В глубине Великого Кристалла. Том 1
Шрифт:
— Не в этом дело. Я же не койво.
— Ну, тут-то как раз… Вспомни, как ты меня лечил. И кстати, спина до сих пор не болит.
— Подумаешь! Это многие умеют. Тут никаких чудес.
— Я не о том. — Пассажир легонько подтолкнул мальчика, и они пошли в сторону пристани. — Я про умение чувствовать чужую боль. Ты ведь не просто меня вылечил, ты сперва почуял, что мне больно. Без моих жалоб, сам. Это дано далеко не каждому. И в этом твое преимущество
— Преимущество?
— Да. Он был честный и смелый, но…
— Он в тыщу раз смелее, чем я, — перебил мальчик.
— Возможно. Но твоей струнки у него не было. Он чувствовал лишь свою боль, свою обиду… Может быть, в этом была его вина перед городом. Не исключено, что он понял эту вину в конце концов, поэтому и ушел насовсем.
Мальчик долго шагал молча. Держал перед собой на ладони монетку. Иногда подбрасывал.
— Не… это неправда, — наконец сказал он.
— Что — неправда?
— То, что он не чувствовал чужой боли. Зачем он тогда остановил трамвай? Он не хотел, чтобы колесами по лицу… Вот у этого мальчишки, на денежке… Ему показалось, что он живой!
— Да. Я как-то упустил это из виду.
— Вы же сами про это написали!
— Я? Я, голубчик, не написал. Я, скорее, записал.
Мальчик сказал с оттенком досады:
— Я не понимаю разницы. Все равно ведь это ваша повесть. Вы ее сочинили.
— Сочинил?
Тогда мальчик улыбнулся чуть снисходительно и сожалеюще:
— Но ведь это же все-таки сказка. Не было же здесь никакого Реттерхальма… И кристалл мадам Валентины — он тоже фантастика… Это даже хорошо.
— Почему же? — уязвленно спросил Пассажир. Но мальчик не заметил обиды.
— Потому что если сказка, значит, вы в ней хозяин. Можете переделать конец по-другому!
— Нет, голубчик! Быль это или фантазия, но изменить я ничего не могу. Галька ушел из города.
— Ну пусть! — Мальчик сжал монетку в кулаке, на ходу заглянул Пассажиру в лицо. Требовательными коричневыми глазами. — Ладно, ушел. Но напишите, что Лотик и Майка… ой, Вьюшка то есть… его догнали. И они пошли вместе. А? Это можно?
— Это можно лишь в одном случае, — очень серьезно сказал Пассажир. — Если у них хватит времени. Но мадам Валентина давно умерла, кто перевернет часы? Надо, чтобы замкнулось во времени колечко. А это зависит не от меня.
— А от кого?
— Ну-у, дорогой мой… Опять скажешь «фантазия». Перестал бы ты кидать монетку, потеряешь раньше времени.
— Какого времени?
— То есть вообще потеряешь. Жаль будет.
Мальчик сунул монетку в карман.
За разговором они незаметно подошли к пристани. С палубы их заторопил пассажирский помощник:
— Давайте, давайте, граждане! Сейчас отходим.
— Что? Раньше срока? — засуетился Пассажир. — Подождите, мальчик должен сойти, он только вещи возьмет.
…Потом они попрощались у трапа.
— До свиданья, — неловко сказал мальчик. «Может, еще встретимся», — хотел он добавить, но постеснялся.
Пассажир вежливо наклонил голову с пробором. Бежали серые облачка, стало прохладно. Мальчик передернул плечами.
— Вот что, голубчик, возьми мою куртку, — вдруг решил Пассажир. — Смотри, холодает.
— Да что вы! У меня же безрукавка.
— Безрукавка вязаная, продувается. Да и руки все равно голые. — Он расстегнул куртку. — А это, смотри, — целая плащ-палатка для тебя.
— Ну да, — неуверенно возразил мальчик. — Смеяться будут, скажут: во балахон…
— Да кто же тебя увидит в темноте?
— В темноте?
— Ох, я хотел сказать «в тесноте». На станции и в автобусе… Ну, скажешь, что папина или дедушкина куртка… Я же не говорю: надевай сейчас. Это на всякий случай. Возьми, я прошу.
Мальчик молчал. Возиться с большой и ненужной курткой не было охоты. Но не хотел он и обидеть Пассажира.
— А как же вы?
— У меня есть другая в чемодане… А тебе… пусть будет на память о нашей дороге.
— Ну… тогда вытащите все из карманов.
— Всенепременно! — Пассажир тщательно очистил карманы. — Очки, блокнот, бумажник… все! — Он отдал куртку, подержал мальчика за плечи и шагнул на трап.
Через минуту пароход отошел. Мальчик помахал с дебаркадера. Но Пассажира на палубе не было, он скрылся в каюте. Мальчик затолкал куртку в сумку. Та разбухла, как боксерская груша. «Подарок», — вздохнул мальчик. И вдруг очень пожалел, что не спросил у Пассажира, как его зовут.
3
Время до вечера мальчик провел без скуки.
Он побродил в ближнем лесу. Почти час просидел над муравейником, размышлял: есть ли у муравьев развитая цивилизация или они все-таки бестолковые? Из леса вышел к реке — на пустой песчаный пляжик. Солнце то выскакивало, то пряталось, было совсем не жарко, но мальчик искупался. Не для удовольствия, а из принципа (Гальке-то еще холоднее было ночью, под ветром). После купания напала такая дрожь, что пришлось надеть безрукавку. Согрелся.