В гвардейской семье
Шрифт:
— Разворот «все вдруг влево»! — командую ребятам и разворачиваю свою машину курсом на южный
берег залива.
Выходим из зоны обстрела. Тем временем клубы дыма уже плывут по ветру, образуя сначала широкие
полосы, затем сливаясь в густую пелену, наползающую на указанный участок.
Воспользовавшись дымовой завесой, наши десантные баржи и катера отчаливают от берега, спешат
преодолеть залив.
— «Коршуны», «коршуны»! Я — «Стрела». Задание выполнено отлично.
командующего! — передает станция наведения.
— Я — «Коршун»-ноль три. Понял вас. Служим Советскому Союзу! [189]
...Когда вернулись домой, командир полка сообщил: десант успешно форсировал залив Фриш-Гаф и
завязал бои на косе Фрише-Нерунг. Потери незначительные.
3.
Кенигсберг... Мрачная фашистская крепость притаилась в ожидании бури. Вокруг серых каменных
громад домов — полоса обороны глубиной до трех километров: доты и дзоты, сложная система разного
рода заграждений. За ней — линии долговременных фортификационных сооружений, огромные форты
внешнего и внутреннего обводов.
В самом городе до 130 тысяч человек войск, сильная система противовоздушной обороны.
...Утро выдалось тихое, безмятежное. Наши войска в полной готовности. Готовы к штурму пехотинцы и
саперы, танкисты и артиллеристы. Ждем у самолетов сигнала и мы, авиаторы. На оперативных картах
стрелы нацелены в кружок, обозначенный словом «Кенигсберг». Сотни тысяч глаз неотрывно смотрят на
город, десятки тысяч орудийных стволов готовы выплеснуть огонь в притаившегося за его стенами врага.
Под крыльями бомбардировщиков уже висят бомбы. Наготове и наши «илы».
Накануне штурма Кенигсберга мне поручили нанести бомбово-штурмовой удар по аэродрому Нойтиф.
«Читаем» с командиром крупномасштабную карту. Аэродром этот расположен почти на северо-восточной
оконечности косы Фрише-Нерунг, как раз против порта-крепости Пиллау. С Нойтифа действуют
вражеские истребители, мешая нашей бомбардировочной и истребительной авиации. Поэтому перед
штурмом Кенигсберга очень важно блокировать Нойтиф.
Накануне мы всей дивизией нанесли удар по аэродрому, находившемуся северо-западнее Кенигсберга, непосредственно на Земландском полуострове, где базировались бомбардировщики фашистов. Аэродром
был разбит вдребезги.
Теперь пришла очередь Нойтифа.
— Состав вашей группы — восемь «илов», — говорит подполковник Стрельцов. — Бомбовая нагрузка
— авиационные осколочные бомбы весом двадцать пять и десять [190] килограммов. Цель — вражеские
истребители на стоянках и в ангарах.
С аэродрома Шиппенбайль я повел две четверки штурмовиков на Нойтиф.
Высота 1100
Фрише-Нерунг.
У береговой черты попадаем под плотный заградительный огонь зениток. Тут и там пляшут дымные
шары разрывов. Энергично перестраиваю группы в кильватер и веду самолеты «змейкой» со снижением
до 700 метров. Теперь зенитные снаряды рвутся в стороне и выше. Завожу группу с севера, первый и
последний заходы на аэродром противника выполняю нашим излюбленным приемом «круг» с левым
разворотом. Вот уже видны стоянки фашистских истребителей. Ни один из них не успевает взлететь —
мы обрушиваем на них бомбы.
Вражеские зенитки неистовствуют. На четвертом заходе один из снарядов разорвался совсем рядом с
машиной Кожушкина, и он передает мне по радио:
— Самолет подбит. Иду на вынужденную.
Пристально наблюдаю за поврежденным самолетом, запрашиваю Кожушкина, не ранен ли он, жив ли
стрелок.
— Целы, командир! А вот машина серьезно «продырявлена»...
— Осторожно, Николай! Земля здесь каменистая. Садись вдоль берега на «живот».
Самолет Кожушкина идет над самым урезом воды, планирует и садится на фюзеляж. Буквально через
несколько мгновений две темные точки отделяются от машины и отбегают в сторону. Тут же вспыхивает
факел огня.
Как помочь товарищам? Что предпринять? Совершить посадку невозможно. Проштурмовали аэродром
еще раз и полностью вывели его из строя. Задание выполнено, но на душе горький осадок: экипажу
Кожушкина ничем не смогли помочь. А тут еще Молозев и Карпеев докладывают, что их самолеты тоже
подбиты. Скорее бы перелететь залив Фриш-Гаф!..
Наконец он позади. Мы почти дома. Вот и Шиппенбайль. Садимся. Докладываем командиру результат
удара: [191] уничтожено девять вражеских самолетов, сожжен ангар...
Вскоре Кожушкин и его воздушный стрелок пришли в полк. Радости нашей не было предела.
...Солнце поднялось. И тут вздрогнула от гула орудий земля. Взревели моторы. Штурм начался! Через
несколько минут угрюмые очертания города исчезли в дыму.
Идем на штурм и мы. Подавляем огневые точки, бомбим опорные пункты врага. Такой плотности огня
мне еще не приходилось видеть.
Моя эскадрилья наносит удары по заблаговременно оборудованным фашистским узлам обороны.
Прорываясь сквозь шквальный зенитный огонь, штурмуем вражеские войска в районе Розенау, бомбим
товарную станцию и машиностроительный завод. Город пылает, и из-за дыма, окутавшего его, очень