В гостях у эмира Бухарского

Крестовский Всеволод Владимирович

Началось съ очень граціознаго легкаго танца, называемаго мориги, то есть мервскимъ. Танцовали его впятеромъ, для чего танцоры расположились въ такомъ порядк, какъ очки на пятерк домино. У каждаго изъ нихъ было въ рукахъ по дв палочки длиной около аршина, которыя они держали предъ собой за нижніе концы. Танцоры, ставъ лицомъ каждый къ своему vis-a-vis и кружась какъ въ вальс, двигались по кругу на встрчу другъ дружк, и въ то же время, если можно такъ выразиться, крестъ на крестъ выписывали восьмерки вкругъ средняго батчи, который кружился на одной точк. Тутъ, кром трудности самыхъ фигуръ, главное искусство состоитъ въ томъ, чтобы въ очередь скрещивать удары палочки о палочку у себя и съ противникомъ, да кром того еще и со среднимъ батчей, а этотъ послдній долженъ отбивать поочередно удары всхъ четырехъ танцоровъ — но удары должны быть наносимы и отбиваемы не иначе, какъ въ тактъ, который съ теченіемъ пляски все учащается, что и было между прочимъ въ совершенств продлано бустанскими батчами. Говорятъ, что по-настоящему танецъ мориги должно танцовать съ обнаженными саблями, какъ и исполняется онъ у туркменъ, но бухарцы не употребляютъ сабель изъ опасенія, чтобы батчи какъ-нибудь не поранились.

Затмъ пошли разныя другія пляски съ пніемъ и безъ пнія, о которыхъ скажу лишь въ общихъ чертахъ, такъ какъ пріемы ихъ весьма мало разнятся между собой. Напримръ, трепетаніе приподнятыхъ и распростертыхъ рукъ, дрожь въ плечахъ, или то, когда батча «поводитъ» плечами и бедрами, или когда онъ схватываетъ себя за концы кудрей

и пропускаетъ ихъ между пальцами, какъ бы приглашая — «полюбуйтесь, дескать, шелкъ, а не волосы» Вс эти пріемы и повадки вполн напоминаютъ характеръ цыганской пляски, какую вы можете видть въ любомъ хор «московскихъ цыганъ». Это даже, можно сказать, совершенно то же самое. Затмъ слдуетъ уже нчто вполн своеобразное, но не красивое, а именно кувырканье чрезъ голову и запрокидываніе всмъ корпусомъ назадъ, причемъ верхъ искусства состоитъ въ томъ, чтобы, стоя въ такомъ изломанномъ положеніи на своихъ рукахъ и ногахъ, поцловать собственную пятку. Другая поза: скрестивъ подъ собою голени и сидя на нихъ что называется «калачикомъ», запрокинуться назадъ въ такой мр, чтобы привести корпусъ почти въ лежачее положеніе и начать имъ вращательное движеніе слва направо, а затмъ справа налво, смотря по тому, въ какую сторону «выплываютъ» гуськомъ остальные танцоры. Это требуетъ очень большой гибкости и въ особенности развитія поясницы. Третья ' поза — почти то же самое, только стоя на одномъ колн, что нсколько напоминаетъ испанскую качучу, тмъ боле, что другой танцоръ, обхаживая въ припляску колнопреклоненнаго батчу, звонко подщелкиваетъ въ это время надъ своею головой пальцами сведенныхъ вмст какимъ-то мудренымъ образомъ рукъ. Бъ остальномъ же вс эти пляски состоятъ изъ подрыгиваній и мрнаго смененья ногами на мст съ прихлопываньемъ въ ладоши, что уже мы видли еще въ Шаар и чего никакъ не могу я назвать красивымъ. Лица пвцовъ и танцоровъ и здсь, какъ въ Шаар, освщаютъ съ обихъ сторонъ пучками сальныхъ свчъ, чтобы дать возможность зрителямъ лучше видть ихъ выраженіе во время пнія или танца. Впрочемъ, вс виднные нами до сихъ поръ батчи обыкновенно танцовали съ самыми безстрастными, ровно ничего не выражающими физіономіями, словно они вовсе не веселятся, а только по невол отправляютъ скучную, давно имъ надовшую обязанность; но здсь, у бустанскихъ батчей и въ особенности у одного изъ нихъ впервые замтили мы довольно выразительную мимику. Позы, движенія, взглядъ, улыбка — все это порой выражало у нихъ истому и страданія страсти, ея экзальтацію, и видимо зажигательнымъ образомъ дйствовало на нашихъ акъ-саяковъ, даже на самыхъ старыхъ, блобородыхъ, которые въ такіе моменты вдругъ приходили въ чисто-азіятскій восторгъ. Лихорадочно оживленныя движенія, порывистыя вскакиванія съ мста, гогочущіе взрывы одобреній, стенящіе вздохи и даже какое-то звриное рычанье, съ какимъ произносилось это ихнее «э-э-э», все это служило проявленіями необузданнаго восторга. Въ обыкновенномъ положеніи всегда степенные, всегда серіозные и очень сдержанные, эти люди были просто неузнаваемы: электризующее присутствіе батчей совершенно ихъ переродило, и не только акъ-саяки, но сами дангарачи, люди, казалось бы, привычные, профессіональные, и т не могутъ удержаться отъ увлеченія: аккомпанируя на своихъ бубнахъ, съ развитіемъ страстныхъ перепитій пляски они постепенно входятъ въ азартъ, въ какое-то изступленное неистовство и, стоя на колняхъ, всмъ своимъ корпусомъ съ вытянутыми впередъ руками, и всмъ лицомъ своимъ, и дико пылающими взорами, и задыхающимися отрывистыми возгласами выражаютъ порывисто-страстное стремленіе къ танцорамъ:

— Э-э-э!.. Тассадукъ!.. Ай-бай!.. Бай-бай!' Пропадаемъ! Погибаемъ! Ай, горе! — и тому подобные возгласы цлыми взрывами оглашали вс концы террасы.

Самые почтенные старцы изъ числа нашихъ амфитріоновъ время отъ времени съ подобострастнымъ видомъ собственноручно подносили тому или другому изъ батчей раскуренный чилимъ, чтобы «затянуться» табачнымъ дымомъ, или приставали въ нимъ съ чашкой чая, усиленно и нжно прося пригубить изъ нея для освженія. А батчи при этомъ кокетливо ломаются, отнкиваются, заставляютъ себя упрашивать и наконецъ пригубливаютъ съ гримаской, какъ бы нехотя, но ужъ такъ и быть! въ знавъ особаго снисхожденія въ угощателю. И что за улыбка расплывается въ эту минуту по лицу старца, торжествующаго удовлетвореніе собственнаго самолюбія — дескать «таксыръ изволили уважить мою просьбу, они предо всми отличили меня своимъ, благосклоннымъ вниманіемъ».

Видть все это конечно было любопытно, какъ характерныя черты нравовъ; но въ конц-концовъ все же выносишь изъ такого базема брезгливое впечатлніе чего-то противнаго, неестественнаго, и такъ какъ бухарцы не знаютъ ни мры, ни предла своимъ удовольствіямъ этого рода, то видя, что дло затягивается надолго, я поспшилъ улучить удобную минутку и незамтно ушелъ въ свою комнату.

По истин надо удивляться, какъ могутъ эти плясуны въ теченіе трехъ-четырехъ часовъ выдерживать почти безъ малйшей передышки такія хореграфическія упражненія, соединенныя со столь порывистыми и технически трудными тлодвиженіями.

Кстати: я узналъ, что мстечко Бустанъ для собственнаго увеселенія содержитъ на общественный счетъ семь батчей съ обучателемъ и дангарачами. Не смотря на всю дешевизну жизни, надо быть очень зажиточными людьми, чтобы позволять себ подобныя прихоти. И дйствительно, говорятъ, что количество и матеріальное положеніе батчей служитъ какъ бы мриломъ благосостоятельности того или другаго мстечка.

29 января.

Изъ Бустана выхали въ восемь часовъ утра. Ясное утро. Морозъ не великъ, но при сверо-восточномъ втр казалось очень холодно: стыли ноги, руки и плечи. Не мало-таки далъ себя знать холодъ и на бустанскомъ ночлег: усы, волосы на вискахъ и край одяла были покрыты инеемъ отъ дыханія.

Прохавъ верстъ пять между прекрасно воздланными участками земли и кишлаками, выхали наконецъ на открытую, слегка волнистую степь (чуль). Впереди, южне города Кермине виднлись скалистыя горы, не обозначенныя впрочемъ на нашей карт; туземцы же называютъ ихъ Карнапъ-тау. Тянутся он хребтомъ отъ востока прямо на западъ, а срединная вершина ихъ обращаетъ на себя вниманіе своею оригинальною формой: она значительно возвышается надъ остальными вершинами хребта въ вид тонкаго, продольно заостреннаго кряжа, словно лезвіе скиры. Съ выздомъ на чуль, долина Зеравшана осталась въ сторон, верстахъ въ восьми лве нашего пути, и такъ какъ темя широкой степной волны шло между ркой и дорогой, то намъ и не было видно садовъ, окаймляющихъ берега этой рки, о которой нсколько словъ не будутъ лишними въ виду ея важнаго, жизненнаго значенія для Бухарскаго ханства.

Ханство это, кром юго-восточной своей подовины, изрзанной хребтами высокихъ горъ, состоитъ изъ глинисто-солонцеватыхъ степей, а такая почва, какъ извстно, можетъ быть подвергаема успшной обработк только въ тхъ мстахъ, гд есть вода — все равно будетъ ли то вода ркъ, источниковъ или колодцевъ, лишь бы эти послдніе не были слишкомъ солоны. [186] Солнце, при помощи хорошаго орошенія, довершаетъ остальное, и бухарскія поля поэтому всегда приносятъ хорошіе урожаи. Самыми живоносными водными артеріями Бухары являются горные потоки, которые съ выходомъ на равнину обращаются въ рки, но не достигаютъ своихъ естественныхъ устьевъ въ Аму-Дарью, вслдствіе того, что вся масса ихъ воды уходитъ въ оросительные арыки. Самыми значительными изъ такихъ ркъ являются: Зеравшанъ, отводъ котораго, благодаря обладанію Самаркандомъ, всегда находится теперь въ нашихъ рукахъ, и рка Кашка, иначе называемая Шахрисебсскою ркой (Аби-Шахрисебсъ). Но протяженіе послдней по крайней мр вчетверо короче Зеравшана, который

протекаетъ боле шестисотъ верстъ, оплодотворяя слишкомъ 4.075,4 квадратныхъ верстъ или 83,17 квадр. геогр. миль прекрасно обработанной земли, коей наибольшая и наилучшая часть въ настоящее время принадлежитъ Россіи. [187] Въ силу послдняго обстоятельства, Кашка-Дарья, не смотря на незначительность ея протяженія, стала теперь для Бухары весьма важною жизненною артеріей, тмъ боле, что бухарцы владютъ не только главнымъ ея теченіемъ, но сполна и всми ея истоками. Въ русл Зеравшана попадаются частицы золота, вымываемаго изъ конгломератовъ въ его верховьяхъ. Но не по этой только причин обитатели страны назвали его златоноснымъ, [188] а главнйшимъ образомь потому, что онъ, благодаря избытку своихъ водъ и періодическимъ разливамъ, длаетъ почву плодородною и тмъ вноситъ благосостояніе въ жизнь ея обитателей. ^{21} Берега Зеравшана представляютъ большія удобства для земледлія, въ особенности правый; лвый же лежитъ выше уровня водъ и орошается арыкомъ Нарыпаемъ, который вытекаетъ изъ Кара-Дарьи, лваго рукава Зеравшана, въ нашемъ Катта-Курганскомъ округ, и вливается обратно въ Зеравшанъ близъ предмстья города Кермине, называемаго Касымъ-Шаиръ, И дйствительно, правый берегъ представляетъ непрерывный рядъ потонувшихъ въ садахъ селеній, такъ что все протяженіе рки съ выхода ея на равнину представляетъ одинъ сплошной садъ и даетъ понятіе о томъ вид, какой имла нкогда вся страна отъ Ташкента до Хивы и, какъ увряютъ здсь, даже до Каспія, когда Аму еще не поворачивала въ Аралъ и когда, по словамъ мстнаго преданія, котъ могъ дойти изъ Ташкента до моря, перепрыгивая только съ крыши на крышу, и соловей совершить то же путешествіе, перепархивая съ втки на втку. По Маздейской легенд, Согдъ (впослдствіи Когикъ, нын Зеравшанъ) есть «второе благословенное мсто, сотворенное зиждительнымъ словомъ Ормузда», и не даромъ по степени значенія для туземцевъ сравниваютъ его съ плодотворнымъ Ниломъ. Полоса полей, орошаемыхъ арычною системой Зеравшана, не везд равномрна: мстами она суживается до восьми, даже до четырехъ верстъ (въ Хатырчинскомъ бекств), а мстами ширится на тридцать, на сорокъ и боле верстъ.

186

Пространства степи, не орошенныя ручьями и потоками, нельзя принимать почти ни въ какое соображеніе при точномъ опредленіи экономически производительныхъ силъ этой страны, такъ какъ тамъ возможно лишь номадное существованіе, легко ускользающее изъ-подъ всякаго правительственнаго контроля, какъ въ административномъ, такъ и податномъ отношеніи.

187

Въ нашихъ предлахъ рка протекаетъ 880 верстъ, причемъ ея среднее теченіе и въ особенности островъ Міанкаль (то есть «Срединная земля», въ длину слишкомъ 100, въ ширину отъ 8 до 13 верстъ) представляютъ самую богатую часть долины, покрытую роскошными садами.

188

Зеръ-авшанъ по-таджикски значитъ раздаватель золота (см. Л. . Костенко Туркестанскій край,т. I, 132). Золото попадается по всему теченію рки въ вид мелкихъ зеренъ и тонкихъ пластинокъ, но разработка его приноситъ ничтожныя выгоды. Такъ, напримръ, артель изъ четырехъ рабочихъ вымываетъ его въ день, среднимъ счетомъ, на 60 коп. Поэтому золотымъ промысломъ занимаются только безземельные бдняки.

Необычайно быстрый и многоводный въ начал, Зеравшанъ чмъ дале углубляется въ степь, тмъ становится все мельче и, оросивъ посредствомъ Шахри-руда городъ Бухару, течетъ еще верстъ на семьдесятъ въ юго-западномъ направленіи, за городъ Каракуль, а затмъ поворачиваетъ на юго-востокъ параллельно Аму-Дарь и теряется въ озер Сунгур, [189] не дойдя до Аму всего какихъ нибудь сорока верстъ, у города Наразыма, гд находится его естественное устье.

Владя Самаркандомъ и Катта-Курганомъ, мы теперь регулярнымъ образомъ снабжаемъ водой всю принадлежащую Бухар часть Зеравшанскаго оазиса, и бухарцы понимаютъ, что «Урусъ» держитъ въ своихъ рукахъ «ключъ ихъ жизни», ибо стоитъ ему не дать имъ воды только дв недли и — Бухара погибла.

189

За озеромъ Сунгуромъ, въ разстояніи трехъ-четырехъ верстъ одно за другимъ, лежатъ еще два озера, Каранга и Денгизъ, которыя своимъ происхожденіемъ обязаны Зеравшану и служили нкогда его естественнымъ продолженіемъ. Въ большую полую воду они и теперь соединяются иногда между собою протоками. Отъ Денгиза до Аму-Дарьи всего только около 28 верстъ.

Песчаная степь, по которой мы теперь хали, называется Дашты-Малекъ. Съ свера она ограничена Зеравшаномъ, а къ югу простирается до подножія Карнапскаго кряжа. Пески однако въ ней, на мой взглядъ, вовсе не глубоки и нисколько не увеличиваютъ трудностей движенія. По крайней мр три с половиною таша отъ Бустана до поселка Малекъ, гд назначенъ былъ привалъ для завтрака, мы хали не тише, чмъ всегда, и прибыли на пунктъ въ урочную пору, то есть въ начал двнадцатаго часа утра.

Не дозжая верстъ пяти до Малека представилась намъ довольно рдкая зимой возможность любоваться степнымъ миражемъ. Поселокъ Малекъ, состоящій не боле какъ изъ тридцати домовъ, скучился на совершенно открытой и плоской мстности, около развалинъ древняго караванъ-сарая и красивой сторожевой башни въ форм минарета. Съ того пункта, откуда поселокъ впервые открылся предъ нами, его деревья и развалины съ башней казались какъ бы висящими въ воздух выше черты горизонта, которая между тмъ была видна совершенно ясно. Нсколько минутъ спустя стало казаться, что все это виситъ уже не въ воздух, а надъ широкою полосой воднаго пространства, какъ бы надъ большимъ озеромъ, въ которомъ смутно и совершенно какъ въ вод отражались очертанія древесныхъ группъ, высокихъ развалинъ и низенькихъ саклей. Все это представлялось такъ ясно, такъ реально, что человкъ незнакомый съ данною мстностью могъ бы съ полною увренностью подержать какое угодно пари, что Малекъ стоитъ надъ очень большимъ и широкимъ степнымъ озеромъ, чрезъ которое путнику предстоитъ неизбжная переправа. Съ дальнйшимъ приближеніемъ однако марево постепенно тускнло, расплывалось и наконецъ, когда мы очутились верстахъ въ двухъ отъ Малека, мстность и предметы приняли свою дйствительную форму.

Подъ Малекомъ снова открылись для глаза сады населеннаго прирчнаго раіона, тянувшіеся полосою верстахъ въ пяти влво отъ поселка. Самый же поселокъ состоитъ преимущественно изъ зазжихъ дворовъ съ лавочками для проходящихъ каравановъ.

И здсь, такъ же какъ нсколько дней тому назадъ на Караулъ-базар, опять пришлось намъ испытать грустное чувство при вид этихъ жалкихъ мазанокъ, обступившихъ великолпныя развалины двухъэтажнаго зданія съ порталомъ и боковыми вышками, построеннаго Абдуллахъ-ханомъ спеціально ради удобства путешественниковъ и каравановъ. Груды кирпичей, навоза и мусора среди его двора и вокругъ еще не развалившихся стнъ краснорчиво свидтельствуютъ о мудрой «государственной экономіи» Аштарханидовъ и Мангытовъ, и въ то же время стны эти, построенныя изъ хорошо. обожженаго кирпича и никогда не носившія на себ мозаичной облицовки, еще разъ служатъ живымъ доказательствомъ благороднаго вкуса Абдуллаха. Вс украшенія ихъ выведены изъ простыхъ кирпичей, а размры линій и контуровъ зданія полны изящной простоты и величія. Въ особенности хороша уцлвшая часть минарета, съ вышки котораго сторожевые сипаи нкогда наблюдали за безопасностью степи, а по ночамъ зажигали на ней огонь, служившій маякомъ для путниковъ, запоздавшихъ или заблудившихся въ степной пустын.