В гостях у турок
Шрифт:
Но вотъ и станція Макрикіой, послдняя передъ Константинополемъ. Вдали на откос холма виднлись красивые домики европейской и турецкой архитектуры. Поздъ стоялъ недолго и тронулся.
— Черезъ полчаса будемъ въ Константинопол, сказалъ англичанинъ, вынулъ изъ чехла свой громадный бинокль и приложилъ его къ глазамъ, смотря въ окно.
— Сейчасъ вы увидите панораму Константинополя, разсказывалъ онъ Глафир Семеновн.
Та тоже вынула бинокль и стала смотрть. Вдали начали обрисовываться купола гигантскихъ мечетей и высокихъ стройныхъ минаретовъ, упирающихся въ небо. Мстность отъ Макрикіой ужъ
Вскор поздъ сталъ убавлять ходъ и въхалъ подъ высокій стеклянный навсъ Константинопольской желзнодорожной станціи.
XLV
На станціи кишла цлая толпа турокъ-носильщиковъ съ загорлыми коричневыми лицами, въ рваныхъ, когда-то синихъ курткахъ, въ замасленныхъ красныхъ фескахъ, повязанныхъ по лбу пестрыми бумажными платками. Они бжали за медленно двигающимся поздомъ, что-то кричали, махали руками, веревками, которыя держали въ рук, и кланялись, прикладывая ладонь ко лбу, стоявшимъ въ вагон, у открытаго окна супругамъ Ивановымъ. Виднлись, стоявшіе на вытяжк турецкіе жандармы въ синихъ европейскихъ мундирахъ, высокихъ сапогахъ со шпорами и въ фескахъ. Но вотъ поздъ остановился. Носильщики толпой хлынули въ вагонъ, вбжали въ купэ и стали хватать вещи супруговъ и англичанина, указывая на нумера своихъ бляхъ на груди. Они выхватили изъ рукъ Николая Ивановича даже пальто, которое тотъ хотлъ надвать.
— Стой! Стой! Отдай пальто! Куда вы тащите! Намъ нужно только одного носильщика! — закричалъ онъ на нихъ, но сзади, надъ самымъ его ухомъ, раздался вопросъ по-русски:
— Позвольте узнать, не господинъ-ли Ивановъ вы будете?
— Я. А что вамъ нужно? — обернулся Николай Ивановичъ и увидалъ пожилого человка съ горбатымъ носомъ и въ сдыхъ усахъ, одтаго въ срое пальто, синій галстухъ и феску.
— Получилъ отъ господина прокурора Авичарова телеграмму изъ Филипополь, чтобы встртить васъ и предложить вамъ своего услуги, — продолжалъ тотъ съ замтнымъ еврейскимъ акцентомъ. — Я проводникъ при Готель Пера Паласъ и имю свидтельства и благодарность отъ многаго русскихъ, которыхъ сопровождалъ въ Констаетинопол по городу.
Произнеся это, срое пальто поклонилось и по-турецки приложило ладонь къ феск.
— Вамъ прокуроръ телеграфировалъ, что мы демъ? — спросилъ Николай Ивановичъ.
— Точно такъ, господинъ, и предлагаю своего услуги быть вашимъ проводникомъ… Вотъ телеграмма прокурора.
— Ахъ, какъ это любезно со стороны прокурора! — проговорила Глафира Семеновна. — Ну, что-жъ, будьте нашимъ проводникомъ.
— Да, да… Пожалуйста… — прибавилъ Николай Ивановичт. — Но у насъ носильщики растащили вс наши вещи и даже мое пальто унесли.
— Успокойтесь, все будетъ цло. Турки народъ честный и у васъ булавки вашей не пропадетъ. Пожалуйте за мной, ваше благородіе… приглашалъ супруговъ проводникъ. — Или можетъ быть я долженъ величать васъ превосходительствомъ?
— Нтъ, нтъ! испуганно воскликнула Глафира Семеновна. — Мы самые обыкновенные люди и никакого чина не имемъ. Пожалуйста оставьте… Мы купцы…
— Ваши паспорты позвольте для прописки и квитанцію отъ вашего
— Остановиться мы ршили въ Готель Пера Паласъ… сказалъ ему Николай Ивановичъ, шествуя за нимъ.
— Да, я при этого самаго гостинница и состою проводникомъ. Вотъ мой знакъ. О, это первая гостинница въ Константинопол! Она содержится отъ Американской компаніи спальныхъ вагоновъ… Wagonslits… Въ Париж такого гостинницы нтъ. Проводникъ вынулъ изъ кармана мдную бляху съ надписью и нацпилъ ее на грудь своего пальто.
— Деньги турецкія у васъ есть? продолжалъ онъ. — Позвольте мн одного турецкаго меджидіе на расходъ. Здсь въ турецкихъ владніяхъ надо давать бакшишъ направо и налво, а если вы будете сами разсчитываться, то васъ замучаютъ да и дороже вамъ это обойдется. О, русскаго на чаекъ пустяки передъ турецкаго бакшишъ! Но гд въ Россіи нужно подать пятіалтыннаго, для турка и пятачокъ довольно. Есть у васъ турецкія деньги? А то надо размнять.
— Вотъ…
И Николай Ивановичъ вытащилъ изъ кармана пригоршню турецкаго серебра, намняннаго ему англичаниномъ. Проводникъ взялъ большую серебряную монету и сказалъ:
— Здсь въ Турціи мелкія деньги очень дороги и на промнъ вотъ такой монеты на мелочь надо заплатить около пятнадцати копекъ на русскаго деньги…
Онъ подошелъ къ окошку тутъ-же на станціи, за которымъ виднлась красная феска въ усахъ, съ громадными бычьими глазами и черными бровями дугой, сросшимися вмст, и размнялъ монету на мелочь.
Подошли къ дверямъ, загороженнымъ цпью, около которыхъ стояли полицейскій офицеръ въ европейскомъ мундир и въ феск и солдатъ. Солдатъ держалъ конецъ цпи въ рукахъ.
— Votre passe, monsieur… произнесъ офицеръ, учтиво прикладывая руку къ феск.
Проводникъ тотчасъ-же заговорилъ съ нимъ по-турецки, сунулъ ему паспортъ супруговъ Ивановыхъ и солдатъ отвелъ цпь для прохода.
Очутились въ таможенномъ зал. Прізжихъ изъ-за границы было совсмъ мало: пять шесть человкъ. Сундуковъ и чемодановъ на столахъ для досмотра не было и десятка.
— Приготовьте ключъ отъ вашего багажъ. Сейчасъ принесутъ вашъ сундукъ. И ужъ если кто у васъ будетъ просить бакшишъ, никому ничего не давайте. Я за все расплачусь, сказалъ проводникъ и побжалъ съ квитанціей за сундукомъ.
Появился сундукъ на стол.Николай Ивановичъ открылъ его. Около него, какъ изъ земли, выросъ таможенный сторожъ въ феск, безъ формы, въ турецкой рваной куртк, но съ бляхой на груди. Онъ ткнулъ себя сначала въ грудъ, а потомъ указавъ на сундукъ, протянулъ къ Николаю Ивановичу руку пригоршней и, оскаливъ зубы, произнесъ
— Бакшишъ, эфенди…
— Съ него, съ него проси… указалъ Николай Ивановичъ на проводника. — Вотъ нашъ казначей.
Проводникъ сунулъ ему въ руку нсколько тоненькихъ мдныхъ монетъ и сказалъ супругамъ:
— Піастръ даю, а вдь это всего только семь копекъ на русскія деньги.
Подошелъ таможенный чиновникъ въ феск и съ зелеными петлицами на воротник гражданскаго сюртука, посмотрлъ на таможенные ярлыки австрійской, сербской и болгарской таможенъ на сундукахъ, произнесъ слово «русскій», улыбнулся и махнулъ рукой, чтобъ закрывали сундукъ.