В годы большой войны
Шрифт:
— Подожди, Курт, — сказал как-то Григорий. — Попробуем выяснить, что можно сделать…
Поручили уточнить, выяснить, в чем нуждается разведчица, каково ее состояние.
Человек, посланный к Альте для связи, передал в Центр:
«Состояние Альты тяжелое. Дом, в котором она живет, частично разрушен бомбой. Одевается плохо, постоянно дрожит от холода. Ее здоровье настолько пошатнулось, что, по заключению врачей, она вообще не должна работать в течение зимы. Ей необходимо выехать на лечение в Карлсбад… Принимаем меры через наших людей побыстрее устроить ее на работу. Формально Альте необходимо создать материальную базу, чтобы расходы ее не вызывали подозрений. Иначе она не сможет ни поехать лечиться, ни тепло
Ильзе Штёбе предложили, почти приказали лечиться… Она уехала в Карлсбад, но вскоре вернулась обратно. Началось обострение запущенной болезни, и врачи запретили продолжать предписанный ей курс лечения.
О своей поездке Альта писала Вольфгангу:
«Ты спрашиваешь о Праге, о городе, в который ты влюблен. Прага затемнена в прямом и переносном смысле слова. Она выглядит, как опустевший дом, как кулисы театра, за которыми идет скрытая жизнь. Старинные здания, городские ворота и башни продолжают еще стоять. Многие переулки не получили немецких названий, но все идет к этому… Влтава плещется под фермами Карлова места, а пражский Град возвышается над городом восклицательным знаком, точкой над «i». Правда, над Градом висят чужие флаги, но издали их не видно, можно и не догадаться. Но то, что о чужих флагах знают, легко прочитать на лицах пражан. Ветер разносит по улицам через громкоговорители обрывки немецких фраз: «Приказ… распоряжение… циркуляр…» Ветер вызывает на глазах слезы. Ветер или бесправие чехов? Прага без света. Сегодня здесь молчание. Нужно молчать…»
Ильза продолжала работать. Неимоверными усилиями преодолевала боль. Пила лекарства, но они мало ей помогали. Временами едва поднималась с постели после ночного приступа. А опасная работа требовала напряжения всех сил. Каждая фраза, оброненная случайно в разговоре с людьми, причастными к государственным тайнам, требовала тончайшего анализа, перепроверки, накопления дополнительных сведений, прежде чем можно было отправить по назначению добытую информацию.
Успехи Гитлера во Франции вскружили ему голову. Германия жила в сладком угаре достигнутых побед. «Фюрер все может! Он достигнет всего!» И этот угар делал людей болтливыми.
В первые дни наступления на Западе один из сотрудников военно-инженерного управления бросил фразу о Брюгге — оттуда можно обстрелять Лондон, Значит, у немцев появилось новое оружие… Альта своевременно сообщила об этом. Но слова, неосторожно брошенные военным инженером, привели к новым открытиям, — на острове Пенемюнде существуют подземные заводы, лаборатории, занятые изготовлением сверхдальних снарядов. От Брюгге до Лондона — 240 километров; следовательно, такова минимальная дальность секретного артиллерийского оружия…
Тогда же Ариец сказал:
— Наш ефрейтор закусил удила… Если бы в Бельгии или во Франции этот маньяк столкнулся с настоящим сопротивлением, он не задумываясь применил бы газовые бомбы.
— Не может быть! — воскликнула Ильза, подзадоривая дипломата. — Ведь применение газов запрещено международной конвенцией.
— Не будьте наивны, Ильза!.. В один прекрасный день Геббельс раструбит по всему миру, будто бы англичане или французы сами сбросили над Германией газовые бомбы. Вот и все! Они вынудили фюрера ответить тем же… Старый шулерский прием. Кто станет проверять вымысел Геббельса? Наши военные склады забиты химическими бомбами. Мне говорили об этом сведущие люди…
И снова проверка, снова поиск данных, подтверждающих информацию.
Книжный киоск у Бранденбургских ворот, превращенный в «почтовый ящик», действовал надежно и безотказно. Информация Ильзы Штёбе порой приходила в Москву на второй, третий день…
В это тяжелое для Ильзы время ее разведывательная работа приобрела наиболее широкий размах. С помощью своих друзей ей удалось найти новую службу — она стала заведовать рекламным бюро парфюмерной фирмы в Дрездене. Теперь у нее даже стало больше свободного времени… Она могла ездить по стране, бывала несколько
Альта редко выходила на прямую связь с людьми, которые также работали в подполье. Она не встречала их неделями, иногда месяцами и все же постоянно ощущала поддержку, крепкие руки друзей, работавших где-то рядом. Это придавало ей новые силы. В день своего рождения, 23 декабря, Ильза, как обычно, спустилась в подъезд за почтой. С тихой грустью подумала: сколько поздравлений бывало в прошлые годы. Кто-то вспомнит ее теперь… Ильза открыла ключиком почтовый ящик. Среди газет лежал небольшой сверток, скорее пакетик. Ни адреса, ни почтового штемпеля. Она торопливо раскрыла его и задохнулась, зарделась от счастья! В пакетике лежали три свежие гвоздики… Кто-то помнил о ней. Конечно, это Курт! Только он знал и помнил день ее рождения… Как, через кого смог он прислать эту весточку любви и внимания? На душе стало празднично.
А события становились все более грозными.
Полковник Хойзингер из оперативного отдела генерального штаба в присутствии фельдмаршала Кейтеля докладывал Гитлеру о плане «Барбаросса». Совещались вшестером, чтобы гарантировать сохранение тайны.
В кабинете Гитлера были еще командующий сухопутными войсками Браухич, его начальник штаба Гальдер и военный советник фюрера Иодль. Гитлер одобрил план, приказав сделать только некоторые дополнения. 18 декабря 1940 года план «Барбаросса» был утвержден. Под документом, составлявшим государственную тайну империи, стояли подписи Адольфа Гитлера и фельдмаршала Кейтеля. Гитлер собственноручно дописал распоряжение к плану — «Директиву по дезинформации противника». Суть его сводилась к тому, чтобы сохранить впечатление, будто подготовка к высадке в Англии продолжается, и инсценировать стратегическое развертывание сил для операции «Барбаросса» в виде «величайшего в истории войн дезинформационного маневра с целью отвлечь внимание от последних приготовлений к вторжению в Англию».
Но гитлеровцам не удалось скрыть своих планов. Архивы сохранили до наших дней сообщения мужественных разведчиков, которые предостерегали нашу страну об опасности. Среди этих донесений есть много информации, поступившей из Берлина за подписью «Альта».
В конце февраля 1941 года Ильза Штёбе писала:
«Подготовка к войне против Советского Союза зашла далеко. Руководящие круги, как и прежде, придерживаются точки зрения, что война с Россией начнется еще в этом году. Формируются три армейские группы под командованием фельдмаршала Бока, Рунштедта и фон Лееба. Армейская группа «Кенигсберг» будет наступать в направлении Ленинграда. Армейская группа «Варшава» — в направлении на Москву. Армейская группа «Познань» — в направлении на Киев. Сроком наступления необходимо считать 20 мая. Запланировано колоссальное сражение в районе Пинских болот с участием 120 дивизий с немецкой стороны. Уже построены бронепоезда применительно к русской железнодорожной колее».
В первые дни марта Альта сообщила дополнительные сведения о подготовке к войне.
«Имеются, — передавала она, — и другие факты, говорящие о том, что выступление против России состоится в ближайшем будущем. Называют сроки 15 мая — 15 июня. Утверждают, что в генерал-губернаторстве, в Польше, сосредоточено 120 дивизий… Ариец указывает, что о предстоящем выступлении против СССР ему передавали те же самые лица, которые в начале 1940 года говорили о готовившемся выступлении против Голландии и Бельгии…
В военных кругах возникает тревога — не замечают ли русские, что на них готовится нападение, не собираются ли они упредить германские удары. Сосредоточение советских войск на границе у некоторых военных вызывает удовлетворение. Они считают, что русская армия не сможет быстро отступить в глубину своей территории, «и германскому командованию удастся осуществить против нее современные Канны».