В гостях у турок
Шрифт:
Время тянулось медленно. Дабы наполнить досугъ, Николай Ивановичъ сходилъ за платьемъ и за сапогами, одлся и ужъ сверхъ платья надлъ на себя пальто. Затмъ пересчиталъ отъ нечего длать имющееся у него золото, русскія бумажныя деньги и сербскія бумажки. Въ корридор стали раздаваться шаги. «Позвать разв слугу и потребовать чаю? задалъ онъ себ вопросъ. Кстати, спрошу его, не идетъ-ли какого-нибудь позда по направленію къ Константинополю раньше полудня. Тогда можно съ этимъ раннимъ поздомъ и ухать куда-нибудь, а ужъ тамъ и перессть на константинопольскій поздъ. Въ Константинополь есть всего одинъ
Соображая все это, онъ сдлалъ еще нсколько шаговъ по комнат, постоялъ въ раздумьи около пуговки электрическаго звонка и, наконецъ, нажалъ кнопку.
Корридорный явился, привтствовалъ Николая Ивановича съ добрымъ утромъ и спрашивалъ, хорошо-ли онъ почивалъ.
— Чаю, самоваръ… Вотъ въ эту комнату подадите… приказалъ ему Николай Ивановичъ, но о позд, дабы не навлечь на себя подозрнія, сразу его не спросилъ…
Явился чай съ пыхтящимъ, по-прежнему, грязнымъ самоваромъ, но самоваръ этотъ уже не привелъ въ умиленіе Николая Ивановича. Поставивъ на столъ принадлежности чаепитія, корридорный остановился у дверей и, улыбаясь, проговорилъ:
— Днесь можете заповдать на обдъ русски щи, господине экселенцъ. Готовачъ (т. е поваръ) сказалъ, что онъ можетъ готовити.
Николая Ивановича взорвало.
— Какой тутъ обдъ! Мы хотимъ сегодня, какъ можно раньше, ухать въ Константинополь, сказалъ онъ.
— Сей день? Днесь? удивился корридорный.
— Да, да… Сегодня утромъ… И чмъ раньше, тмъ лучше. Я получилъ на почт письмо.
Корридорный сталъ доказывать, что «тренъ желзницы» (т. е. желзнодорожный поздъ) идетъ въ «Цариградъ» только въ часъ дня и «экселенцъ» всегда успетъ пообдать.
— Нтъ, нтъ, мы хотимъ ухать даже раньше часу. Намъ нужно встртиться до часу кое съ кмъ на слдующей отъ Софіи станціи… Я забылъ, какъ эта станція называется. Такъ вотъ нтъ-ли какого-нибудь позда пораньше, хоть и не до Царьграда?
— Есте. Имамъ, экселенцъ… До Бловы…отвчалъ корридорный.
— Вотъ, вотъ… До Блова намъ и надо, подхватилъ Николай Ивановичъ. — Когда идетъ этотъ поздъ?
Оказалось, что до Бловы есть мстный поздъ въ 11 часовъ утра. Николай Ивановичъ оживился.
— Вотъ и отлично! Вотъ на этомъ позд мы и подемъ, заговорилъ онъ. — Пожалуйста, поскорй приготовьте намъ счетъ и экипажъ. Поскорй только! Мы удемъ на желзную дорогу въ десять, даже въ девять часовъ. Чмъ скоре, тмъ лучше. Такъ пожалуйста, поскорй. Бакшишъ вамъ будетъ хорошій.
Корридорный поклонился и исчезъ.
— Съ кмъ это ты тамъ разговариваешь? послышался изъ другой комнаты заспанный голосъ Глафиры Семеновны.
— А! Проснулась! Вставай, милая, скорй! воскликнулъ Николай Ивановичъ. — Въ девять часовъ мы узжаемъ. Есть ранній поздъ до какой-то Бловы, чортъ ее дери! Вотъ въ эту Блову мы и подемъ. Вдь намъ въ сущности все равно, куда-бы ни хать, только ухать, а это по дорог въ Константинополь. О, Господи, Господи! Пронеси только мимо этого прокурора! вздохнулъ онъ.
Было уже семь часовъ. Глафира Семеновна стала вставать. Началось надваніе чулокъ, юбки. Затмъ послдовало умыванье. Умывался и Николай Ивановичъ и ворчалъ на
— Просто удивляюсь я на тебя! Какъ можно до этой поры спать, если надъ нами стряслась такая бда, говорилъ онъ. — Я ужъ давно всталъ. У меня и чай готовъ. Ты это что? Капотъ надваешь? Нтъ, ужъ ты прямо дорожное платье надвай. Я и экипажъ заказалъ. Мы какъ напьемся чаю, такъ сейчасъ и подемъ на станцію.
— Хорошо, хорошо. Только вдь прокуроръ насъ можетъ и на станціи захватить, отвчала она. — Тамъ даже хуже… Вдь онъ можетъ намъ сдлать скандалъ при публик.
— Что ты меня пугаешь, что ты меня пугаешь, милая! закричалъ мужъ и схватился въ отчаяніи за волосы. — Ахъ, кругомъ вода! вздохнулъ онъ и, подумавъ, прибавилъ:- Впрочемъ, будь что будетъ, а все-таки мы удемъ на станцію, какъ можно раньше.
Черезъ четверть часа супруги сидли въ «пріемной» и пили остывшій чай.
— Хоть-бы пость что-нибудь… въ дорогу, сказала Глафира Семеновна.
— Какая тутъ да, милая! Только-бы удрать поскоре. Тамъ на станціи чего нибудь подимъ, проговорилъ Николай Ивановичъ. — И удивляюсь я, какъ ты можешь при такой тревог еще сть хотть! Впрочемъ, вдь вотъ булки поданы. Кушай. О, только-бы все это благополучно пронеслось — большую свчку я поставлю! вздыхалъ онъ.
Раздался стукъ въ дверь. Николай Ивановичъ вздрогнулъ.
— Святители! Ужъ не прокуроръ-ли? прошепталъ онъ.
Но это былъ слуга. Онъ принесъ счетъ гостинницы и сообщилъ, что въ девять часовъ экипажъ будетъ у подъзда. Николай Ивановичъ заплатилъ ему по счету и далъ пять левовъ на чай. Корридорный чуть не до земли поклонился ему.
— Слушйвте… наставительно сказалъ ему Николай Ивановичъ. — Посл нашего отъзда, если кто будетъ спрашивать про насъ — всмъ говорите, что мы не въ Царьградъ, а въ Вну ухали. Поняли?
— Разбирамъ, господине экселенцъ, снова поклонился корридорный и удалился.
— Ну, Глафира Семеновна! Всели у тебя уложено? Будь на готов. Господи, какъ-бы поскоре удрать! прошепталъ Николай Ивановичъ и въ нетерпніи зашагалъ изъ угла въ уголъ по комнат, нервно затягиваясь папироской.
Такъ прошло съ полчаса. Но вотъ опять стукъ въ дверь.
— Кто тамъ? закричалъ Николай Ивановичъ.
За дверью по-болгарски разговаривали два гололоса. Наконецъ, въ комнату заглянулъ корридорный и доложилъ:
— Экселенцъ! Господинъ прокуроръ молитъ да видти экселенцъ.
Николай Ивановичъ бы весь застылъ на мст и поблднлъ. Глафира Семеновна слезливо заморгала глазами.
XXXIV
Въ комнату мшковато вошелъ нсколько неуклюжій, но съ красивымъ лицомъ бородатый брюнетъ среднихъ лтъ, гладко остриженный, въ черномъ жакет и срыхъ брюкахъ и раскланялся.
— Позвольте отрекомендоваться: вашъ сосдъ по номеру, прокуроръ болгарской службы Стефанъ Авичаровъ, сказалъ онъ чисто по русски. — Простите, что безпокою васъ въ такой неурочный часъ, но сейчасъ узнавъ отъ здшній прислуги, что вы сегодня утромъ уже узжаете, не могъ отказать себ въ удовольствіи поговорить съ вами, тмъ боле, что можетъ быть мы уже и старые знакомые. Николай Ивановичъ Ивановъ, какъ я прочелъ на доск у швейцара? спросилъ онъ. — Съ нимъ я имю удовольствіе говорить?