В горах пощады нет
Шрифт:
Но подполковник спецназа ГРУ в такой стадии боя имел, конечно, преимущество перед любым противником, не имеющим его навыков. И сразу принял правильное решение, залег и отполз в сторону, хотя упавший человек оттуда, из темноты, посылал очередь за очередью, словно старался противника заставить сделать то, что подполковник и без него сделал, то есть залечь и в дополнение ко всему не поднимать голову. А вот этого делать Артем Василич не хотел. Очереди были, конечно, неприцельные, потому что невозможно прицельно стрелять в человека, которого не видишь. Но смысл их читался легко. Значит, с другой стороны подходила еще одна группа, которая готовилась к атаке, а стрелок прикрывал этот подход.
Определить, откуда подходит вторая группа, было несложно. Одна сторона занята, вторая под склоном и хорошо просматривается под светом луны, сзади зайти у противника
Спасала трава. Она не везде была одинаковой высоты, но все же скрадывала все его передвижения, и он начал передвигаться. Быстро, почти так же, как обычный человек ходит прогулочным шагом, Артем Василич пополз. И хорошо, что трава не везде была однородной, потому что на однородной траве, как хорошо человек ни умеет прятаться, все равно выделяется, особенно если эта трава низкорослая. Тамаров же выбирал и траву повыше, и кусты искал, которые лучше прикрывают, и не боялся сделать лишний круг, чтобы покинуть место, где только что был. Помочь Бессариону он уже не мог, потому что сделать перевязку просто нечем, да и невозможно ее сделать, не подставляя себя под пули. Но вот добыть перевязочный материал возможность представилась, и пренебрегать этой возможностью было нельзя. Тем более что возможность одновременно и собственную жизнь российского подполковника сохраняла.
Что-то мешало ползти. На спине что-то мешало. Артем Василич вовремя вспомнил про пистолет с глушителем, позаимствованный у «крапового» игромана, и сразу вытащил его. В такой ситуации, когда против тебя несколько человек, пистолет в состоянии помочь дольше оставаться необнаруженным и нанести при этом наибольший урон противнику.
Он полз и сам, казалось, не слышал собственного передвижения.
Хотя слушал внимательно. Значит, не слышали его и со стороны. Однако это помогло ему самому услышать, как кто-то чуть в стороне ползет ему навстречу, а скоро и увидеть. Картина была с точки зрения офицера спецназа даже забавной. Что изображал собой ползущий человек – непонятно. Он старательно прижимал к земле голову и плечи, распластав по траве локти, но ими шевелил мало, однако активно шевелил ногами, и при этом задирал к небу зад, словно просил именно туда послать пулю. Соблазн был велик, однако Артем Василич давно вышел из возраста мальчика-хулиганчика, легко определил, где у ползущего спрятанная в траву голова, двумя руками поднял пистолет и выстрелил. Глушитель, как и предполагал Тамаров, когда забирал пистолет, оказался хорошим, хотя и слишком увесистым. Такие глушители обычно наполняются вольфрамовой стружкой, хорошо и сразу поглощающей тепло, и потому разница между горячими газами, выходящими из ствола, и воздухом снаружи сглаживается. А ведь звук выстрела обуславливается именно перепадом температур. С непривычки из-за тяжести глушителя было трудно удерживать ствол в горизонтальном положении. Зато выстрела было почти не слышно. По крайней мере его трудно было принять за выстрел, скорее это походило на сухой кашель. Тем не менее несуразно ползать и раздражать специалиста своим неумением бандит прекратил.
Однако это был совсем не тот противник, что стрелял из автомата, выставляя прикрытие ползущим. Тот все еще продолжал стрелять. Хотелось верить, что ползущий был не один, и не его одного прикрывал бандит. Пистолет так понравился Тамарову, что подполковнику хотелось испытать его еще. И возможность скоро представилась. Следующий бандит при ползании громко сопел, но из-за собственной старательности этого сопения не слышал. Однако полз он прямиком на Артема Василича, облегчая задачу поиска, и даже не заставлял ползти себе навстречу. Рандеву состоялось вскоре. Бандит глаз от своего носа не отрывал долго, а когда оторвал, чувствуя перед собой некое небольшое препятствие, то увидел вдруг, что препятствие это представляет собой глушитель пистолета.
– Тихо… – сказал Тамаров. – Не суетись… Пуля быстро летает… Отвечай на вопрос шепотом. Сколько вас человек?
– Много… – прошептал бандит умно.
– И все здесь?
– Нет. Здесь шесть…
Он плохо говорил по-русски,
– Кто где находится?
– Трое сбоку, трое сверху…
– Ты из этой троицы? Или, кроме тебя, трое?
– Вместе со мной.
– И зря вы сюда поползли… – сказал Тамаров и нажал спусковой крючок.
Значит, теперь осталось по человеку с каждой стороны. Найти последнего ползуна труда большого не стоило. Направление было известно. И, поглядывая в сторону так и лежащего без сознания Бессариона, Артем Василич вскоре заметил над травой движущуюся горку в серой ментовской «камуфляжке». Где была у этой горки голова, тоже было нетрудно определить. Пистолет коротко вздрогнул при кашле. До Бессариона бандит не добрался добрых два метра.
Теперь предстоял более долгий ползучий путь. Последний противник все еще постреливал, хотя уже значительно реже и с какой-то невнимательной задумчивостью. Может быть, почувствовал неладное, может быть, патроны к концу подходили. Но сам он ползти в сторону Тамарова не собирался, и потому Артему Василичу пришлось вздохнуть и взять путевые затраты энергии на себя. И он пополз по эллипсовидной окружности, чтобы зайти сбоку и сзади. Последнего требовалось ликвидировать побыстрее, чтобы поискать перевязочные материалы, но Тамаров все равно торопливости и суеты себе не позволял, зная, что при торопливости возможно допустить ошибку, и тогда уже некому будет даже Бессариона перевязать. Выстрелил он с расстояния в десяток метров. Стрелял опять в голову, с двух рук, и в последний перед нажатием спускового крючка момент бандит подполковника увидел. Страха в его глазах не было, только любопытство и непонимание ситуации, словно он не мог поверить, что жизнь его подходит к концу. Но пуля сумела его убедить.
И только после этого, уже устав ползать, Артем Василич выпрямился…
Индивидуальные перевязочные пакеты оказались у каждого из шести убитых, и этого должно было бы хватить, чтобы перевязать двух Бессарионов. Тамаров заспешил, чтобы успеть оказать помощь, пока это еще возможно сделать. Впрочем, он не был уверен, что спасти напарника можно, но готов был хотя бы попытаться.
Перевязочные пакеты – это не индивидуальные аптечки. В них нет никаких антисептиков. Только салфетки пропитаны антибактерицидным составом, отчего становятся даже на ощупь хрупкими. И потому как-то обрабатывать рану возможности не было. Вся обработка свелась к осторожному протиранию входного отверстия пули. Но спасти грузинского подполковника, как чувствовал Тамаров, было уже нельзя. Не было даже возможности саму пулю извлечь. Она вошла в левую лопатку, но, видимо, под острым углом, и направилась не к середине груди, где расположено сердце, а в сторону и застряла где-то там внутри. Медицинские познания Артема Василича были не настолько велики, чтобы понять, какие жизненно важные органы пуля могла повредить. Сам он к врачам обращался только при прохождении медицинских осмотров и, вынужденно, при серьезных ранениях, что случалось с ним дважды. С мелкими ранениями предпочитал лечиться сам. Однажды даже плоскогубцами вытаскивал перед зеркалом два осколка, застрявшие в лице. Врачам Тамаров не доверял, считая, что они ничего в медицине не понимают и только экспериментируют над людьми. Вылечат – хорошо, не вылечат – эксперимент не удался. Но вот с серьезными ранениями у других людей разобраться не мог. Хотя мог сделать перевязку. Чем и стал заниматься…
Бессарион пришел в себя, когда Артем Василич уже раздел его, и застонал.
– Лежи, не шевелись, – сказал Тамаров, протирая входное отверстие пули салфеткой. – Ты что, увернуться не мог? Подставился так…
– Василич… – прохрипел Бессарион. – Все, не дошел я до места…
– И уже не дойдешь. В этом будь уверен. Придется мне тебя на себе тащить… А ты тяжелый… Мало приятного…
– Бесполезно… И ты со мной пропадешь…
Бессарион попытался повернуть голову, чтобы увидеть напарника.
– Не шевелись, пока не перевязал.
– Посади меня. Лежа не перевяжешь…
В этом был смысл, и Артем Василич, взяв за плечи, приподнял Мерабидзе, помогая тому сесть и упереть руки в землю. Но руки ослабели и удержать тело не могли. Пришлось Тамарову поддерживать Бессариона и при перевязке.
– Кто стрелял?
– Менты. Двумя группами подползли. Сбоку и сверху. По три человека…
– Где они?
– Лежат… Вон ближний… – кивнул Артем Василич на бандита в сером ментовском камуфлированном костюме. – Это предпоследний. Надеялся, что я его на месте буду ждать…