В Каталонию
Шрифт:
Да и запах стоял традиционный для стоматологии и хирургии – карболка, хлорка и что-то ещё. Это «что-то ещё» не нравилось Кате больше всего. Было в этом запахе что-то отталкивающее, наводящее на ощущение брезгливости при посещении больниц. Так пахло и в зубном кабинете её детских воспоминаний, и в оздоровительном лагере в момент подгорания картофеля в столовой.
Странно, что она припомнила сейчас именно тот запах. Странным было и то, что здесь вообще чем-то пахло. Операционные находились не здесь, да и столовой здесь не должно было быть. Она находилась в стационаре, в другом корпусе.
Катя уныло листала «Робинзона Крузо», которого она взяла с собой, дабы убить время в больничном коридоре. Она
Специально купила Д. Дефо как автора классического представления необитаемого острова, с которым она сравнивала набитый бухточками греческий Крит. Она не дочитала сто страниц. Именно столько ей не хватило для того, чтобы выяснить, что станет с Пятницей и вернётся ли Робинзон в далёкий Йорк.
Но сейчас читать оказалось сложным. Так как сосредоточенность мыслей была довольно-таки рассеянной. Когда у тебя приём зубного врача, ты боишься боли, но знаешь, что чёртов зуб залечат или вырвут, и боль пройдет. Такая же ситуация со сломанной конечностью. Болит, зараза, но пройдёт время, и косточки соединятся друг с другом. Иная ситуация, когда у тебя сводит дыхание в общественном транспорте, и ухватиться даже не за кого. Стесняешься этого и маниакально проглатываешь воздух, надеясь, что вот-вот станет легче дышать. Спасает сальбутамол, но действие его заканчивается, и ты снова активно рыщешь в своей сумочке, пугая расширенными глазами и хриплым дыханием окружающих.
Катя не рассказывала о приступах Виктору. Не хотела его пугать прежде, чем поставят диагноз. Начиталась в интернете, что прерывистое дыхание может быть связано с нервным возбуждением и скоро само собой восстановится.
Но не восстановилось.
И пришлось обратиться к пульмонологу, о существовании которого Катя и не догадывалась, как не догадывалась и о том, что бывают специалисты, занимающиеся дыханием.
– Екатерина Викторовна, заходите, – послышался голос женщины, доносившийся из щёлочки напротив. Посреди двери висела гордая табличка с фамилией Лебедянская Елена Анатольевна и ниже – пульмонолог.
– Я посмотрела ваши результаты, и вот некоторые детали. Прерывистое дыхание и чувство удушения у вас не на нервной почве.
Она взяла чёрные рентгеновские снимки.
– Когда вы последний раз делали УЗИ желудочного тракта, снимки поджелудочной железы? Мучают ли вас боли в желудке, в той области? Я спрашиваю это потому, что процессы в организме часто оказываются взаимосвязанными; одна боль перетекает в другую, третья может вернуться к исходной. И нарушения, вызванные…
– Простите, вы хотите сказать, что приступы удушья могут стать следствием болезни желудка? – отметила девушка, напрягшись немного от услышанного.
Она, безусловно, понимала врачебную тактичность и даже благодарила врачей за эту холодную устойчивость при постановке диагноза. Стальной, несмотря на женственность, голос пульмонолога дарил Кате основание полагать, что столь чёткая осведомленность врача в вопросе своей работы поможет ей так же чётко понять проблему болезни и, следовательно, прийти к уверенной победе над ней.
– Я хочу сказать, что разные нарушения могут привести к отёку воздухоносных путей лёгких, при этом всё это может стать причиной вашей проблемы и при сердечно-сосудистой недостаточности. Но так как последняя даёт о себе реже знать, я хочу знать, болит ли у вас желудок, бока?
– Я…я, – растерялась Катя, – даже не знаю. Наверно, как у всех. Когда переем или съем несовместимые друг с другом продукты. Хотя я в этом, честно говоря, ничего не понимаю.
– Вы не волнуйтесь, Екатерина Викторовна, – улыбнулась врач. – Я, наверно, испугала вас медицинскими терминами. Хотя поверьте, в нашей практике мы исключаем при разговоре с пациентом все «матные», как подростки выражаются, слова. Смотрите, – указала она на рентген, – на снимках видны сливающиеся друг с другом и образующие неправильные формы тени, которые и являются причиной вашего ощущения удушья. Это отёки воздухоносных путей. Для них характерны отделение большого количества пенистой мокроты и появление влажных звонких хрипов в лёгких. Что мы с вами и определили, послушав, как вы дышите.
– Что же нам делать? – испуганно спросила Катя.
– Прежде всего, не накручивать себе недоказанных результатов и не рыться в поисках информации в интернете.
Сейчас Лебедянская Елена Анатольевна прочитала её мысли. Почувствовав первое недомогание, Ката сразу полезла в интернет, дабы найти ему объяснение. Так поступают миллионы людей на всей планете Земля и потом накручивают себе несуществующие диагнозы. И те же миллионы себя успокаивают, объясняя описанное, как что-то некорректное и явно к ним не относящееся. В частности, бывает и так. Но Ката дошла до врача. Потому что испугалась и сейчас сожалела лишь об одном – почему не сделала этого раньше.
– Я вам настоятельно рекомендую проверить кишечник и желудок. На регистрационной стойке спросите об УЗИ и запишитесь на ближайшее время.
***
В этот вечер Ката впервые помолилась. Она встала на колени и глазами попыталась найти хотя бы одну иконку в их общей с Виктором спальне. Были какие-то, присланные архимандритом из Ростова Великого.
Одни лежали на подоконнике, другие облокотились о стену возле телевизора.
Она подумала помолиться им, но тут же поймала себя на мысли, что даже не знает ликов святых. Она знала Матронушку, Сергия Радонежского… но эти вовсе на них не похожи. Их прислали по почте, самой обыкновенной почте, с марками и в заклеенных конвертах. Случись то по мейлу, Катя бы сочла их спамом, но на эти письма и даже с иконами, пускай и бумажными, тратилась бумага, марки, почтовый сбор. Поэтому она просто их оставляла. Иногда целый месяц не открывала конверт, а был случай – конверт не влез в почтовый ящик, и она не поленилась, сходила в отдел доставки и получила там целый церковный календарь. Он и сейчас лежал у нее справа от письменного стола, забросанного сейчас пакетиками от чипсов, оберткой из-под мороженого и даже семечками.
Комната из –за беспорядка выглядела сейчас как подростковая, а не как спальня двух приличных взрослых.
Не остановив взгляд ни на одной бумажной иконке, она просто помолилась собственному висевшему на шее кресту. Потом также на коленях подползла к зеркалу и ещё долгое время всматривалась в собственное отражение, будто пыталась понять и выявить нечто новое, упущенное от самой себя. Там она видела спину Виктора, который то сидел, то вскакивал эмоционально от забитого на экране гола. Велась последняя борьба между Барселоной и Германией, и важность этого события можно было отследить по выкрикивающим с трибун звериным, пронзительным голосам. Они крикнули: « Гол», и Виктор заплясал татарскую «гармошку», приподнимая пятку правой ноги и носок левой, отводя их в правую сторону, потом соединив носки, развёл пятки. Потом движения носков и пяток сменилось на противоположное положение.
Виктор был атеистом. Практичность и обоснованность существующего мира с точки зрения физики давали ему банальную точку зрения – всё подвластно научным законам, а то, что неподвластно – то недоказуемо, а раз недоказуемо, значит, не существует. Но с женой он не витийствовал на эти темы. Он знал, что Катя – человек верующий в той самой мере, которая не отвлекает его от бытового уровня, то есть не раздражает в их семейной с ним жизни. Он спокойно воспринимал, что она иногда говорит о Боге, но никогда не видел её молящейся. Не то чтобы его это разозлило бы. Скорее удивило бы, но не навело бы на отрицательные мысли.