В гвардейской семье
Шрифт:
штурмовики пошли на взлет...
...Высота тысяча сто метров. Первая пара ведущей шестерки перестраивается в правый пеленг. Все
выполняют тот же маневр. Значит, — до цели близко.
Вот уже первая шестерка устремилась в атаку. За ней — вторая. Вокруг самолетов рвутся снаряды.
Гулко застучало сердце. Еще несколько секунд — и я тоже атакую цель. Внизу, если продлить взглядом
линию пикирования второй шестерки, видны солнечные «зайчики». Так и есть: вражеские самолеты...
Они
Вслед за командиром ввожу и свою машину в пикирование. Ведущий наносит удар реактивными
снарядами. Я тоже нажимаю кнопку «РС». Через две-три секунды вражеские самолеты исчезают в темно-
серых облачках взрывов.
Внимательно слежу за ведущим. Он выводит самолет из пикирования, тут же открываются люки его
«ильюшина», [42] и из самолета темными каплями падают бомбы. Я дважды нажимаю кнопку сброса
бомб, и мой штурмовик, слегка подпрыгивая, тоже освобождается от бомбового груза.
После этого выполняем левый разворот и, набрав высоту, уходим. Смотрю вниз: над стоянками
вражеских самолетов клубится дым, сквозь который просвечивают оранжевые языки пламени. Сомнений
нет: после наших эрэсов и бомб от фашистского аэродрома осталось только название.
Занимаю свое место в боевом порядке. Первые две шестерки еще раз заходят на цель. Тут и там
вспыхивают разрывы: это открыли огонь вражеские зенитки, прикрывающие аэродром. Вот и мы
проносимся сквозь гущу серо-черных «шапок». В кабине запахло пороховой гарью.
Командир длинными очередями ведет огонь из пушек и пулеметов. Я делаю то же самое — и ритмичная
дрожь пробегает по самолету. Внизу появляется еще один очаг пожара.
Снова выходим из атаки влево с набором высоты. «Телохранители» старательно опекают нас, зорко
всматриваются в небесный простор. И вдруг «яки» исчезают. Что такое?
— Прикрой, атакую! — слышу в шлемофоне чей-то голос. Значит, истребители прикрытия вступили в
бой.
Высота — семьсот метров. Наша пара занимает место слева от ведущего группы: этим увеличиваются
огневые возможности шестерки. Идем домой. Задание успешно выполнено, и это радует меня. Все
хорошо, потерь нет!
Но что это? Звенящий удар. Машина накренилась влево, затем стала резко снижаться. Отклоняю ручку
вправо — крен исчезает. Но угол пикирования все увеличивается. Штурвал на себя! Самолет не
реагирует. Убираю обороты до минимальных, с силой тяну ручку на себя. Машина как-то неохотно
выходит из пикирования.
— Хвост цел? — спрашиваю Малюка.
— Поврежден! — отвечает он. — Снаряды разбили стабилизатор. «Мессер», бисова душа, вдарыв.
дальней дистанции...
— Почему не обстрелял его?
— Задержка с пулеметом получилась! — объясняет [43] воздушный стрелок. Я заметил, что нервы у
Малюка крепкие. И ничто не выдает его волнения. Разве что речь: в таких случаях он говорит то по-
русски, то переходит на украинский язык.
С каждой секундой положение осложняется. Надо искать выход, ведь домой еще далеко...
— Пара заходит в атаку! — кричит Малюк.
Справа, метров на семьсот выше нас, замечаю пару «фокке-вульфов». Они явно намерены атаковать нас.
— Огонь!.. Короткими очередями, экономно! — передаю Малюку, совсем забыв о неисправности
пулемета.
А «фоккеры» вот-вот откроют огонь.
Вдруг за моей спиной застучал пулемет: стрелок сумел-таки устранить неисправность.
— Молодец, Малюк! — кричу. — Ну-ка, дай им жару!..
Да, Антон Малюк, сумевший быстро устранить задержку и вовремя встретить огнем атакующие нас
«фоккеры», действительно был молодцом! А тут как раз возвратились «яки» — и ринулись на
«фоккеров». Один из них загорелся, стал падать, разматывая черную спираль дыма. Вспышка! И
вражеский самолет взорвался в воздухе. Второй «фоккер», увернувшись от атаковавших его «яков», сумел все же поймать нас в прицел. В правой плоскости «ильюшина» зазияли рваные пробоины, затрепетали фанерные и перкалевые клочья обшивки.
Меня тревожит, что под напором встречного потока воздуха дыры в любую секунду могут увеличиться, и
тогда машина потеряет устойчивость. Осторожно перевожу самолет сначала в правый, затем в левый
крен. Повторяю. «Ильюшин» ведет себя нормально. Дотянуть бы домой!..
Наша группа ушла вперед, и мой подбитый самолет летит сейчас один в бескрайнем небе. А тут еще
Малюк докладывает: в приемнике пулемета перекосило патрон, и его никак не удается вытащить.
Нас догоняют два «фокке-вульфа»! Подходят ближе. Пикируют. До линии фронта остается километров
семь. Поединок предстоит тяжелый. Единственное, что я могу противопоставить «фоккерам» — это
маневр...
«Фоккеры» уже на дистанции действительного огня. Вот-вот от них протянутся огненные трассы. Беру
на себя ручку — и самолет, резко задрав нос, уходит вверх. [44]
Перегрузка, естественно, предельная, скорость падает до минимальной. Полностью убираю обороты, перевожу кран щитков в положение «выпущено», и самолет на какие-то доли секунды как бы зависает в
воздухе.
Вдруг штурмовик затрясся, еще раз! Быстрый взгляд на одну плоскость, вторую. Новых дыр нет.