В гостях у турок

Лейкин Николай Александрович

— Вы знаете, кмъ вся эта мстность вокругъ Вакареля заселена? спросилъ онъ Глафиру Семеновну. — Здсь живетъ не болгарское племя, нтъ. Во время владычества турокъ тутъ были поселены плнные венгры и вотъ обитатели здшніе ихъ потомки.

— Да они на цыганъ и похожи по своему черномазію, отвчала та, смотря на кудряваго мальчика съ сизо-черными волосами, поднимающаго къ ея окну кувшинъ съ водой.

Звонокъ. Поздъ сталъ тихо отходить отъ станціи и не прибавлялъ ходу.

— Спускаемся въ водораздлъ Эгейскаго моря, сообщилъ своей спутниц прокуроръ. —

Скоро пересчемъ границу Восточной Румеліи и спустимся въ долстну Ихтимана. Можетъ быть, непріятно вамъ, что я разсказываю? спросилъ онъ, видя, что Глафира Семеновна хмурится. — Можетъ быть, вы хотите покоя… чтобы никто съ вами не разговаривалъ?

— Ахъ, сдлайте одолженіе! Говорите. Даже очень пріятно. Я люблю разговаривать. Я не люблю только, когда люди много пьютъ.

— Усердно прошу прощенія. Это была ошибка. Но вдь вашъ мужъ своимъ радушіемъ можетъ даже мертваго заставить лишнее выпить. И такъ, буду вашимъ чичероне и стану вамъ разсказывать. что знаю. У Вакареля окончился желзнодорожный путь, построенный на болгарскія средства, и ужъ теперь мы демъ по турецкой дорог.

— Какъ? Мы ужъ въ Турціи? воскликнула Глафира Семеновна.

— Нтъ, но демъ-то мы по желзниц, построенной на турецкій счетъ. Турція еще посл Пловдива, посл Филипополя будетъ. Филипополь по-болгарски Пловдивъ и мы его такъ и зовемъ. Послушайте, мадамъ Иванова, задемте къ намъ въ Пловдивъ на сутки. Право, у насъ есть не меньше, что посмотрть, чмъ въ Софіи.

— Ахъ, нтъ, нтъ. И, Бога ради, не говорите объ этомъ мужу! воскликнула испуганно Глафира Семеновна. — Мы теперь демъ прямо въ Константинополь.

— Отчего вы такъ противъ нашего Пловдива? Мн хотлось бы въ Пловдив отблагодарить васъ и вашего супруга за то радушіе и гостепріимство, которое вы мн оказали въ Оофіи, упрашивалъ прокуроръ.

— А вотъ этого-то гостепріимства я и боюсь, подхватила Глафира Семеновна. — Нтъ, ужъ вы пожалуйста не просите и, главное, мужу ни слова… Кром того, ему вредно пить. У него ожирніе сердца.

— О, Боже мой! Да зачмъ-же много пить? А Пловдивъ все-же стоитъ посмотрть. Это главный городъ Восточной Румеліи. Въ немъ много достопримчательностей. Онъ древній городъ, основанъ еще Филипомъ Вторымъ, отцомъ Александра Великаго.

— Хоть-бы Филипомъ Десятымъ, такъ и то я не желаю зазжать.

— А какія въ немъ древности есть! Древній турецкій караван-серай съ свинцовыми куполами, древняя мечеть Джумая Джамизи…

— Нтъ, нтъ, не просите!

Разговаривая такимъ манеромъ, они миновали станцію Ихтиманъ. Начались отвсныя гранитныя скалы. хали какъ-бы въ стнахъ.

— Любуйтесь, мадамъ Иванова, и запомните. Эти скалы называются Трояновы ворота. Мы демъ по ущелью. Черезъ это ущелье прошелъ императоръ Троянъ во время его войны съ Дакіей, — разсказывалъ прокуроръ, но Глафира Семеновна очень равнодушно взглянула на величественныя скалистыя Трояновы ворота. Она боялась, что прокуроръ сманитъ ея мужа въ Пловдивъ, а тамъ опять начнется бражничанье.

Спустились въ долину Марицы. Виднлись вдали угрюмыя Родопскія

горы. Попадались дубовые лса. Вотъ и станція Костенецъ. Помчались дальше.

— Мстность, по которой мы теперь прозжаемъ, долженъ вамъ сказать, мадамъ, хорошей славой не пользуется. Вонъ тамъ въ Родопскихъ горахъ, да и здсь въ долин проживаютъ помаки, болгары-магометане, и они могутъ быть вполн причислены къ полудикимъ. Занятіе ихъ — разбои. Покойный Стамбуловъ разсялъ много ихъ бандъ, но и посейчасъ еще въ горахъ есть ихъ шайки. Прежде здсь, по горамъ, безъ конвоя нельзя было прохать. Грабежи были страшные… Да и посейчасъ… Были даже случаи нападенія на позда…

— Да что вы! — испуганно проговорила Глафира Семеновна и поблднла. О, Господи! А мужъ спитъ, какъ свинья. Что-же это такое! Надо его разбудить. Николай! Николай Иванычъ! Проснись! Послушай, что разсказываютъ!

И она въ страх принялась трясти мужа за рукавъ, ущипнула его за руку, дернула даже за усы.

XXXVIII

Николай Ивановичъ проснулся, посоловлыми глазами смотрлъ на жену и прокурора и съ просонья спрашивалъ:

— Пріхали? Куда пріхали?

— Никуда не пріхали. Но знаешь-ли ты, по какой мстности мы демъ? внушительно говорила Глафира Семеновна мужу. — Мы демъ по мстности, которая въ горахъ кишитъ разбойниками. Вотъ Степанъ Мефодьичъ говоритъ, что здсь повсюду, повсюду разбойники. Нужно быть на сторож, а ты спишь, какъ невинный младенецъ.

— Позвольте, позвольте, мадамъ Иванова, перебилъ ее прокуроръ. — Я разсказываю больше о прежнемъ, достамбуловскомъ времени. Но Стамбуловь вдь цлую войну велъ противъ нихъ, и надо отдать ему честь, перебилъ или перехваталъ ихъ атамановъ и шайки разсялись.

— Вы говорили, что даже были случаи нападенія на позды.

— Были, были. Нападали, пассажировъ обирали до нитки, потомъ брали ихъ въ плнъ и требовали за нихъ выкупъ. Все это было сравнительно недавно, три-четыре года тому назадъ, но теперь, за послднее время, у насъ спокойно.

— Да вдь спокойно, спокойно, а вдругъ и будетъ не спокойно, проговорила Глафира Семеновна.

Прокуроръ пожалъ плечами.

— Конечно, все можетъ случиться, но изъ этого не слдуетъ, чтобы такъ ужъ очень пугаться, сказалъ онъ. — Смотрите, какъ вы поблднли. Воды-бы вамъ выпить, но ея нтъ. Выпейте вина. Это васъ прибодритъ. Вино есть.

— Пожалуй, дайте.

У Глафиры Семеновны дрожали руки.

Прокуроръ вытащилъ изъ кармана складной штопоръ, досталъ бутылку съ блымъ виномъ, откупорилъ ее и, наливъ полъ-стакана, подалъ Глафир Семеновн.

Та выпила нсколько глотковъ и проговорила:

— Боже мой, по какой мы дикой земл демъ! Даже на желзнодорожные позда нападаютъ. Знала-бы, ни за что не похала! Это все ты… кивнула она на мужа.

Тотъ звалъ, протиралъ глаза и откашливался въ платокъ.

— Ну, вотъ… Не на кого валить бду, такъ на мужа. А сама только и бредила Константинополемъ. Вдь мы въ Константинополь демъ.