использованию новых технических устройств. Правда, мы и сами овладевали описанными приемами, что называется, на ходу. Но эти приемы оправдали себя. Фотодокументы и визуальные наблюдения помогли специалистам выявить дефекты в опорах, понять причину их образования и, наконец, создать современную методику специальных обследований и тем предупредить разрушение опор.
Следующий рассказ перенесет нас в дальневосточный порт. Довольно сильный подземный толчок скрутил рельсовые пути, по которым передвигался портальный кран. Кран замер, работы приостановились. Внешний осмотр показал, что сам причал пострадал мало, после ремонта подкрановых путей можно начать работы. Водолазы аварийно-спасательной службы выяснили, что и под водой заметных разрушений причала нет. И все же нужно было тщательно обследовать подводные сооружения, описать их и сфотографировать. А вдруг в них все же есть трещины? Пусть и небольшие, но и их нужно заделать. Вот почему вторую неделю мы, аквалангисты, ставшие гидротехниками, ныряем в воду.
...Сегодня я — страхующий. Мой подопечный аквалангист ластами отогнал пятна мазута и клочья пены, оттолкнулся от нижней ступени трапа и скрылся под водой. Фал натянулся. Я слегка подтравливаю его. Вот аквалангист поплыл влево — и я иду за ним влево, а вот в обратную сторону, и я туда же. Так будет до конца смены. Я с аквалангистом связан не только фалом, но и четкой картиной вчерашнего моего погружения. Почти реально ощущаешь, как по мере погружения вода становится все холоднее, освещение все скуднее, а заросли на бетонной стенке все гуще. Поэтому, конечно, и работать на глубине труднее.
У самой поверхности аквалангист противоборствует волнам, у маски мелькают пузырьки воздуха, обрывки водорослей. Приходится держаться одной рукой за спущенный ходовой конец — толстый канат с тяжелым грузом. Иначе не сделать измерений, волна отбросит в сторону. Выходит, на разной глубине свои трудности.
Сегодня надо проверить, не сдвинулся ли грунт под одним из причалов, не изменилось ли положение стенки пирса. Для измерений мы спустили на тонком стальном тросе груз, так, чтобы он коснулся дна на некотором расстоянии от нижней кромки шпунтин, уходящих в грунт. Трос опущен строго вертикально и туго натянут. Он размечен на метровые участки, и на этих уровнях нужно тщательно замерить расстояние от троса до причальной стенки.
По страховочному концу аквалангист подал сигнал — первое измерение сделано. Он опускается до второй отметки, и я травлю фал.
Это место мне знакомо, вчера погружался сам. Сейчас напарник пошел вдоль причальной стенки и наверняка увидел пышные заросли актиний. Вчера, когда я протянул руку, к головке болта, крепящего стальную накладку, чтобы очистить его, спрятавшийся в актиниях краб щелкнул клешней и разорвал перчатку гидрокостюма...
Аквалангист достиг восьмиметровой глубины. Здесь вблизи причала торчит из грунта рельс. И на нем поселились актинии! Вообще каждый выступ причальной стенки, каждая выброшенная или оброненная вещь обживается морскими водорослями и животными. И главные среди них — актинии. Они плотным ковром покрыли бетонные стены, их щупальца красивы, но нам приходится счищать этот «ковер» скребками, иначе не осмотришь стенку, не разглядишь, повреждена она или нет.
Мне вспомнились заросли актиний на отвесной скале в Белом море. Здесь они лепятся к искусственному сооружению. Их тут великое множество. Наверное, корма вдоволь. С судов мусор подбирают. Загнила бы вода без них — «санитаров моря»: актиний, мидий, крабов.
А дел для них в портах хватает — мусора и хлама с судов сбрасывают без счета, думая, что море все поглотит! Нет, и море не бездонно. Мне приходилось видеть участки морского дна совершенно голые, хотя вокруг кипела жизнь. Эти лысины и проплешины — результат бездумного отношения к морю. И чтоб оно не превратилось в пустыню, нужны охранительные меры. Загрязнение и захламление далеко не всегда видны на поверхности. А аквалангистам на глубине все это особенно бросается в глаза.
Во время работ в порту обследовали мы более тысячи квадратных метров шпунтовой стенки. Было сделано и более сотни снимков, нашли мы и повреждения. К счастью, их можно было устранить, не нарушая ритма работы порта.
Методы и приемы подводных работ, которыми я овладевал в этих экспедициях, очень пригодились мне в длительной и интересной командировке на северо-западное побережье Баренцева моря.
Кислогубская ПЭС
Командировка эта была на губу Кислую, расположенную на побережье Кольского полуострова.
Первый раз в здешние края попал я летом. Стоял июнь, и солнце, подчиняясь извечным своим законам, вечером склонялось к горизонту лишь за тем, чтобы коснуться краем огненного диска гранитных сопок и, окрасив их в бело-оранжевый цвет, устремиться опять вверх.
В этот погожий летний день стоял я на берегу губы Кислой, которая узким горлом соединялась с Ура-губой, а та, в свою очередь, впадала широким заливом в Баренцево море. Мне предстояло выполнить несколько подводных фотографий для гидротехника Льва Борисовича Бернштейна, автора проекта уникального сооружения, которое было воздвигнуто в этих глухих и отдаленных местах. Лабиринты бесчисленных заливов, проливов, островов, озер и речушек, зажатые гранитными берегами, — привычный тундровый ландшафт. И с ним особенно резко контрастировала оранжевая стрела башенного крана. Бетонная коробка основания крана и идущие от нее две каменные дамбы перегородили плотиной Кислогубский пролив. Все это — металл крана, бетон коробки и каменные насыпи — называлось приливной электростанцией, коротко ПЭС.