В годы большой войны
Шрифт:
Кафе «Херренхоф» помещалось в старинном венском особняке с прохладными комнатами, сводчатыми потолками и деревянными, цвета мореного дуба, панелями, увешанными старинными гравюрами. Название кафе, где собирались венгерские эмигранты, — «Господское поместье» — вызывало иронические усмешки у его посетителей и служило поводом для постоянных язвительных шуток. Подходящее название для неустроенных, во всем ограничивающих себя эмигрантов! Здесь всегда было полно посетителей. Иные часами сидели за единственной чашкой кофе, коротали время, читая газеты, писали статьи
Одним из завсегдатаев кафе был Шандор Радо, поселившийся в Вене после бегства из Будапешта. Он жил здесь уже несколько месяцев, перебиваясь случайной работой. Шандор посещал лекции в университете, занимался журналистикой и каждый вечер приходил в «Херренхоф».
Однажды, было это в конце двадцатого года, Шандор встретился здесь с Ксавером Шаффгочем — «красным графом», с которым познакомился вскоре после приезда в Вену. Человек это был примечательный. Действительно граф, происходивший из семьи потомственных немецких аристократов. Во время войны Шаффгоч попал в русский плен, сошелся с большевиками и вернулся на Запад сторонником новой России. Радо издали увидел долговязую фигуру рыжеватого Шаффгоча, который шел вместе с незнакомым Шандору молодым человеком и глазами выискивал свободное место. Граф приметил Шандора, приветливо помахал рукой. Уселись за одним столиком, и Шаффгоч представил своего спутника:
— Знакомьтесь, это Константин Уманский, полномочный представитель русского искусства… Приехал к нам из Москвы.
Перед Шандором сидел молодой человек, почти подросток. Но держится уверенно. На отличном немецком языке рассказал, что приехал в Австрию пропагандировать советское искусство по поручению наркома просвещения Луначарского. Сейчас работает переводчиком в австрийском министерстве иностранных дел.
— Устроился с его помощью, — кивнул Уманский на Шаффгоча. — У Ксавера в министерстве большие связи.
В конце разговора «красный граф» сказал, обратившись к Уманскому:
— Ты знаешь, Константин, я думаю, что Шандор мог бы тебе помочь в работе информационного агентства… Расскажи-ка ему о своей идее.
Идея была такая: австрийское министерство иностранных дел ежедневно получает информацию из Москвы. Есть даже специальная радиостанция. Но московские радиограммы никак не используют. Уманский добросовестно их переводит и потом складывает в ящик. Вот если бы эти радиограммы печатать в бюллетене и рассылать по редакциям газет…
— А где же взять для этого деньги? — спросил Шандор.
— В том-то и дело! У нас нет дипломатических отношений с другими странами, а здесь мы — только частные лица. Пока единственным советским дипломатом остается Джон Рид. Совнарком назначил его консулом в Нью-Йорке. Да еще Литвинов в Швеции — представитель Центросоюза…
К идее этой возвращались при новых встречах. Постепенно сложился план: написать Литвинову в Стокгольм и просить помощи. Написали письмо и стали ждать.
Прошло несколько месяцев, ответа не было. Родившийся план понемногу стал забываться, когда вдруг Шандор получил приглашение для деловой беседы от «Винер банк Ферей» — крупнейшего банка Австрии. На другой день Шандор сидел в роскошном кресле, пил кофе, а директор
— Я надеюсь, что в дальнейшем наш банк станет представлять ваши интересы, господин Радо… У нас богатый опыт, особенно в торговых операциях… Можете быть уверены… Гарантия полная…
По сравнению с респектабельным директором банка Шандор выглядел мальчишкой, но директор чуточку даже заискивал перед ним.
Затем директор протянул Шандору чек на десять тысяч шведских крон, полученных из Центросоюза в Стокгольме.
Эти деньги и положили начало созданию агентства, названного «Роста-Вин». Ответственным его редактором числился граф Шаффгоч, секретарем редакции Уманский, а учредителем — Шандор Радо.
Вскоре арендовали удобное помещение в центре Вены, подобрали сотрудников, в основном переводчиков, и агентство начало издавать свои бюллетени. Но перед тем требовалось решить несколько неотложных вопросов. И прежде всего — договориться с начальником венской радиостанции на Баллгаузплац, чтобы получать московские радиограммы. Начальник потребовал за это пятьдесят долларов в месяц — для себя и своих радистов. Сумма пустяковая, но в те времена послевоенной разрухи и инфляции доллары для Австрии представляли большую ценность. С помощью все того же Шаффгоча Шандор получил пропуск в министерство иностранных дел, где помещалась радиостанция. Каждое утро Шандор приходил туда под видом дипломатического представителя не существующего в природе… эфиопского посольства в Вене.
Информационный бюллетень с материалами, излагавшими правду о Советской России, приобрел вскоре широкую популярность. Его рассылали в газеты многих стран мира. Идеологическая блокада, созданная вокруг Москвы, была прорвана.
Как представитель информационного агентства Шандор Радо и получил приглашение в Москву на конгресс Коминтерна. Поехали вдвоем с Уманским, конечно нелегально, получив документы на имя австрийских коннозаводчиков, интересующихся чистокровными породами лошадей в России.
Сначала все шло гладко. Только на литовской пограничной станции едва не случилась беда. Поезд, который должен был доставить «коннозаводчиков» в Москву, стоял уже на платформе. Осталось пройти таможенный контроль. Литовский чиновник по списку вызывал пассажиров. Вдруг Уманский тревожно зашептал на ухо Шандору:
— Послушай, как моя фамилия?.. Я забыл ее…
Шандор Радо тоже не помнил.
— Прикинься глухим, — посоветовал он.
Но делать этого не пришлось. Уманский тотчас же вспомнил фамилию, когда ее назвал таможенный чиновник.
Шандор впервые ехал в овеянную революционной романтикой Советскую Россию. И все ему было в диковину, на все он глядел широко раскрытыми, радостными глазами, хотя страна, в которую он так стремился, жила еще очень трудно, лежала в разрухе и нищете. Где-то под Себежем поезд остановился в пути, и паровозная бригада, проводники, пассажиры-добровольцы принялись пилить деревья, рубить сучья, грузить на тендер тяжелые поленья. С каким упоением принимал в этом участие Шандор Радо и все другие, ехавшие на конгресс Коминтерна! Шандор полагал, что вот и он, так же как вся Россия, трудом своим участвует в восстановлении нарушенного войной хозяйства.