В гостях у эмира Бухарского

Крестовский Всеволод Владимирович

Здсь уже сразу пошла «Голодная степь», вполн оправдывающая свое суровое названіе. Залегая между лвымъ берегомъ Сыра и Нуратинскимь горнымъ хребтомъ, она тянется верстъ на двсти въ сверо-западномъ направленіи и сливается наконецъ съ Кизылъ-кумами. Намъ предстояло въ этотъ день пересчь ее поперегъ, на протяженіи 120 верстъ отъ Чиназской переправы до города Джизава.

Лвый берегъ Сыра покрытъ высокими густыми камышами, заросли коихъ тянутся версты на полторы въ глубь степи. Камышъ этотъ съ виду щетиноватъ и растетъ какъ бы снопами, сплошь покрывая собой отдльныя кочки, усявшія все видимое пространство берега. За полосой камышей, влво отъ дороги, на берегу болотистаго плеса или озера, называемаго Чибынтай, высятся развалины чего-то въ род укрпленія съ наугольными круглыми башнями. На вопросъ, что это за развалины, ямщикъ-киргизъ, очень порядочно говорящій по-русски, объяснилъ, что въ народ мсто это называютъ Урумбай-курганъ, но что тутъ не было крпости, а просто лтъ пятьдесятъ назадъ одинъ богатый человкъ Урумбай построилъ себ такой дворъ въ свое удовольствіе.

Миновавъ Урумбай-курганъ, вы уже окончательно вступаете въ область Голодной степи. Напрасно взоръ вашъ, блуждая по ея пространствамъ, будетъ искать хотя малйшаго естественнаго возвышенія почвы, малйшаго деревца или кустика, малйшаго намека на человческое жилье, — ничего этого нтъ: все пусто, однообразно, мертво… Степь во вс стороны раскинулась идеально ровною гладью, словно море въ глубокій штиль, и какъ море же, она почти незамтно сливается съ чертой горизонта, дешь часъ, дешь два, и все будто на одномъ и томъ же мст. Куда ни глянь — повсюду стелется предъ глазами

безконечный коверъ изжелта-бураго и рыжеватаго цвта. Это засохшіе стебельки степныхъ травъ, торчащіе изъ-подъ снга. Говорятъ, что весной, во второй половин апрля мсяца, эта самая Голодная степь чудо какъ хороша. Тогда она представляется сплошнымъ изумрудно-зеленымъ ковромъ, испещреннымъ безчисленными цвтами, среди которыхъ первое мсто принадлежитъ тюльпану, подснжнику и солянк; не мало встрчается и красивыхъ на видъ, но отвратительныхъ по запаху, толстыхъ стеблей асса-фетиды, покрытыхъ шарообразною шапкой зонтичныхъ изжелта-зеленовато-блыхъ цвтовъ, — растеніе, которое здсь почему-то прозвали «бухарскою капустой». Наземныя черепахи (Testudo) разгуливаютъ тутъ въ это время цлыми тысячами; множество пвчихъ птицъ и блестящихъ наскомыхъ рютъ въ воздух, оглашая пустыню своимъ щебетаньемъ, трескотней и жужжаньемъ. Это истинно весенній праздникъ, весеннее ликованье Голодной степи, но увы! длится оно недолго. Едва пройдетъ дв недли, какъ немилосердно палящее солнце уже окончательно вытянетъ изъ земли всю влагу, скопившуюся въ ней за зиму, и превратитъ почву въ сухой камень; изумрудно-пестрый коверъ быстро начинаетъ блекнуть, желтть и едва минуютъ первыя числа мая, какъ степь уже умерла, вся ея растительность окончательно выгорла, изсохла и, глядя на жалкіе рыжеватые стебельки, уныло торчащіе, какъ щетинистая щетка, на пепельно-срой поверхности почвы, трудно даже врить, что не дале какъ дней десять назадъ все это здсь такъ энергично развивалось, росло, цвло, благоухало и живмя жило съ такимъ, повидимому, богатымъ запасомъ жизненной силы. Одн только большія фаланги, красивые хамелеоны и иныя мелкія и крупныя ящерицы, въ аршинъ и боле длиной, разнообразныя зми (есть и большія, въ род удавовъ) да отвратительные клещи остаются неизмнными обитателями Голодной степи на все остальное время убійственныхъ жаровъ, продолжіающихся при полномъ бездождіи почти до октября мсяца. Даже черепахи въ эту пору исчезаютъ въ своихъ норахъ и появляются сравнительно рдко. Между тмъ самая роскошь и изобиліе этой растительности видимо свидтельствуютъ, что почва степи сама по себ очень хороша и сторицей окупила бы труды земледльца, будь лишь въ достаточномъ количеств вода… Еслибъ удалось искусственнымъ путемъ, посредствомъ ли арыковъ, или посредствомъ артезіанскихъ колодцевъ, оросить хотя бы часть Голодной степи, то тутъ мы имли бы лучшія, можетъ быть, пашни этого края. Что орошеніе этой степи дло далеко не невозможное, о томъ свидтельствуютъ и понын мстами замтные на ней слды и остатки древнихъ арыковъ. Когда-то энергіи человка удалось уже здсь побдить сопротивленіе природы и обратить мертвую пустыню въ населенный и цвтущій оазисъ, но это было въ очень отдаленной древности, и можно думать, что какія нибудь войны или нашествія иноплеменниковъ вынудили культурныхъ обитателей степи удалиться изъ нея, бросивъ на произволъ судьбы свои арыки и пашни, и съ тхъ поръ она снова обратилась въ «голодную». Относительно этихъ древнихъ арыковъ, судя по сохранившимся слдамъ ихъ направленія, имются вс основанія думать, что одни изъ нихъ, и именно т, что встрчаются въ восточномъ конц степи отъ Урумбай-кургана до станціи Малекъ, истекали изъ Сыръ-Дарьи и въ нее же впадали, то есть была какъ бы ея искусственными рукавами; другіе же, орошавшіе степныя пространства ближе къ ихъ центру, направлялись не отъ Сыра, а отъ горъ, со стороны Джизака, что и подтверждается слдами арычныхъ сооруженій, которыя преимущественно попадаются въ южной и западной частяхъ степи, имющей въ общемъ пологій склонъ къ востоку, въ сторону Сыра. И вотъ почему было вполн безполезно продолжать начатыя въ 1871 году гигантскія работы по сооруженію большого арыка для орошенія Голодной степи со стороны Ходжента: казенныхъ денегъ и землекопнаго труда похоронено въ этомъ дл цлая бездна, а результатовъ никакихъ, такъ что генералъ-губернаторъ нашелъ нужнымъ прекратить дальнйшее сооруженіе широко, но непрактично задуманнаго арыка. Не успшне ли былъ, бы опытъ съ артезіанскимъ колодцемъ? Повидимому, сверо-восточные склоны Нуратинскаго хребта своею достаточною пологостью подаютъ надежду, что устройство артезіанскаго колодца могло бы увнчаться полнымъ успхомъ. Будь лишь вода, и степь въ три-четыре года покрылась бы роскошными садами, рощами и аллеями. Солнце здсь безъ воды убиваетъ; съ водой же оно въ самый непродолжительный періодъ времени, отъ трехъ до пяти лтъ, длаетъ просто чудеса въ растительномъ мір: глядя на иное дерево, въ род напримръ павлоніи, и прикидывая въ нему глазомромъ нашъ сверный масштабъ, вы думаете, что оно растетъ по крайней мр лтъ тридцать, и не ршаетесь поврить, когда вамъ говорятъ, что нтъ еще и пяти лтъ, какъ оно посажено.

Но вотъ впереди на горизонт прорзался силуэтъ высокаго кургана. Влво отъ него, верстахъ въ трехъ, начинаетъ показываться другой, подобный же, еще лве — третій. Это урочище извстно у кочевниковъ подъ именемъ «Учъ-Тюбе», то есть три бугра; по нимъ оріентируются проходящіе караваны. Почтовая дорога пролегаетъ какъ разъ мимо крайняго кургана, такъ что я могъ осмотрть его довольно обстоятельно. Происхожденіе его, равно какъ и ‘двухъ сосднихъ, несомннно есть дло рукъ человческихъ: вс они искусственные, то есть насыпные, въ чемъ убждаетъ одинаковость основныхъ формъ не только этихъ трехъ, но и прочихъ кургановъ, встрчавшихся намъ на дальнйшемъ пути до самой Бухары и дале. Вообще вс курганы, виднные мною въ степяхъ Средней Азіи, мн кажется, можно подраздлить на три рода: военные, могильные и молотильные (для молотьбы пшеницы). Я еще не разъ буду имть случай возвратиться къ этому предмету, а потому, оставляя пока рчь о курганахъ могильныхъ и молотильныхъ, скажу нсколько словъ о военныхъ или стратегическихъ, къ числу которыхъ относятся и три кургана (Учъ-Тюбе) Голодной степи. Они, какъ и вс прочіе военные курганы, имютъ продолговатую форму съ уклонами скатовъ около 45°, и у всхъ одинъ конецъ (въ данномъ случа восточный) значительно возвышается въ вид четырехсторонней усченной пирамиды надъ остальною поверхностью кургана. Если вы начертите профиль обыкновенной полевой батареи съ нсколько боле возвышеннымъ брустверомъ, но безъ рва, то это будетъ типичнйшій силуэтъ здшнихъ боевыхъ кургановъ. Въ степи, гд очень мало движенія и жизни, они сохранились лучше, цле, чмъ въ мстахъ населенныхъ. Подъ Самаркандомъ, напримръ, и вообще въ непосредственномъ сосдств густо населенныхъ мстъ и даже среди самыхъ селеній Зарявшанской и Шахрисябской долинъ, или подъ Бухарой, гд на подобныхъ курганахъ и ребятишки играютъ, и скотъ пасется, и вообще происходятъ разныя отправленія житейскаго осдлаго быта, эта рзкая очерченность курганныхъ формъ, подъ вліяніемъ постоянной непосредственной близости человка, уже значительно скругляется и сглаживается, такъ что во многихъ курганахъ вы встрчаете лишь два рядомъ стоящіе бугра, одинъ побольше, другой поменьше и подлинне, которые соединены или спаяны между собою какъ бы возвышеннымъ сдлистымъ перешейкомъ. Эту послднюю сглаженную форму мн неоднократно доводилось встрчать въ нашихъ новороссійскихъ и бессарабскихъ степяхъ у многихъ изъ такъ называемыхъ «сторожевыхъ» кургановъ, и это наводитъ меня на предположеніе, что происхожденіе тхъ и другихъ одинаково; быть можетъ даже, что и средне-азіятскіе и новороссійскіе курганы суть произведенія одного и того же народа. Фронтъ ихъ, то есть наиболе возвышенная часть, какъ уже сказано, обращенъ на востокъ въ Сыръ-Дарь, а въ другихъ на юго-востокъ къ великой горной стран Центральной Азіи, и если они служили въ качеств сторожевыхъ и опорныхъ пунктовъ, то стало быть врагъ народа ихъ соорудившаго надвигался съ востока, отъ Памира, и оттснялъ аборигеновъ страны все дальше и дальше къ сверо-западу. Преданія мстныхъ жителей считаютъ вс эти курганы произведеніемъ рукъ человческихъ и относятъ ихъ происхожденіе къ глубокой древности, «много, много раньше Тимура». И надо замтить, что, по тмъ же преданіямъ, курганы эти имли значеніе военное, въ чемъ и самъ

я, впрочемъ, имлъ случай отчасти убдиться на станціи Яны-Курганъ, гд на подобномъ же бугр сохранились еще слды недавняго бухарскаго укрпленія въ вид разрушенной глинобитной стны съ зубцами. Это послднее укрпленіе хотя и принадлежитъ новйшему времени, но основныя начертанія и формы его, какъ и вс вообще формы жизни и быта Средней Азіи, остаются неизмнно все т же, что и во времена глубокой древности.

Первая станція въ Голодной степи (20 верстъ отъ Сыръ-Дарьи) называется Малекъ. Станціонный домъ и дворъ съ постройками обнесены съ четырехъ сторонъ глинобитною стной, въ род редута, который фланкированъ съ двухъ противоположныхъ по діагонали угловъ круглыми башнями съ бойницами внутри и съ зубчатыми стрльницами на кронахъ. Хотя башни эти служатъ не боле какъ складочнымъ мстомъ для фуража и сна, но въ случа надобности могли бы послужить и защитой противъ степныхъ хищниковъ, барантачей, которые еще нсколько лтъ назадъ хозяйничали около Мурза-Рабата, служившаго имъ притономъ, да и теперь не вполн можно сказать, что пора ихъ безвозвратно миновала. Около того же Мурза-Рабата взятъ былъ ими въ плнъ покойный поручикъ Служенко, испытавшій въ Бухар вс невзгоды клоповника; попадались одиночные казаки или солдаты, а особенно жутко приходилось обратнымъ ямщикамъ-киргизамъ.

Подъзжая къ станціи, не дале какъ въ десяти шагахъ отъ жилья, замтили мы большого бурокрылаго орла-стервятника съ неоперенными головой и шеей благо цвта, сидвшаго на куч стараго мусора и навоза. Общій видъ этой гологоловой птицы совершенно напоминалъ африканскаго грифа. Мы прохали мимо нея шагахъ въ пяти не боле, но, къ удивленію, орелъ не выказалъ ни малйшаго безпокойства при вид нашего экипажа въ столь близкомъ отъ себя разстояніи и продолжалъ какъ ни въ чемъ не бывало сидть на своемъ мст, оглядывая насъ серьезными зоркими глазами. Мы было подумали, что онъ ручной и проживаетъ на здшней станціи, но изъ разспросовъ оказалось, что «вольный» и что на Голодной степи живетъ ихъ много, равно какъ и дудаковъ (дрофъ), а смлы они и доврчивы такъ оттого, что никто ихъ не стрляетъ.

Вторая станція въ степи Мурза-Рабатъ безъ малаго въ 34 верстахъ отъ Малека, а третья Агачъ-Та-Рабатъ въ 31 верст отъ второй. Вс построены совершенно такъ же, какъ и Малекъ, то есть редутомъ съ фланкирующими башнями. За Агачъ-Та-Рабатомъ въ 22 верстахъ, четвертая станція Учъ-Тюбе (Три Бугра), а за этою послдней въ 16 верстахъ укрпленіе Ключевое или Русскій Джизакъ, гд и конецъ Голодной степи.

На половин разстоянія между Малекомъ и Мурза-Рабатомъ высится близь дороги круглое кирпичное зданіе съ куполомъ. Въ общемъ оно иметъ форму кочевой киргизской кибитки и даже въ вершин купола оставлено круглое отверстіе, какъ въ римскомъ Пантеон, или все равно какъ тюндюкъ у кибитки.

Спускъ подъ стрльчатыми воротами ведетъ во внутренность этой ротонды; семь стрльчатыхъ оконъ симметрично расположены по окружности массивной стны; но время наложило свою руку и на это прочное зданіе: въ купол сквозятъ уже дв-три дыры, и около нкоторыхъ оконъ кирпичи пообились и повывалились; но въ цломъ зданіе все-таки поражаетъ прочностью постройки, и въ особенности замчателенъ въ этомъ отношеніи куполъ, съ основанія и до вершины сложенный изъ безчисленныхъ кольцеобразныхъ рядовъ плоскихъ кирпичей квадратной формы, горизонтально положенныхъ рядъ надъ рядомъ такимъ образомъ, что кирпичъ каждаго вышеидущаго ряда нсколько выдвигается внутрь купола надъ кирпичемъ подъ нимъ лежащимъ; въ цломъ весь этотъ куполъ образуетъ собой какъ бы опрокинутую верхомъ внизъ лстницу круглаго амфитеатра. Этотъ своеобразный способъ постройки, при всей его первобытности, боле всего удивляетъ именно своею прочностью. Въ то время какъ въ Европ, при всхъ усовершенствованныхъ средствахъ современной техники, провалъ куполовъ и сводовъ есть явленіе далеко не рдкое, эти первобытные куполы средне-азіятскихъ пустынь стоятъ себ цлые вка нерушимо, да повидимому простоятъ и еще столько же. Впослдствіи намъ приходилось въ нашемъ странствіи по бухарскимъ владніямъ видть не мало совершенно такихъ же построекъ и съ точно такими же куполами, но ни одного изъ нихъ не нашли мы провалившимся. Эти степныя зданія извстны подъ именемъ «сардоба», нто значитъ водовмстилище, цистерна. И дйствительно, попутная намъ ротонда нкогда, и даже еще въ недавнее время, была большою цистерной съ глубокимъ колодцемъ, который былъ полонъ студеною хорошею водой. Колодецъ былъ обложенъ жженымъ кирпичемъ, такимъ же, изъ какого построена и вся эта ротонда, сооруженіе которой мстное преданіе приписываетъ самому Тимурленгу, что впрочемъ едва ли основательно, такъ какъ извстно, что большая часть степныхъ сардобъ Центральной Азіи построены ханомъ Абдуллахомъ въ XVI столтіи нашей эры. Подобныя постройки разбросаны по всмъ безводнымъ степямъ ныншнихъ и бывшихъ бухарскихъ владній, и главнымъ ихъ строителемъ дйствительно былъ Абдуллахъ-ханъ, который, если врить преданію, построилъ, на своемъ вку тысячу сардобъ и тысячу рабатовъ (убжищъ). На мстахъ своихъ путевыхъ приваловъ, онъ воздвигалъ сардобы, а на мстахъ ночлеговъ — рабаты. Типъ этихъ сардобъ везд одинъ и тотъ же, и разнообразится иногда только тмъ, что съ сверной стороны къ ротонд примыкаетъ постройка, въ вид возвышеннаго параллелограмма, служащая порталомъ. Постоянная тнь и прохлада царствуютъ подъ высокими, въ нсколько саженъ, каменными сводами, и какимъ утшеніемъ, какою отрадой служатъ они истомленному путнику въ знойное время года, а зимой являются убжищемъ отъ страшныхъ снжныхъ бурановъ.

Когда вы спуститесь внутрь такого зданія, то увидите, что окна, которыя снаружи приходятся какъ разъ на уровн окружающей почвы, прорзаны на высот около трехъ саженъ отъ вымощеннаго дна цистерны, такъ что самая зала оказывается вырытою въ земл. Этимъ объясняется необходимое присутствіе при каждой сардоб двухъ-трехъ насыпныхъ кургановъ. Такое углубленное устройство залы вызывалось тмъ обстоятельствомъ, что колодецъ самъ по себ не всегда въ состояніи удовлетворить большое количество каравановъ и служитъ для нихъ уже какъ бы послднимъ запасомъ живительной влаги. Надо быть жителемъ безводныхъ пустынь, чтобы вполн постичь, какая драгоцнность каждый глотокъ, каждая капля прсной воды, и потому понятна забота этихъ степняковъ, чтобы по возможности ни одна капля годной воды не пропадала у нихъ даромъ. Во время весенняго таянія снговъ вся окрестная вода стекаетъ къ сардоб, проникая внутрь ея чрезъ норталъ и окна, для чего и старались всегда сооружать такіе водоемы въ пологихъ котловинахъ, если только мстность представляла къ тому малйшую возможность. Если зима обильна снгами, то вешняя вода можетъ наполнить внутренность залы до высоты около двухъ саженъ; нсколько горизонтальныхъ, въ различной мр сыроватыхъ чертъ, идущихъ параллельно одна надъ другой внутри ротонды, на углубленной части ея стны, наглядно показываютъ вамъ какъ высока была вешняя вода въ водоем за нсколько послднихъ годовъ; наиболе темная и сырая черта опредлитъ ея уровень въ послднюю весну.

Такова была и наша первая попутная сардоба. Вода въ ея колодц, по разсказамъ, отличалась очень хорошими качествами и изобиліемъ; но въ 1866 году, когда русскій отрядъ шелъ на Джизакъ, эмиръ Бухарскій приказалъ засыпать колодецъ, и съ тхъ поръ ротонда служитъ только ночлежнымъ пріютомъ для проходящихъ каравановъ.

— Хотли русскихъ потомить безъ воды, объяснялъ намъ ямщикъ, — а русскіе все же дошли и Джизакъ взяли, хотя и безъ воды, а взяли… Божья воля на то была… А теперь сами же вотъ сарты плачутся, что нтъ въ степи воды хорошей…

И дйствительно, у всхъ здшнихъ станціонныхъ старостъ вы услышите одну общую жалобу на воду: больно ужъ солоновата на вкусъ, такъ что и люди, и лошади нердко страдаютъ отъ нее желудкомъ. Между тмъ чай, поданный намъ на Мурза-Рабат, не имлъ ни малйшаго солоноватаго вкуса.

— Какъ же это такъ? спрашиваю старосту. — Стало быть вамъ доставляютъ сюда изъ Чиназа не только фуражъ и продуктъ, но и прсную воду?

— Нтъ, говоритъ, — воды не доставляютъ, мы ее сами длаемъ. Вотъ, какъ ежели дождикъ, сейчасъ кадушки да ведерки на дворъ, и вода готова. А нынче далъ Богъ снжку. Какъ только его подвалило малость, мы сейчасъ на степь, кто съ кувшиномъ, кто съ ведеркой, кто съ чмъ, и давай сбирать снгъ, какъ можно больше, чтобы, значитъ, подоле хватило въ запасъ, и даже ледничекъ понабьемъ снгомъ вплотную. А потомъ по малости таемъ его и пьемъ, да вотъ и господамъ прозжающимъ чайкомъ угождаемъ.