В горах Памира
Шрифт:
Мы уже подходили к намеченной нами для ночевки удобной площадке на желтом речном песке, как вдруг Валентин бросился в сторону с радостным криком. Он поднял с земли полено арчи и, размахивая им в воздухе, кричал: «Мы на правильном пути – здесь были люди». Действительно, на полене виднелись обгоревшие места – значит, оно было в костре. Здесь в ущелье арча не растет, следовательно, ее могли занести, а тем более зажечь только люди. За все время перехода по леднику Гармо мы нашли первое вещественное доказательство, свидетельствующее о том, что здесь были люди.
Широкое ущелье Ванч-дара уходит на юг и затем поворачивает на восток, как и все ущелья этой системы. Ущелье окаймляется
Вечером, на бивуаке, мы долго не могли уснуть: находка Валентина привела нас в возбужденное состояние. Кусок обгоревшего полена уже давно сгорел в нашем костре, уже был закончен скудный ужин, а разговоры о прошлых экспедициях и оставшейся части нашего маршрута продолжались еще очень долго.
Рассвет. Пока Владимир и Валентин готовят завтрак, Александр и я сооружаем невдалеке от палатки тур. Поблизости крупных камней нет, поэтому мы носим их от конечной морены ледника. Александр водрузил последний камень на вершине нашего сооружения – тура, а я написал записку и вложил ее в него. Посидев несколько минут, мы побрели к бивуаку. Остановившись на полпути, мы оглянулись: груда камней одиноко чернела в туманной дымке морозного сентябрьского утра. Вдали еле-еле проступали сквозь молочно-белые облака неясные контуры верховий ущелья.
В утренней тишине этих глухих мест нас охватило особое, немного грустное, но в то же время и торжественное настроение. Когда-нибудь люди натолкнутся на этот тур и, быть может, будут радоваться этому привету своих предшественников так же, как и мы вчерашнему полену. Но кто будут эти люди? Этого, конечно, никто не знает; можно сказать лишь, что это будут пытливые и смелые советские люди.
Постепенно все кругом оживает. Тают облака. Под теплом первых утренних лучей солнца многочисленные ручейки побежали по льду. Шум речки на леднике усиливается – начинается день.
Когда мы пришли к палатке, нас уже ждал горячий завтрак.
Сборы наши были недолги, и мы вскоре выступили по направлению к леднику.
На конечной морене ледника Ванч-дара каменные обломки перемешались с глыбами льда, затрудняя выход на ледник. Единодушно мы решили избежать этого пути, и поэтому с бивуака сразу направились по левому склону ущелья, поросшему в некоторых местах травой. Александр мерным шагом начал подъем, за ним гуськом вытянулись все остальные. Через некоторое время мы поднялись довольно высоко, и ледник находился под нами. Тогда мы прекратили подъем и пошли вдоль склона, постепенно приближаясь к леднику. Склон здесь рыхлый, его поверхность размыта дождями. Итти трудно. Вот я вижу, как Валентин, напрягая силы, хочет удержаться на склоне, но предательский, рыхлый грунт рушится под ногами, и наш товарищ съезжает на несколько метров вниз по склону. Он пытается задержаться руками за траву, но растения вырываются с корнями, Валентин" катится дальше и, наконец, по колени застревает в песке. Он встает на ноги и с большим трудом снова взбирается вверх.
Так, съезжая вниз и снова взбираясь вверх, мы прошли метров шестьсот и только после этого спустились на относительно ровную поверхность ледника.
Вокруг все расчистилось от туч, и теперь нам хорошо видны верховья ледника. Яркие лучи солнца отражаются ото льда, слепят глаза. Только через дымчатые очки можно смотреть на яркую белизну ледяного покрова. Пользуясь коротким отдыхом, мы внимательно изучаем верховья.
Александр извлек
«Впереди, немного левее нас, возвышался, замыкая ущелье, неизвестный пик. У его подножья ледник поворачивал налево. Прямо против нас куда-то шел крутой ледяной подъем, который постепенно становился пологим и затем поворачивал вправо. Может быть, он вел к какому-то перевалу, но куда и к какому? Возможно, что это и был путь, которым шел Беляев шестнадцать лет назад и который он назвал Пулковским перевалом».
Но мы видим перед собой в глубине ущелья, примерно в двух километрах от нас, не один, а два пика. Более близкий покрыт фирном почти до самого подножья. Тот, что дальше, имеет вершину, оголенную от снега, и только восточный склон его спадает крутым снежником к леднику. Вблизи этих вершин ледник действительно поворачивает на восток. Оба пика имеют крутые «ледяные подъемы, с пологим выходом куда-то вправо». Какой из них был «левым» пиком, «вправо от которого» восемь лет назад поднялся отряд экспедиции на вновь открытый перевал? Какой из этих пиков надо было принять за ориентир? Мы все согласились, что Левым пиком был второй, что левее [36] и дальше от нас. На него мы и взяли теперь направление.
36
По ходу.
Поверхность ледника напоминает застывшие гигантские морские волны. С гребней этих волн мы попадаем в глубокие впадины между ними, и тогда окружающий вид совсем скрывается от нас. Снова и снова взбираемся мы с тяжелыми рюкзаками на ледяные гребни. Иногда в какой-нибудь впадине видна огромная трещина. Наконец это «волнообразное» движение так нам надоело, что мы пошли в обход, ближе к правому берегу, где чернели морены.
Теперь мы, как говорят моряки, находились на траверзе фирнового пика, и нам хорошо был виден крутой ледяной подъем с несколькими ледопадами на запад от него. Этот ледник подходит к какому-то большому фирновому цирку. С фирнового пика над ледником Ванч-дара нависают огромные карнизы, и у скалистого основания пика прямо на леднике лежат многочисленные снежные конусы лавин. Здесь же вблизи, в южном направлении, круто вверх уходит ледяной подъем к фирновому цирку Левого пика. У основания этого ледяного подъема прямо на леднике устраиваем бивуак.
Отсюда ледник Ванч-дара поворачивает на восток, и потому нам очень хорошо видно, что в трех километрах от нас он замыкается снежным цирком, над которым поднимается округлая снежная вершина, которую в 1932 г. участники экспедиции нелепо называли: «кумпол». Западнее этого красивого купола линия хребта понижается, образуя почти вровень с ледником снежную седловину. Это и есть Пулковский перевал, которым 24 года назад прошел Беляев на юг, в долину реки Ванч.
На голову мне сыплется град ледяных осколков. Это вверху, у края ледяного подъема, Александр вырубает последнюю ступень. Ледоруб со звоном впивается в лед. Удар, второй, третий, и ступень готова. Александр уже вступил на пологое фирновое поле под Левым пиком.
Теперь ледник на 50 м ниже нас, Левый пик совсем рядом, в каких-нибудь 500 м. Он поднимается отсюда на столько же, а от него, слегка понижаясь на запад, отходит зубчатый скальный гребень. Его скрывает от нас другой, снежный гребень, который подходит к южной стороне фирнового пика. Фирновый подъем уходит куда-то вправо между охватывающими его полукольцом скальным и снежным гребнями.